Возвращение. Десять лет спустя

Фанфики с рейтингом NC-17 НЕ РЕКОМЕНДУЕТСЯ ЧИТАТЬ НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИМ. Предупреждаем авторов, что размещение таких фанфиков в общем разделе запрещено.

Модераторы: piratessa, ovod, Li Nata, Ekaterina

Ответить
Сообщение
Автор
Аватара пользователя
Briza
Сообщения: 14291
Зарегистрирован: Сб ноя 27, 2010 12:36 pm
Реальное имя: Марина
Откуда: остров Эдзо, Хакодате, форт Бентэн
Благодарил (а): 88 раз
Поблагодарили: 89 раз
Контактная информация:

Возвращение. Десять лет спустя

#1 Сообщение Briza » Пн сен 17, 2012 11:33 am

Название: Возвращение. Десять лет спустя
Автор: Briza
Произведение: фильм "Пираты Карибского моря", аниме и манга "Kuroshitsuji".
Фандом: фанфик по фильму "Пираты Карибского моря".
Жанр: кроссовер, романтика, юмор на грани стёба.
Персонажи: Элизабет Свонн… вернее уже Тёрнер, Уильям Тёрнер, НЖП. Упоминаются: Грелль Сатклифф, Уильям Т.Спирс, Джек Воробей.
Пейринг: намёк на Элизабет/Грелль, Элизабет/Уилл, Элизабет/Джек (возможно)
Рейтинг: R.
Размер: пока мини.
Дискламер: автор фанфика отказывается от прав на канонических персонажей. Они принадлежат создателям фильма и аниме (манги).
Предупреждения: пока только ООС, дальше будет видно.
Примечание: данный фанфик является продолжением и логическим завершением другого моего фанфика - Цирцея Карибского моря.
Статус: в процессе написания.
Комментарии: http://www.pirates-zone.com/viewtopic.php?f=41&t=1508


ГЛАВА 1

Жаркий летний день начинал клониться к вечеру. Золотисто–розовое солнце давно уже перевалило за полдень, и теперь его лучи не были столь обжигающими, как ещё совсем недавно.

Бедная рыбацкая деревушка, застроенная далеко не самыми роскошными домами, дремала, погруженная в ленивую знойную дымку. Все мужчины находились в море, на рыболовном промысле, а женщины, уже успевшие переделать все домашние дела, теперь наслаждались недолгим отдыхом, когда можно блаженно предаваться ничегонеделанию. И даже дети, набегавшиеся за день по улице и вдоволь накупавшиеся в ласковом бирюзовом море и назагоравшиеся на золотисто–белом песке, теперь либо дремали в своих постелях, набираясь сил для новых игр и развлечений, либо предавались тому же ничегонеделанию, что и их матери.

И только одна маленькая девочка лет шести или семи на вид, сидела на огромном камне, лежавшем в море на расстоянии нескольких ярдах от берега, болтала босыми ногами в тёплой, прогретой солнцем воде и что–то тихонько напевала. Лёгкий прибрежный ветерок играл с её длинными огненно–алыми волосами, спускавшимися ниже спины и подобно шлейфу ниспадавшими с камня, на котором она сидела.

Девочку эту звали Глорией Тёрнер, и она была дочерью миссис Элизабет Тёрнер, проживавшей в этой деревушке в отдельном доме, стоявшем почти возле самого берега и терпеливо дожидавшейся возвращения своего супруга, который, по слухам, находился сейчас где–то в Европе и служил то ли в армии, то ли во флоте, то ли при каком–то королевском дворе. По крайней мере, именно так полагали местные жители. Что же касается самой Элизабет, то она на все расспросы относительно своего супруга и того, чем тот был занят в настоящее время, как правило, отделывалась молчанием или же говорила, что он находится на службе в другой стране и потому не может жить вместе со своей семьёй.

