История, рассказанная на ночь

Модераторы: piratessa, ovod, Li Nata

Ответить
Сообщение
Автор
Аватара пользователя
Melis Ash
Сообщения: 81
Зарегистрирован: Ср сен 07, 2011 5:41 am
Благодарил (а): 5 раз
Поблагодарили: 1 раз

История, рассказанная на ночь

#1 Сообщение Melis Ash » Сб сен 29, 2012 12:31 pm

Название: История, рассказанная на ночь
Фэндом: Caraibi
Автор: Melis Ash
Размер: мини, 4494 слова
Жанр: мистика, ужасы, POV
Категория: джен с элементами гета
Рейтинг: PG-13
Персонажи: ОМП, Ипполито, Изабелла и призраки их прошлого
Саммари: постканон, Ипполито и Изабелла пытаются начать тихую жизнь во французкой провинции. Ключевое слово "пытаются".
Варнинг: смерть персонажа
Варнинг № 2: Автор забил на матчасть. Совсем.
Статус: закончен
Дисклеймер: все персонажи принадлежат создателям сериала
Комментарии: в этой же теме

История эта случилась весной, когда снег только начинает сходить, обнажая темные прогалины, но тепла все еще слишком мало, чтобы действительно почувствовать уход зимы. Запасы у крестьян в это время подходят к концу, цены идут вверх, и даже еда в тавернах не так вкусна, как обычно. Впрочем, то, что я хочу поведать вам, не имеет отношение ни к крестьянским запасам, ни к ценам на местном рынке. История эта совсем иного сорта, из тех, что принято рассказывать темными вечерами, полушепотом, желая попугать собеседника и самому ощутить жутковатый холодок на коже. В наших краях она уже успела обрасти разнообразными жутковатыми подробностями, и порой, краем уха слыша, как очередной сплетник пересказывает её товарищу, я не устаю поражаться человеческой фантазии. Мне же случилось самому знать участников этой истории, и если и не лично видеть многое, то слышать пересказ непосредственных свидетелей того. Поэтому, я надеюсь, моя версия из имеющих хождение ближе всех к истине. Говорю «из имеющих хождение», потому что вся правда не известна даже мне, произошедшее – лишь кусочек куда более длинной истории, которую я, вероятно, уже никогда не узнаю.
Месье Александр Дюбуа купил Н., небольшое имение недалеко от города, где я живу, в канун той зимы, и сразу же обосновался там с супругой, красивой женщиной лет за тридцать, про которую говорили, что она богатая вдова, вторично вышедшая замуж, и имение куплено и обустраивается на унаследованные ею деньги. Это сразу же послужило поводом для сплетен и всевозможных выдумок – ведь зимы у нас долгие и тоскливые, людям надо чем-то себя занять. Говорили, что Дюбуа убил первого мужа своей жены на дуэли, и родственники покойного теперь в бешенстве и грозят супругам Дюбуа расправой, но это никому не мешало приглашать новых соседей в гости, дабы развеять скуку и узнать последние парижские сплетни. Близкой дружбы с ними никто не заводил, но считалось, что вечер не удался, если мсье и мадам Дюбуа не почтили его своим присутствием.
В речи Дюбуа слышался выговор не характерный для парижан, но он, сколько его не расспрашивали, мало говорил о прошлом. Отвечал обычно, что он отставной военный, но когда, где, в каких частях служил, говорить не любил. «Все это не самая приятная часть моей жизни, я, с вашего позволения, оставлю её при себе». Я, после одной случайной беседы, пришел к выводу, что Дюбуа возможно не говорит правды, и вовсе он не военный, либо же ему приходилось заниматься в своей жизни чем-то еще по помимо воинской службы.
Имение, которое они купили, нуждалось в перестройке – сам дом был довольно большой, но запущенный предыдущими хозяевами, которые продали его из-за безденежья. Едва въехав, Дюбуа начали там обустраиваться, наняли плотников, каменщиков, мебельщиков. Время для ремонта было не самое подходящее, и возить материалы в Н. по зимним дорогам было неудобно, да и сами работники, хоть и рады были подвернувшейся работе, жаловались, что лучше бы все делать летом. Но о том, чтобы отложить работы не велось и речи. «Я слишком долго ждал возможности иметь свой дом, чтобы откладывать» - сказал однажды при мне Дюбуа. При этом в его лице промелькнула тоска по чему-то, какая-то тень застарелой боли, привлекшая мое внимание, впрочем, ненадолго – у всех нас есть свои старые раны, о которых мы не любим говорить. Теперь я жалею, что тогда не расспросил его подробнее, воспользовавшись его явной симпатией ко мне, но будучи сам человеком замкнутым, привык не лезть в чужие душевные тайны. Обычно мое мнение таково, что у людей слишком много неприятных или грустных секретов, и большей их части лучше секретами и оставаться.
Часто я заезжал к Дюбуа на огонек. Лет ему было примерно столько же, сколько и мне, он был умен, начитан и хорошо осведомлен о том, что твориться в мире и политике в частности. Для меня, всегда в глубине души желавшего себе лучшей доли, но так и не нашедшего возможности – либо решительности – покинуть эти края, такое знакомство было настоящим подарком. Неудивительно поэтому, что часто посещая Н. и много общаясь с Дюбуа, я почти не говорил с ним на личные темы – нам хватало разговоров более общего порядка, благо собеседник мой не заносился, и охотно снисходил до разъяснений там, где я чего-то не знал. Думаю, ему, как и мне, не хватало в нашей глуши достойного собеседника, кого-то сходного по интересам, и он искренне радовался, что нашел во мне родственную душу. Сейчас я удивляюсь, как это не задумался, отчего человек его ума и способностей выбрал для семейной жизни место столь глухое, где ему и поговорить-то было почти не с кем. Должно быть, раздраженный бесконечными сплетнями, я инстинктивно отвергал наличие темного прошлого у моего столь внезапно появившегося друга. Несколько книг из тех, что давал мне Дюбуа, и сейчас стоят у меня на полке, словно упрекая за недогадливость. Порой я беру в руки одну из них и листаю, будто бы в поисках разгадки. Но тщетно. История жизни моего друга, какой бы она ни была, так и остается для меня тайной, я никогда не узнаю полностью, какие поступки, какие страсти и роковые ошибки привели его к той развязке, свидетелем которой я стал. Но я забегаю вперед.

