Пиратка
Добавлено: Вс ноя 02, 2014 12:13 am
Нашла на просторах интернета. Надеюсь, автор не будет возражать, что этот фанфик будет здесь Эта работа была написана еще в 2008 году, но у нас не публиковалась, хотя вполне заслуживает. Оформление и пунктуация сохранены.
Текст фанфика взят отсюда.
Название: Пиратка
Автор: Gaira
Перевод: Gaira
Размер: мини
Аннотация: Он сказал, что вернется – она его ждет... (с) Элхе Ниэннах
Пейринг: Джек/Элизабет/Уилл
Жанр: драма,романтика
От автора: действие происходит после всех трех фильмов. Фик написан для проекта «Одна простая Сказка...»
И дольше века длится день...
Чингиз Айтматов
- Здравствуй, красавица!
Она удивлена, но радости все-таки больше.
- Привет! Добро пожаловать, – она отходит в сторону, пропуская его.
Джек Воробей своей неподражаемой походкой направляется внутрь. Рядом с Элизабет он на миг задерживается, делая вид, что хочет ее поцеловать, и довольно ухмыляется, заметив выражение ее лица.
Не дожидаясь разрешения, он вальяжно опускается на стул.
- Чаю, Джек? – говорит Элизабет, не желая ждать, пока он об этом попросит, – а то и сам заварит, с него станется.
- Из твоих рук – хоть чашу с ядом, – пафосно говорит он, но, взглянув ей в лицо, добавляет: – Чай вполне подойдет.
Она возится с чайником, пытаясь привести мысли и чувства в порядок. Ведь с той ситуацией они, казалось бы, давно разобрались, так почему же ей до сих пор так стыдно?
Элизабет чувствует, что у нее горят щеки – как и всегда при малейшем воспоминании об ЭТОМ. Почему, почему... потому что, как ни крути, она его тогда убила. Она, а не какой-то дурацкий Кракен, с которым после запросто справились несколько пушек.
Ей, Элизабет, очень хотелось жить. Поэтому она убила Джека и обманула Уилла. Пусть о жизни других она беспокоилась еще больше, чем о своей собственной, – это не оправдание. В прошлом Элизабет Тернер, в девичестве Суонн, есть весьма неприглядные факты. А прошлого не изменить...
Она разливает чай по чашкам. Сделав первый глоток, Джек смотрит на нее довольными глазами сытого кота. Заметно, что ему хочется положить ноги на стол. Элизабет улыбается уголками губ и говорит:
- Не стесняйся.
Ее по-прежнему тянет улыбаться, когда она смотрит на Джека. Развалился на стуле, кум королю, ноги на столе, в руке чашка – и кажется, что это и есть его высшая цель, которой он вот только что достиг. Джек всегда так выглядит, когда происходящее его устраивает.
- Какими судьбами, капитан Воробей?
- Попутным ветром, миссис Тернер, как и обычно. Будь ветер встречным, как бы я здесь оказался?
- Ты ничуть не изменился, Джек.
- Чего не скажешь о тебе. Располнела, постарела...
У нее в спальне висит зеркало в полный рост, отнюдь не для украшения стены. Она прекрасно знает, что Джек просто дразнит ее, и ничего не отвечает – но невольно приходит в ярость. И снова, глянув ей в лицо, он расплывается в улыбке, как озорной мальчишка.
- Шучу, шучу...
«И это взрослый человек», – думает Элизабет, но мысль не вызывает раздражения. С Джеком по-прежнему легко и интересно, он и впрямь не изменился. Впрочем, на самом-то деле и времени прошло всего ничего...
- Долго тебе еще ждать второй брачной ночи?
Нахал.
- Четыре года примерно. Как будто не знаешь...
- Теперь знаю. Мне не до подсчета лет, я, видишь ли, занят поиском приключений...
- И вытаскиванием себя, любимого, из того... вещества, которое находишь вместо них?
- А ты сохранила не только симпатичное личико, но и острый язычок.
- Спасибо за комплимент. Да, кстати, умение драться тоже никуда не делось.
- Догадываюсь. Иначе ты бы меня на порог не пустила, опасаясь за свою девичью... тьфу, супружескую честь.
Прежде чем она придумывает ответ, Джек извлекает что-то из кармана.
- Держи, это тебе.
В его руке маленькая, не шире двух дюймов, шкатулка в форме раковины гребешка. Серебряная, судя по блеску. Взяв подарок, Элизабет чувствует в руке литую тяжесть.