Что же касается Глории, никогда не видевшей своего отца, то она, разумеется, пробовала приставать с расспросами на эту тему к матери, но безуспешно. Миссис Тёрнер свято хранила свою тайну от всех, в том числе и от собственной дочери. Хранила долго, несколько лет. До тех пор, пока утром того дня, о котором идёт речь в данном повествовании, не сказала Глории о том, что сегодня вечером, на закате, её отец возвращается домой. И вот теперь девочка, сидевшая на обломке скалы и любовавшаяся бескрайним бирюзовым простором моря, в нетерпении грызла ногти, желая только одного: чтобы поскорее наступил вечер и начался закат солнца. Ведь тогда её отец вернётся домой и она, наконец–то сможет увидеть его воочию.

– Глория! – внезапно послышался со стороны деревни голос её матери. – Лори, ну, что ты за ребёнок такой? Сколько раз я тебе говорила, чтобы ты не сидела днём, в самую жару, на берегу? Ну-ка, марш домой, слышишь?

– Не хочу–у! – капризно надула пухлые алые губки девочка. – А то ты снова заставишь меня днём спать или есть овсянку.

– Лори, немедленно домой! – повторила светловолосая женщина лет тридцати, стоявшая возле дверей маленького, но довольно ухоженного домика. – Или ждёшь, пока снова на солнце перегреешься?

Сказано это было непреклонным тоном, и девочка поняла, что спорить сейчас с матерью бесполезно. Она спрыгнула с камня и побежала домой.

***

Стоявшая возле крыльца Элизабет Тёрнер, в девичестве – мисс Свонн, смотрела на бежавшую к ней со всех ног дочь и мысленно качала головой. Она до сих пор иногда не могла поверить в то, что та давнишняя история со случайно забредшим на огонёк странным на вид путником, имела продолжение. Элизабет не понимала того, как она оказалась в объятиях того… скажем так, человека, который с самого начала предупредил её о том, что девушки его не интересуют. Или, вернее, как он оказался в её объятиях… неважно. Зато о том, что произошло дальше, Лиз и поныне снятся кошмары, заставлявшие её в ужасе вскакивать посреди ночи. Незнакомец, оказавшийся не человеком, а шинигами, сиречь, богом смерти, каким–то чудом сумел убедить девушку отпустить его, и она добровольно отвязала его от кровати, к которой сама же перед этим и привязала дабы избежать сопротивления. Ну, а то, что он с ней сотворил за всё хорошее, было достойным возмездием за её глупость. Элизабет невольно вздрогнула, вспомнив о тех непередаваемых ощущениях, которые она тогда испытала. Знала бы, что физиология шинигами в некотором плане отличается от человеческой – в жизни бы к нему, к этому самому Греллю, и на пушечный выстрел не подошла. Но… что сделано – то сделано и того не воротишь. Да и вообще, говоря по правде, Лиз ещё повезло, что случайный любовник не прикончил её, как собирался сделать за то, что она посмела принуждать его к сексу посредством привязывания к кровати. Спас тогда мисс Свонн… вернее, миссис Тёрнер, вовремя объявившийся в её хижине–развалюхе начальник Грелля, буквально за шиворот оттащивший его от сжавшейся в комок и ожидавшей неминуемой смерти девушки, после чего, извинившись перед ней, вместе со своим подчинённым удалился из её дома и скрылся в ночи.

На следующий день Лиззи уверила себя в том, что ничего такого с ней не было и что ночное происшествие ей всего лишь приснилось. Но бывшая губернаторская дочурка тогда даже представить себе не могла того, что та история, которую она так необдуманно поспешила выкинуть из головы, будет иметь для неё весьма неприятное, но вполне логичное продолжение.

О том, что с ней что–то неладно, Элизабет начала подозревать уже через месяц после случившегося. Её начало мутить по утрам, а из–за подкатывающей временами слабости, порой случались обмороки. Но девушка то ли по неопытности, то ли по наивности, приписывала это тому, что так на неё отчего–то влияет островной климат. И она пребывала в этой уверенности вплоть до того прекрасного дня, пока вдруг не обнаружила, что юбка почему–то не сходится у неё на талии. Охнув, девушка поспешила к местной знахарке, которая, едва взглянув на девушку, объявила ей, что причина её недомоганий заключается вовсе не в дурном влиянии климата, а в беременности.