Как это нередко бывает, роковые события произошли пусть и не в один миг, но очень быстро. Так наблюдаешь падение бьющегося предмета - вот он стоит на твердой поверхности, целый и невредимый, а в следующий миг кто-то или что-то задевает его, и вот мы видим уже лишь осколки, собрать которые в единое целое уже никто не силах.
Весной работы по ремонту внутренних помещений особняка, медленно продвигавшиеся, были почти закончены. Особых роскошеств супруги Дюбуа позволить себе не могли, но комнаты были заново обтянуты тканью, кое-где перестелен вконец прогнивший пол, подновлены стенные панели. Оставалось отремонтировать конец западного крыла, использовавшийся прежними хозяевами как подобие склада для всяческого хлама. Пол там никуда ни годился, его нужно было полностью перестилать, оставалось удивляться, как крыша не обвалилась – в таком плачевном состоянии была эта часть дома. Эту часть работ с самого начала было решено отложить напоследок. Мастер, руководивший работами, предлагал дождаться настоящего тепла – надо было разбирать крышу, и работы бы пришлось вести на холоде, но Дюбуа настоял на том, чтобы начали с первыми же признаками весны.
- Когда я первый раз вошел в эти комнаты, от меня бросились врассыпную, наверное, с десяток здоровенных крыс. Вонь там стояла жуткая, - поведал он мне, когда я заехал к нему в гости на огонек, - Сгнившие, заплесневевшие вещи, рассыпающиеся, когда к ним прикасаются – я и не представлял, что они могут так пахнуть. Клянусь, когда разбирали весь этот хлам, я был уверен, мы найдем чей-нибудь гниющий труп, или дохлых крыс, но если что-то такое и есть, то под полом. Комнаты вот уже много дней стоят проветриваемые, но стоит ненадолго закрыть окна, и запах тут же возвращается, не такой сильный, как раньше, но все равно ужасно неприятный. Хуже того – с тех пор, как мы разобрали всю эту старую мебель и вещи, и выбросили все, у меня такое чувство, что запах этот ползет по дому, и даже въелся мне в руки. Чувствуете? – глаза Дюбуа нервически поблескивали, когда он протянул мне свои руки. Жест этот в сочетании с выражением лица отдавал легким безумием, и будь на его месте кто-нибудь другой, я бы, пожалуй, отшатнулся. Но уважение мое и симпатия были слишком велики, и я послушно принюхался. Я действительно ощутил некий запах, сладковый, даже приторный, но напоминал он скорее запах женских духов смешанный с потом. Я не мог припомнить, какими духами пользуется мадам Дюбуа, к тому же друг мой был так взволнован, что я не осмелился ему перечить.
- Я действительно чувствую запах, - осторожно высказался я, - но слишком слабый, чтобы определить его природу. Впрочем, возможно мне просто обоняние отказывает – я тут, знаете ли, слегка простудился.
Последнее было не правдой, и обычно я не имею привычки потакать чужим фантазиям. Сейчас я жалею, что это сделал. Возможно, прямота подтолкнула бы Дюбуа яснее высказаться о своих тайных страхах.
- Моя жена тоже его чувствует. Она даже просыпалась несколько раз по ночам оттого, что он донимал её. В её положении вредны лишние волнения.
Тут мне показалось, что я понял происходящее.
- Вы хотите сказать, ваша жена беременна? – и, получив, в ответ кивок, продолжил, - Что ж, это объясняет, отчего ей мерещаться запахи. А вы должно быть, взволнованы, первый раз станете отцом, как никак, вот заодно с женой и выдумываете всякое. Я, конечно, никогда женат не был, но поверьте мне, достаточно насмотрелся на своих друзей – даже самые спокойные женщины во время беременности начинают вести себя нервно, и демонстрировать странные капризы.
- Да нет же, вы ничего не поняли! – с раздражением воскликнул Дюбуа.