- Спасибо, Джек...
- Я подумал, что дарить украшения – привилегия мужа, но надо же было как-то приспособить эту бусину. Пришлось заказать под нее железку. Может, она будет неплохо смотреться на комоде или где там полагается...
В шкатулке – жемчужина. Не голубая и не розовая, простая белая жемчужина – но она настолько безупречна, что словно светится изнутри.
И женщина в Элизабет берет верх над боевой девчонкой.
- Джек... какая прелесть! Откуда?..
- Нашел.
- Своими пиратскими способами?
- Я предпочитаю разнообразие. Знаешь, иногда покупаешь в приморской деревеньке мешок гребешков, дабы блеснуть перед командой кулинарными талантами, и удача выбирает именно этот миг, чтобы повернуться к тебе лицом.
- И что? – Элизабет едва сдерживает смех. Джек – и готовка... – Удалось... блеснуть?
Джек машет рукой:
- Повскрывал и отдал коку. Порыв был прекрасным, но недолговечным. Как и вся жизнь...
- Да, кстати, ты не голоден?
- Ну не то чтобы именно голоден... Рома у тебя, конечно, нет?
- Я не НАСТОЛЬКО добропорядочна, Джек, – она извлекает на свет пузатую бутылку.
Терпкий вкус будит воспоминания: необитаемый остров... огромный костер и много, много рома...
- И с кем ты, «не настолько добропорядочная», пьешь этот... м-мм, чудо какое... бесподобный напиток? С зеркалом?
- Тебя жду...
Поперхнувшись, Джек какое-то время кашляет. На глазах его выступают слезы.
- Смерти моей хочешь? Тьфу, тысяча чертей, я ничего такого не имел в виду... Перестань краснеть и убери это выражение лица, тебе не идет... Скажи лучше, правда ли, что у вас с Уиллом есть наследник?
- Откуда ты?..
- Чайки нашептали!
- Странно... я была уверена, что эти наглые твари умеют только мерзко орать. Ну да, правы были твои чайки...
На этот раз Джек протягивает ей небольшой кинжал в простых, но очень качественно сработанных ножнах.
- Когда подрастет. Где он, кстати?
- Носится где-то, как и положено мальчишке... Ты умеешь выбирать подарки, Джек.
Извлеченное из ножен лезвие на щелчок ногтем отвечает чуть слышным звоном.
- Не серебро, конечно, но зачем парню серебряный кинжал – на оборотней с ним ходить? Мягкая пакость, только на стенку вешать и годится. А этот захочешь – не затупишь!
- Вижу...
В синеватом блеске стали есть что-то опасное, хищное.
Солнце снаружи сползает к горизонту и перестает палить так яростно. За разговорами бутылка пустеет, но ни один из них не пьян – Элизабет пила мало, а Джеку и целая бутылка на него одного – только распробовать хватит. Он перестает раскачиваться на стуле и встает.
- Ну, мне пора. Команда, знаешь ли, ждать не будет!
- Это твоя-то? Плавали, знаем...
Он широко улыбается. Интересно, скольких женщин свела с ума эта улыбка?
- Элизабет... а ТЫ будешь меня ждать?
- О чем ты? – холодно, по мере сил, осведомляется она. – Я вообще-то замужем, если ты не заметил.
- Боже упаси! – Джек негромко смеется. – Ни в коем случае не претендую на место твоего благоверного... хотя он очень уж занят на работе, должен сказать. Но говорят, моряку бывает удача, если его ждут на берегу. А кто ждет – жена, мать, дочь или... Король Пиратов – уже не столь важно. Пиратам удача никогда не мешала...
Упоминание о титуле вызывает у Элизабет ответную улыбку.
- Разве тебя некому ждать? У тебя же никогда не возникало проблем с женщинами... во всяком случае, с количеством.
- То-то и оно. Пустышки, но вполне годные для игр под названием «флирт», «затащи ее в постель за один вечер» и... некоторых других. Меня именно это и устраивает – ведь попадись среди них похожая на тебя, я мог бы... не устоять перед соблазном.
- Это так плохо?
- Сама подумай – зачем пирату семейная жизнь? Ты даже не представляешь, как я рад, что ты замужем и в твоем случае это не пустой звук! Ну, так что скажешь?
- Ну разумеется, я буду тебя ждать, Джек. Ты ведь знал это, верно?