Услышав о своём интересном положении, Лиз так и села на пол. Вот так новости! Выходит, что та давняя и уже порядком забытая ею история всё же была правдой? И что же ей теперь делать? Как сможет она содержать младенца, если даже ей самой порой приходится класть зубы на полку? И потом: как сможет она смотреть в глаза соседей, которым до всего всегда бывает дело, и которые, уж наверняка, не упустят возможности посплетничать о ней самой и об её будущем чаде?

Впрочем, Элизабет не была бы Королевой Братства, если бы она так сразу сдавалась при малейших трудностях. Вспомнив о том, что данную проблему можно легко разрешить, Лиз прямо в лоб поинтересовалась у знахарки, не сможет ли та избавить её от ненужного в данный момент времени потомства.

– Избавить? – переспросила та. – Вообще–то можно было бы это сделать, но только в том случае, если бы вы, миз, пришли ко мне раньше. А сейчас уже слишком поздно: подобная операция на таком сроке почти наверняка убьёт вас.

Сказать, что Элизабет огорчилась – это ничего не сказать. Но, здраво поразмыслив, бывшая губернаторская дочурка пришла к выводу, что в данной ситуации ей лучше смириться и ничего не предпринимать. Кроме того, если так разобраться, то в чём ребёнок–то виноват, если ей самой хватило дурости полезть с неприличным предложением к первому же встреченному более–менее приличному на вид парню?..

Попрощавшись со знахаркой и заплатив ей несколько монет за консультацию и за молчание, Элизабет вернулась в свой домик и, в ожидании прибавления в семействе, принялась более тщательно заниматься домашним хозяйством, чем она это делала прежде. И случилось чудо: чахлый огородик, на котором главным образом, росла сорная трава, внезапно ожил и зазеленел ростками овощных и ягодных культур, а полудохлые от недоедания куры неожиданно начали набирать вес и хорошо нестись. Домик теперь сиял чистотой, вся покосившаяся мебель была отремонтирована. Но и это было ещё не всё. Неожиданно Элизабет поняла, что ей нравится содержать дом и прилегающую к нему территорию в чистоте и в порядке, и что от того, как много она занимается огородом и как содержит домашнюю птицу, зависит то, будут у неё к столу свежие яйца и овощи, или же нет.

Правда, вскоре Элизабет стало тяжеловато заниматься огородом и домом: всё–таки, срок ей беременности близился к концу. Но прежде, чем он закончился, случилось ещё кое–что, довольно интересное. В одну из ночей в комнате Лиз снова объявился Уильям Т. Спирс, который сказал девушке о том, что поскольку её будущий ребёнок – наполовину шинигами, то руководство Корпорации берёт его на учёт как будущего сотрудника. Если у неё родится мальчик, то по достижению ребёнком года, её сына заберут в специальное детское заведение для будущих Жнецов, где его с ранних лет начнут готовить к оперативной работе. Ну, а если будет девочка, то она проживёт со своей матерью до двенадцати лет, после чего её тоже заберут и отправят в специальную школу, готовящую сотрудников для архивов и Библиотеки Жнецов. Кроме того, как матери будущего сотрудника Корпорации, Элизабет положено специальное пособие и алименты, которые она будет теперь регулярно получать. После этого начальник Лондонского департамента ещё раз извинился перед Лиз за недопустимое поведение одного из своих подчинённых и исчез, оставив на столе небольшую кучку золотых дублонов – ежемесячное пособие, которое миссис Тёрнер должна была получать от Корпорации «Несущие Смерть». А через три дня на свет появилась её дочь Глория…