- Ну хорошо, не понял, - согласился я. Мне было неприятно слышать глупые выдумки от своего друга, которого я к тому же считал вполне рациональным человеком, я устал с дороги и меня клонило ко сну после поездки по холоду и пары стаканчиков вина. – В любом случае, это лишь неприятный запах, рано или поздно он выветриться сам, или исчезнет после того, как вы окончательно выпотрошите те комнаты, может там несколько дохлых крыс под полом. Должен сказать, что рад за вас и за вашу жену. Надеюсь, беременность у неё пройдет благополучно, и запах, который её донимает, будет наибольшей из проблем. Это ведь у неё первый ребенок? По-моему, вас это должно куда больше тревожить.
Попытка переменить тему сработала. Дюбуа сказал, что да, это первый ребенок у его жены, и признаться, это его беспокоит. Рожать первенца в таком возрасте может быть опасно. Одновременно, он не мог скрыть радости. Я посоветовал ему обратиться к знакомой повитухе, пользовавшейся в округе заслуженно хорошей репутацией. Так мы проговорили остаток вечера.
Заезжал я к нему с таким расчетом, чтобы остаться на ночь, и мне постелили в комнате для гостей, одной из заново отремонтированных комнат, обтянутых привезенной из Парижа тканью. Хотя мебель тут по большей части оставалось старая – мне случалось бывать у прежних владельцев, в обстановке комнаты неуловимо чувствовалась рука новой хозяйки, тот лоск, который привносит в свое окружение, женщина сведущая в модах и обладающая хорошим вкусом, а также средствами, чтобы его продемонстрировать. Сочетание того, другого и третьего большая редкость в наших краях, и засыпая, я чувствовал себя особенно приятно от того, что нахожусь в хорошо обставленной комнате, в которой чувствуется женская рука. Мадам Дюбуа обычно тактично оставляла нас с её мужем одним, «поболтать о мужских делах», но я знал, что она и сама способна поддержать интересную и остроумную беседу, за что и снискала расположение в местных гостиных. Хорошеньким женщины, даже если они не умны, обычно все равно являют собой отраду для глаз. Жена Дюбуа была красива и умна, это делало её особенно приятной дамой в моих глазах, и именно мыслям о ней, которые посетили меня в вечерней дреме, я приписал свой сон.
Снилось мне, что я лежу в постели, все в той же комнате, и отчетливо слышу приближающиеся по коридору шаги. Причудливая акустика особняка мешала определить, откуда они приближаются, справа или слева, но я отчетливо услышал, когда они остановились у моей двери. Она распахнулась без малейшего звука, и я увидел в проеме едва видный женский силуэт – неясную темную фигуру с длинными вьющимися волосами, напоминающими волосы Изабеллы Дюбуа, которые только и давали мне определить пол, потому что нижнюю половину фигуры закрывала спинка кровати. Потом дверь так же неслышно закрылась, и шаги удалились. Мне показалось, что удаляются они в направлении спальни супругов Дюбуа, но я не был в том уверен.
Утром, проснувшись, я вспомнил о загадочном ночном явлении, но поскольку не было ни малейших причин, по которым мадам Дюбуа или кто-то из служанок заглядывали бы ко мне в комнату, лишь пожал плечами, решив, что это был сон, и не более того, и меньше надо думать о хорошеньких замужних женщинах. К тому же, как я убедился, дверные петли в моей комнате пусть и негромко, но скрипели. В ночной тиши этот звук должен был далеко разноситься, я же не услышал ничего.
Я позавтракал с Дюбуа. Супруга его не смогла присоединиться к нам из-за внезапного приключившегося с ней дурного самочувствия, и он был этим очень обеспокоен.
- Не могли бы вы передать записку доктору Лурье? Думаю, его присутствие необходимо. Я бы мог послать кого-нибудь из слуг, но вы ведь все равно едете в город.
- Разумеется, друг мой. Но что с вашей женой? Что передать ему?
На лице Дюбуа отразилась растерянность вперемежку со страхом.
- Сам не знаю. Её бьет озноб, но жара нет. Она говорит какой-то вздор, - тут Дюбуа уставился на салфетку, которую вертел в руках, будто хотел избежать моего взгляда, - Не понимаю, что с ней, - как-то неуверенно повторил он. Я заметил, что руки его дрожат.
- Да вас и самого трясет. Вы, случаем, не заболели?