- Может быть, – он картинно поднимает руку в прощальном жесте, разворачивается на каблуках и идет прочь от дома. Закатное солнце светит ему в спину, и на темных волосах – золотисто-оранжевые отсветы.
...Уилл ходит совсем иначе. Все его движения скупы и рациональны, а походка стремительна – он идет к цели. Боже, она скоро начнет забывать его лицо, но в таких деталях помнит манеру двигаться...
...А Джек, когда идет, словно танцует. «КАПИТАН Джек Воробей», – говорит он каждым своим шагом. Картинность всех его жестов – естественна, это от переполняющей его жизненной силы, а не оттого, что он рисуется. И походка для Джека – один из способов самовыражения...
Боясь, что он обернется и увидит ее, застывшую в дверях, Элизабет поспешно возвращается в дом. И почти сразу в дверь влетает Уилл Тернер-младший. Интересно, видел ли он выходившего от нее Джека?
Видел.
- Мам... это был... мой отец? Папа?
Губы Уилла подозрительно дрожат – еще бы, пропустить единственный день, когда можно увидеть отца. И мать, предательница, не нашла его, не позвала!
- Нет, сынок, ну что ты... Это... его старый друг. Ты же знаешь, папу еще четыре года ждать...
Последняя фраза была лишней – Элизабет понимает это, когда сын опускает голову и на полу появляются темные пятнышки. Ей хочется обнять его, утешить – но Уилл в свои пять с небольшим старается вести себя как мужчина, и не стоит ему мешать... Она тихо выходит из комнаты.
«...Хотя это мог бы быть твой отец...» Вслух она, разумеется, этого не произносит.
***
«Я люблю Уилла... Я буду ждать его столько, сколько потребуется, потому что люблю его... люблю...»
Она повторяет это «люблю», как мантру, а слезы стекают по вискам и противно щекочут уши. Нужно дышать глубоко и ровно – у Уилла-младшего невероятно тонкий слух. Она жена Уилла и очень любит своего мужа, и в этом ей невероятно повезло – ведь и она могла бы «не устоять перед соблазном»... Ночью, наедине с собой, Элизабет готова это признать.
Джек не годится в спутники жизни, это совершенно ясно, но есть в нем некая магическая притягательность. Элизабет почувствовала ее давно, еще тогда, когда он спас ее, а потом взял в заложники – и естественный в такой ситуации гнев был каким-то тусклым, словно по обязанности. И билось на дне души полуосознанное желание: пусть у него все получится! надеюсь, он знает, что делает! – а за надеждой проглядывало - слабо, но отчетливо - совсем уж безумное чувство: да, он сумеет уйти, и мы больше не увидимся, так пусть этот миг продлится подольше...
Она любит Уилла, но это не значит, что ей наплевать на весь остальной мир. И в вязкой духоте ночи, неожиданно для себя самой, Элизабет дает клятву – если второй ребенок будет мальчиком, она назовет его Джеком.
Жарко и очень, просто сверхъестественно душно... И никак не получается заснуть. Ночь тянется бесконечно, и в который раз Элизабет с отчаянием понимает – впереди еще четыре года, почти полторы тысячи таких нескончаемых ночей... Целая вечность.
Текст фанфика взят отсюда.
Название: Пиратка
Автор: Gaira
Перевод: Gaira
Размер: мини
Аннотация: Он сказал, что вернется – она его ждет... (с) Элхе Ниэннах
Пейринг: Джек/Элизабет/Уилл
Жанр: драма,романтика
От автора: действие происходит после всех трех фильмов. Фик написан для проекта «Одна простая Сказка...»
И дольше века длится день...
Чингиз Айтматов
- Здравствуй, красавица!
Она удивлена, но радости все-таки больше.
- Привет! Добро пожаловать, – она отходит в сторону, пропуская его.
Джек Воробей своей неподражаемой походкой направляется внутрь. Рядом с Элизабет он на миг задерживается, делая вид, что хочет ее поцеловать, и довольно ухмыляется, заметив выражение ее лица.
Не дожидаясь разрешения, он вальяжно опускается на стул.
- Чаю, Джек? – говорит Элизабет, не желая ждать, пока он об этом попросит, – а то и сам заварит, с него станется.
- Из твоих рук – хоть чашу с ядом, – пафосно говорит он, но, взглянув ей в лицо, добавляет: – Чай вполне подойдет.
Она возится с чайником, пытаясь привести мысли и чувства в порядок. Ведь с той ситуацией они, казалось бы, давно разобрались, так почему же ей до сих пор так стыдно?