Надо сказать, что вплоть до рождения малышки Элизабет сомневалась в том, а правильно ли она поступила, решив оставить ребёнка. Всё–таки, процесс зачатия был для неё, мягко говоря, неприятным, да и чего ждать от насильственной связи с нелюдем, Лиз не знала. Больше всего она боялась, что её дитя появится на свет с акульими клыками во рту, а то и с бензопилой в руках, хоть и понимала, что все её страхи надуманны и, скорее всего, не имеют под собой никаких оснований. Но когда Элизабет взяла на руки новорождённую дочь, она вдруг поняла, что какие бы ни были обстоятельства зачатия и кем бы ни был её отец, она всё равно будет любить этого ребёнка и заботиться о нём. Теперь Лиззи не смущало и не пугало то, что Глория оказалась удивительно похожа на своего родителя: у неё были золотисто–зелёные глаза и рыжевато–алые локоны – может быть, даже слишком длинные и густые для обычного младенца.

Имя для девочки Элизабет выбирала не сама: ей так велел сделать Уильям Т. Спирс, который снова явился в дом бывшей губернаторской дочурки, да ещё не один, а в компании с Греллем. Надо сказать, что на этот раз Алый не угрожал Лиз, не размахивал у неё перед носом своей бензопилой, а вёл себя очень мило и любезно. Извинился перед миссис Тёрнер за своё недостойное джентльмена поведение в день своего первого, нечаянного визита к ней, полюбовался новорождённой крошкой, передал Лиз заранее условленную сумму алиментов и кое–какие игрушки для младенца и после того, как все формальности были улажены, ушёл из хижины, как он сказал, на пляж. Ну, а начальник Лондонского департамента и Элизабет принялись заполнять необходимые бумаги, включая шинигамскую метрику на новорождённую и документы для её постановки на учёт в специальную школу для архивных работников. Уильям Т. Спирс при ней записал в метрике имя ребёнка – «Глория Тёрнер–Сатклифф» и Элизабет не стала ему возражать. Ей, по большому счёту, было всё равно. Правда, вторая часть фамилии вызвала у бывшей губернаторской дочурки недоумение и вполне понятные опасения. Но начальник Департамента объяснил ей, что так нужно для того, чтобы впоследствии отслеживать родственные связи будущей Жницы. И что Элизабет может не беспокоиться о том, что метрика дочери попадёт в руки её мужа: этот документ будет храниться в Департаменте, так что никто из людей никогда и ни при каких обстоятельствах его не увидит. После этого Уильям собрал документы, поднялся из-за стола, попрощался с Элизабет и ушёл с тем, чтобы больше не появляться в домике «соломенной вдовы». Больше Элизабет мистера Т. Спирса не видела, равно как не видела и настоящего отца своей дочери. Оба шинигами исчезли из её жизни, но время от времени напоминали о себе оставляя ночью на столе в комнате Лиззи небольшие, но довольно увесистые мешочки с золотыми дублонами. Эти деньги оказались хорошим подспорьем для бывшей губернаторской дочери: теперь Элизабет могла не беспокоиться о своём будущем… До поры до времени…

Она сосредоточила всё своё внимание на воспитании маленькой Глории, которая, кстати говоря, росла намного быстрее соседских детей, бывших её сверстниками, и к тому же оказалась очень непоседливым и непослушным ребёнком. Элизабет только диву давалась тому, как это только её Лори умудряется оказываться почти одновременно в десяти разных местах, да при этом ещё так пакостничать. Она изо всех сил старалась воспитывать дочь и обучать её хорошим манерам, но у неё это плохо выходило. Глория почти не поддавалась воспитанию, а её поведение скорее подобало бы мальчишке–сорванцу, чем юной леди. Зато, к огромной радости Элизабет, акульих клыков у её дочери не выросло, да и жажда крови отсутствовала полностью, что уже радовало.