- Нет, нет, это лишь от волнения, - поспешно ответил Дюбуа, но я отметил бегающий взгляд.
- Что ж, передам Лурье записку, скажу, чтоб он скорее приехал.
В городе я отдал записку почтенному эскулапу, и несколько взволнованный, отправился по своим делам. Так или иначе, сделать я ничего не могу, рассудил я, подождем, что скажет Лурье. Вечером я постучался к нему. Он уже готовился ко сну, и был не слишком-то рад меня видеть – в число его постоянных пациентов я не входил, так как отличался крепким здоровьем – однако скрыл свое недовольство, и с некоторой слащавостью, свойственом его поведению с клиентами, поприветсвовал меня. Неприятный, однако тип, жаль, что именно он считается самым опытным врачом в наших краях.
- Заехал узнать у вас, как самочувствие мадам Дюбуа? Утром ей нездоровилось, бедняжка даже не смогла спуститься к завтраку.
Лурье хмуро уставился на меня.
- Лучше.
- А что с ней такое? Надеюсь не с ребенком что-то?
- Ничего. Ничего особенного. Обычное женское недомогание, - видно было, Лурье чего-то не договаривает, но не вытряхивать же из него слова силой. В любом случае, рассудил я, спрошу Дюбуа при встрече, уж он-то ответит подробно и понятно, если не запутается в мудреных объяснениях доктора, конечно. Однако реакция Лурье меня несколько обеспокоила.
После этого я несколько дней был очень занят, и никак не мог выбраться к Дюбуа, хотя его имение и находилось недалеко от города, а его ответная записка была столько же невразумительной, как и слова доктора Лурье.
Забыв за хлопотами этот неприятный эпизод, я, признаться, был удивлен, когда во время следующего визита Дюбуа встретил меня в крайне нервозном состоянии. Он спал с лица, кожа его приобрела нездоровый зеленоватый оттенок, и выглядел он так, будто ему самому нужен доктор.
- Дюбуа, друг мой, что это с вами?! – невольно воскликнул я, - Вы здоровы? Как Изабелла?
Обычно Дюбуа за словом в карман не лез, язык у него был хорошо подвешен, тут же он ответил с большой задержкой, и как будто даже сжался от моих слов.
- Изабелла не встает с постели. Ей… нездоровиться.
- Но что с ней?
- Доктор пытается это определить. Простите, я совсем вымотался за эти дни. Не могу спать. Почти совсем не сплю, - Дюбуа потер глаза, было видно, что он не врет – ему стоило труда держать их открытыми, казалось еще немного – и он рухнет, провалившись в сон.
- Вам надо поспать! – воскликнул я, - Вы ужасно выглядите, этак в гроб себя загоните.
- В гроб? – он горько усмехнулся. – Лучше туда лягу я, чем Изабелла.
- Все так плохо? – я не на шутку обеспокоился. Всего несколько дней как я был в этом доме, восхищался его уютом и его хозяйкой, очаровательной и элегантной, казалось, распространяющей свою красоту на вещи, к которым она прикасалась, и вот прежней тихой заводи как не бывало, надо всем витает мрачная тень болезни и тревоги. Теперь, когда я огляделся, мне показалось, что даже обстановка в доме как-то пожухла, краски стали более тусклыми, и новые портьеры выглядели так, будто висели тут уже несколько лет.
Дюбуа устремил свой взор в пол, сжал кулаки. Покачал головой.
- Простите. Сейчас не подходящее время принимать гостей.
Он как-то зажался, будто закрылся, и мое всегдашняя уверенность, что не стоит влезать туда, куда люди сами не хотят тебя пускать, опять сыграла со мной злую шутку. Я видел, что с другом моим происходит скверное, но он, казалось, не хотел делиться своими бедами. Да и что я могу сделать? Я не лекарь.
- Вы должны поспать, по крайней мере, на вас смотреть страшно.
По губам Дюбуа скользнула болезненная улыбка, полная такой пронзительной горечи, что сердце у меня нехорошо екнуло.
- Обещаю, - я почти сразу понял, он лжет, но что я мог поделать? Он хозяин в своем доме, не мог же я принудить его в его собственных стенах. Поскольку он не изъявлял желания продолжить наш разговор, и, кажется, торопился выпроводить меня, я поспешил распрощаться – с нехорошим чувством, однако.

С тех пор как все случилось и дня не проходит, чтобы я не корил себя за свой поспешный отъезд тогда. Теперь я думаю, Дюбуа хотел рассказать мне, что происходит, но не решался завести разговор. Неудивительно. Я бы и сам на его месте растерялся – слишком пугающей была истина. И все же… Я знаю, дело не только в этом.
О произошедшем я узнал сперва с чужих слов, и вот как это выглядело.
На следующий день после моего визита – было ли это совпадением? не мои ли слова подтолкнули Дюбуа к решительным действиям? – рано утром, едва начало светать, мой друг приказал запрячь карету. Взяв из слуг только немого кучера, который, по его словам, уже очень давно служил ему и был больше другом, чем слугой, он сел в карету вместе с женой. Мадам Дюбуа по свидетельствам слуг была закутана в плащ так, что не видно было лица и, казалось, еле держалась на ногах – по крайней мере, она опиралась на руку мужа, когда садилась в карету. Слугам показалось странным, что Дюбуа не взяли с собой совсем никакого оружия, даже шпагу Дюбуа, поколебавшись, оставил в руках одного из слуг.
Какое-то время спустя – вероятно и часа не прошло – крестьянин, шедший в город по своим делам, был привлечен раздававшимися у него за спиной дикими воплями. Когда он обернулся, то обнаружил, что прямо на него мчится карета, запряженная четверкой совершенно обезумевших лошадей. Кучер отчаянно пытался сдержать их, но видно было, что это совершенно бесполезно, животные не слушаются его. Однако жуткие вопли издавали не лошади, и не кучер, они доносились изнутри кареты. «Аж прям мурашки по коже, такие вопли - повторил он потом, крестясь. Невольно завороженный этими звуками, он едва успел отскочить с дороги. Карета промчалась мимо и скрылась, а крестьянину понадобилось еще какое-то время, чтобы набраться храбрости и продолжить свой путь.
Пройдя еще около мили, он увидел карету, лежащей возле обочины перевернутой. Тело кучера лежало рядом, шея была вывернута под неестественным углом. Однако внутри кареты никого не было. В это время до крестьянина снова донеслись те самые жуткие крики – они исходили откуда-то из-за росших вдоль дороги деревьев – и были преисполнены такого сверхъестественного ужаса, что этот твердоголовый сын лесов и полей бросился наутек, улепетывая во все лопатки, и лишь отбежав примерно на полмили, смог успокоиться и отдышаться. В это время ему навстречу попался странствующий монах верхом на муле, и, сочтя это за знак, крестьянин заговорил с ним и рассказал о случившемся несчастье.
Вместе они вернулись на место происшествия. Поскольку кучер был очевидно мертв, они занялись поисками владельцев кареты. Отойдя немного вглубь лесной опушки, они обнаружили тело женщины, которую позже опознали как мадам Дюбуа. При таком ужасном несчастном случае ожидаемой была бы смерть от полученных травм, но, похоже, мадам Дюбуа убила отнюдь не перевернувшаяся карета. Она лежала на спине, лицом вверх, и в бледном утреннем свете отчетливо были видны синяки на её лице и разбитые губы с запекшейся на них кровью, словно избивали её уже какое-то время назад. На шее же покойницы виднелись свежие отпечатки чужих рук, особенно ясные в тех местах, где кончики пальцев вдавились в кожу. Перед смертью несчастная сопротивлялась своему убийце, под ногтями её была видна кровь. После некоторых препирательств оба, монах и крестьянин, отправились звать на помощь – более никого, живого или мертвого рядом с каретой не было. Явившиеся на помощь люди из ближайшей деревни обшарили лес на несколько миль вокруг, но более никого не нашли. Я узнал эту жуткую новость под вечер, и не мог поверить своим ушам. Судьба моего друга не давала мне покоя. Я с трудом мог заснуть, всю ночь ворочался с боку на бок, клял себя за то, что не прислушался к голосу интуиции.
На следующий день городок потрясла весть: Дюбуа явился с повинной, он признался в убийстве своей жены. Это было поистине шокирующее известие – их с Изабеллой взаимная влюбленность бросалась в глаза. Однако Дюбуа утверждал именно так. Говорил, что в последнее время их отношения с Изабеллой не ладились, он подозревал её в измене, в том, что её ребенок не от него. Это было немыслимо. Я лишний раз перебрал в памяти все детали наших последних встреч, но не мог припомнить в поведении моего друга ни тени ревности, злости или подозрения по отношению к Изабелле. Даже люди, лишенные романтической жилки, считали их счастливой любящей парой, я же видел все проявления любви и нежности вблизи, во время своих визитов, и тем более не мог ничего понять. Вертел обрывки информации и так и этак, но они никак не складывались в цельную картину.