После того, как Глория подросла, и её уже можно было оставлять одну, Элизабет всерьёз задумалась о будущем. Да, пособие от Корпорации и алименты – это хорошо, но не вечно же она будет получать эти выплаты? Немного подумав, Лиз пришла к выводу о том, что без организации своего дела ей в будущем не выжить, и она решила основать свою небольшую флотилию. Не пиратскую – упаси господь, а всего лишь торговую. Конечно, сначала было очень трудно, но потом дело неожиданно стало налаживаться, так что уже через пять лет у бывшей Королевы Братства было три или четыре шхуны и один фрегат. Более того, Элизабет всерьёз задумывалась и о постройке собственной верфи – конечно, небольшой, для постройки самых обычных лодок. Да другая и не была нужна на острове, где, главным образом, проживали рыбаки и торговцы рыбой.

Наличие свободных денег позволяло Элизабет и её дочери вести более–менее нормальную жизнь и содержать дом хотя бы в относительном порядке. Старую рыбацкую хижину подновили и даже пристроили к ней пару комнат, так что теперь на бывшую развалюху любо-дорого было смотреть. Лиз больше не носила одно и то же платье «и в пир, и в мир» – у неё их теперь было чуть ли не несколько десятков. Конечно, не таких роскошных, как в её бытность любимой дочуркой губернатора, но по меркам этого островка – чуть ли не королевских. Глорию она тоже одевала, как куколку, правда, та не слишком любила рядиться в нарядные платья: девочку вполне устраивал её привычный наряд, состоявший из потёртых бриджей, рубашки и камзола, в котором она ходила дома и на улице. Только в торжественных случаях Лори могла согласиться надеть какое–нибудь платье – и то, только если её хорошо об этом попросят, а ещё лучше что–нибудь пообещают взамен за эту услугу.

Вот так незаметно пролетело несколько лет, и наконец, настал день, которого Элизабет ждала с волнением, смешанным с некоторой долей страха. День, когда должен был вернуться её вроде как супруг, отбывавший своего рода повинность на «Летучем Голландце».

Собственно говоря, если бы жизнь бывшей губернаторской дочери сложилась по–другому, то ей нечего было бы опасаться возвращения Уилла. Тем более что и вернуться–то тот должен был всего лишь на один день. Но вот факт наличия ребёнка, явно рождённого ею от другого мужчины, мог заметно осложнить отношения Элизабет с её благоверным. Или, говоря проще, дело между ними вполне могло дойти до крупных разборок, которых ей хотелось бы избежать любой ценой. Но Лиз прекрасно понимала: стоит Уиллу увидеть Лори, как у него неизбежно возникнут ненужные вопросы. Ладно, может быть, Лиззи и удалось бы обмануть своего недальновидного и недогадливого в некоторых вопросах супруга заверениями в том, что Глория – это его и только его дочь, и что, на самом деле ей девять с хвостиком лет. А то, что она выглядит намного младше – так это оттого, что жизнь девочки с самого её рождения была тяжёлой и что от постоянного недоедания ребёнок плохо растёт. Но как, как объяснить столь странную внешность дочери? Уилл, конечно, наивен до смешного, но даже его не удастся уверить в том, что Лори, унаследовавшая от своего настоящего отца ярко–красную шевелюру и золотисто–зелёные, нечеловеческие глаза, является его ребёнком.

«Что же мне делать, что делать? – мысленно повторяла Элизабет, стоя на пороге своего дома. – Если Уилл её увидит, то он непременно заподозрит неладное…»

И тут вдруг, бывшую губернаторскую дочурку осенило.

– Лори, а ну–ка, иди сюда! – велела она дочери. – Хочешь поиграть в одну очень интересную игру? Тогда подойди ближе, и слушай внимательно, что я тебе скажу…
Времени бег несёт перемены... (с), S.H.

Ветер весенний несет лепестки вишен ввысь,
Круг замыкая итогом минувших лет.
Пусть мимолетней цветения вся наша жизнь,
След от кругов на воде – это тоже след. (с), "Волки Мибу"

Ответить

Вернуться в «ФАНФИКИ С РЕЙТИНГОМ NC-17»

Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и 10 гостей