Я добился свидания с Дюбуа. Он выглядел совершенно убитым, и еще больше с нашей последней встречи стал похож на призрак.
- А, это вы, - скользнул он по мне потухшим взглядом.
- Дюбуа, какого черта, что случилось? – нелепый вопрос, но что я мог сказать. Я не верил, что он мог убить свою жену, но он сам в этом признался.
Дюбуа смотрел куда-то мне за спину.
- Наверное, теперь она довольна, - пробормотал он. – Может она оставит хоть их в покое.
- Кто «она»? Изабелла? О чем вы, Господи?
-Я знал, что не избавлюсь от неё так просто, - продолжал Дюбуа тем временем с пугавшим меня отсутствующим видом. - Разве можно убежать от своего прошлого? Разве можно убежать от себя? - он рассмеялся, и во взгляде его мелькнуло безумие. Холодок прошел у меня по коже.
- Вы взволнованы, - заговорил я с ним успокаивающим тоном, каким говорил бы с больным ребенком, - Если вы попытаетесь мне изложить, что вас мучит, может я смогу помочь вам разобраться? Или хотя бы вам станет легче.
- Легче? Что толку?! - лицо моего друга перекосилось от злости. Признаюсь, я не только никогда прежде не видел его в таком состоянии, но даже и не предполагал, что такое возможно - он всегда казался мне человеком уравновешенным, хотя и томимым какой-то скрытой печалью. - Она все разрушила! Все!!! - он протянул мне свои руки, потрясая ими, потом закрыл лицо ладонями. Я заметил, что костяшки пальцев покрыты глубокими ссадинами, как будто Дюбуа молотил по стене в своем заточении.
- Вы уже второй раз упоминаете "её", о ком вы говорите? - учитывая признания Дюбуа, напрашивалось, что речь об Изабелле, но мне такое по прежнему казалось слишком абсурдным.
- Я знал, что она даст о себе знать, чувствовал, боялся этого с самого начала, вернее, конца - ведь то был конец нашей с ней общей истории, я так думал - бормотал тем временем Дюбуа как безумный, - Все было слишком хорошо. Я, Изабелла, наш дом. Наш будущий ребенок. О да, это стало последней каплей, чтобы она явилась по мою душу с того света. Я как сейчас помню тот вечер, когда Изабелла сообщила мне новость. Я сразу почувствовал в воздухе скрытую угрозу. Изабелла так сияла, была так прекрасна. Слишком много счастья, это раздразнило её. Запах - это был знак, предупреждение. Запах гниющей плоти, смерти, , - у Дюбуа вырвался смешок.
- Да нет же, - возразил я, - это был запах духов. Я не сказал вам тогда, не хотел перечить, но я уверен. Это лишь духи.
Дюбуа посмотрел на меня как на наивного ребенка, чуть ли не с жалостью.
- Она сделала меня убийцей в отместку за прошлое, - произнес он. - Все повторяется. Что ж, я сдамся на этот раз. Заключу сделку с дьяволом ради тех, кого еще можно спасти.
Время, отведенное для свидания, закончилось, и я вынужден был уйти. Так ничего и не добившись.
Был суд. Дюбуа приговорили к смертной казни, но потом заменили казнь заточением в сумасшедшем доме. Во время суда у него начались припадки, во время которых он не владел собой, и пытался причинить себе вред.
Я был на всех заседаниях, то было печальное зрелище. Я мог бы пересказать вам детали процесса, но мне стало казаться, что после того, как произошедшее было пересказано многими свидетелями, давшими клятву на Библии, записано и рассмотрено со всех сторон, истина стала еще более далекой. За всем этим нагромождением букв и слов её попросту не углядеть.
Я навещал Дюбуа в сумасшедшем доме, всего один раз. Это было слишком печальное зрелище. Визит мой, по словам врача, пришелся на часы просветления, но от улыбки, какой мой друг приветствовал меня, мне будто ножом по сердцу провели. Он по прежнему не давал мне никаких объяснений, и я ушел ни с чем, так и не найдя ответов на терзавшие меня вопросы.
Н. впоследствии еще раз сменило владельца, но перед этим я успел побывал там. Супружеская спальня была вся пропитана сладковатым приторным запахом духов, тем самым, что я ощутил в первый тревожный вечер на руках Дюбуа, я безошибочно опознал его. По словам служанки, ничего похожего среди духов мадам Дюбуа никогда не было.

Сейчас все это дела давно минувших дней. Сам я старею, но еще достаточно крепок, чтобы быть уверенным в своей памяти. Зачем я рассказываю вам все это?
Пару месяцев назад до меня дошла весть, что Александр Дюбуа, человек, бывший моим другом так недолго, но оставивший такой значительный след в моей памяти, умер в сумасшедшем доме. Тем же вечером, опечаленный скорее нахлынувшими воспоминаниями, чем самим известием – мысленно я давно уже с Дюбуа попрощался – я снял с полки одну из одолженных им и так и оставшихся у меня книг. Раскрыв её на форзаце, до того девственно чистом, я увидел на нем рисунок в виде змеи, кусающей свой хвост. Я решил было, что ошибся – в конце концов, я давно не открывал эту книгу, и все же, внезапная находка взбудоражила меня. Я написал директору заведения, где Дюбуа содержался более двадцати лет, и попросил написать об обстоятельствах его смерти. Тот был весьма любезен, и довольно подробно ответил мне. Каково же было мое удивление и возбуждение, когда я прочитал следующие строчки: «По всей видимости, непосредственно перед смертью у месье Дюбуа случился один из терзавших его время от времени приступов. По крайней мере, когда утром его нашли мертвым, на стене был нарисован кровью змей, кусающий за хвост сам себя. Чуть ниже этого рисунка была написана буква Л с точкой – вероятно несчастный пытался что-то еще написать, но силы оставили его. Судя по состоянию его рук, он выцарапывал рисунок ногтями, содрав их до крови. Кровь въелась так глубоко, что санитары до сих пор не могут отмыть её, как ни стараются».
Я был там. Рисунок действительно и спустя более двух недель был виден на стене, он как будто въелся в камни, санитарам стереть его так и не удалось.
Что это значит? Я не знаю. На руках у меня лишь часть головоломки, и оставшуюся часть мне уже не заполучить. Но я чувствовал потребность рассказать кому-то эту историю, а вы, месье, путник в наших краях, вы подходите куда больше, чем здешние обитатели. Может, взамен вы расскажете мне какую-нибудь другую историю, не столь мрачную, которая заставит кровь в моих жилах течь быстрее, и поможет забыть о стуже за порогом таверны. Зимние ночи все больше тяготят меня. Они темны и полны призраков, с которыми я предпочитаю не оставаться наедине. Скоро, очень скоро и я уйду в ночь. Берта, налей еще вина мне и месье Альбрицци.
Последний раз редактировалось Melis Ash Сб сен 29, 2012 7:03 pm, всего редактировалось 1 раз.

Аватара пользователя
Елена Бочарова
Сообщения: 1974
Зарегистрирован: Ср мар 09, 2011 10:51 am
Реальное имя: Елена
Откуда: самара
Благодарил (а): 99 раз
Поблагодарили: 35 раз

Re: История, рассказанная на ночь

#2 Сообщение Елена Бочарова » Сб сен 29, 2012 2:05 pm

Странная, запутанная , таинственная история. :) Духу страшных историй соответствует. ppks
Живем один раз, но зато каждый день.
Не бойся делать то, чего не умеешь. Ковчег был сооружён любителем. Профессионалы построили "Титаник".

Аватара пользователя
Melis Ash
Сообщения: 81
Зарегистрирован: Ср сен 07, 2011 5:41 am
Благодарил (а): 5 раз
Поблагодарили: 1 раз

Re: История, рассказанная на ночь

#3 Сообщение Melis Ash » Сб сен 29, 2012 2:14 pm

Елена Бочарова
Духу страшных историй соответствует.
Спасибо) Я писала, вдохновившись старыми рассказами в жанре хоррор, и старалась, чтобы было что-то вроде стилизации под них. Уж не знаю, насколько оно понятно людям, незнакомым с каноном.

Аватара пользователя
Елена Бочарова
Сообщения: 1974
Зарегистрирован: Ср мар 09, 2011 10:51 am
Реальное имя: Елена
Откуда: самара
Благодарил (а): 99 раз
Поблагодарили: 35 раз

Re: История, рассказанная на ночь

#4 Сообщение Елена Бочарова » Вс сен 30, 2012 3:16 pm

С каноном как раз не знакома, поэтому просто оценивала историю. По-моему, стилизация вполне удалась.
Живем один раз, но зато каждый день.
Не бойся делать то, чего не умеешь. Ковчег был сооружён любителем. Профессионалы построили "Титаник".

Ответить

Вернуться в «Фанфикшн по сериалу "Пираты" (Caraibi).»

Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и 7 гостей