Элизабет чувствует, что у нее горят щеки – как и всегда при малейшем воспоминании об ЭТОМ. Почему, почему... потому что, как ни крути, она его тогда убила. Она, а не какой-то дурацкий Кракен, с которым после запросто справились несколько пушек.
Ей, Элизабет, очень хотелось жить. Поэтому она убила Джека и обманула Уилла. Пусть о жизни других она беспокоилась еще больше, чем о своей собственной, – это не оправдание. В прошлом Элизабет Тернер, в девичестве Суонн, есть весьма неприглядные факты. А прошлого не изменить...
Она разливает чай по чашкам. Сделав первый глоток, Джек смотрит на нее довольными глазами сытого кота. Заметно, что ему хочется положить ноги на стол. Элизабет улыбается уголками губ и говорит:
- Не стесняйся.
Ее по-прежнему тянет улыбаться, когда она смотрит на Джека. Развалился на стуле, кум королю, ноги на столе, в руке чашка – и кажется, что это и есть его высшая цель, которой он вот только что достиг. Джек всегда так выглядит, когда происходящее его устраивает.
- Какими судьбами, капитан Воробей?
- Попутным ветром, миссис Тернер, как и обычно. Будь ветер встречным, как бы я здесь оказался?
- Ты ничуть не изменился, Джек.
- Чего не скажешь о тебе. Располнела, постарела...
У нее в спальне висит зеркало в полный рост, отнюдь не для украшения стены. Она прекрасно знает, что Джек просто дразнит ее, и ничего не отвечает – но невольно приходит в ярость. И снова, глянув ей в лицо, он расплывается в улыбке, как озорной мальчишка.
- Шучу, шучу...
«И это взрослый человек», – думает Элизабет, но мысль не вызывает раздражения. С Джеком по-прежнему легко и интересно, он и впрямь не изменился. Впрочем, на самом-то деле и времени прошло всего ничего...
- Долго тебе еще ждать второй брачной ночи?
Нахал.
- Четыре года примерно. Как будто не знаешь...
- Теперь знаю. Мне не до подсчета лет, я, видишь ли, занят поиском приключений...
- И вытаскиванием себя, любимого, из того... вещества, которое находишь вместо них?
- А ты сохранила не только симпатичное личико, но и острый язычок.
- Спасибо за комплимент. Да, кстати, умение драться тоже никуда не делось.
- Догадываюсь. Иначе ты бы меня на порог не пустила, опасаясь за свою девичью... тьфу, супружескую честь.
Прежде чем она придумывает ответ, Джек извлекает что-то из кармана.
- Держи, это тебе.
В его руке маленькая, не шире двух дюймов, шкатулка в форме раковины гребешка. Серебряная, судя по блеску. Взяв подарок, Элизабет чувствует в руке литую тяжесть.
- Спасибо, Джек...
- Я подумал, что дарить украшения – привилегия мужа, но надо же было как-то приспособить эту бусину. Пришлось заказать под нее железку. Может, она будет неплохо смотреться на комоде или где там полагается...
В шкатулке – жемчужина. Не голубая и не розовая, простая белая жемчужина – но она настолько безупречна, что словно светится изнутри.
И женщина в Элизабет берет верх над боевой девчонкой.
- Джек... какая прелесть! Откуда?..
- Нашел.
- Своими пиратскими способами?
- Я предпочитаю разнообразие. Знаешь, иногда покупаешь в приморской деревеньке мешок гребешков, дабы блеснуть перед командой кулинарными талантами, и удача выбирает именно этот миг, чтобы повернуться к тебе лицом.
- И что? – Элизабет едва сдерживает смех. Джек – и готовка... – Удалось... блеснуть?
Джек машет рукой:
- Повскрывал и отдал коку. Порыв был прекрасным, но недолговечным. Как и вся жизнь...
- Да, кстати, ты не голоден?
- Ну не то чтобы именно голоден... Рома у тебя, конечно, нет?
- Я не НАСТОЛЬКО добропорядочна, Джек, – она извлекает на свет пузатую бутылку.
Терпкий вкус будит воспоминания: необитаемый остров... огромный костер и много, много рома...
- И с кем ты, «не настолько добропорядочная», пьешь этот... м-мм, чудо какое... бесподобный напиток? С зеркалом?
- Тебя жду...
Поперхнувшись, Джек какое-то время кашляет. На глазах его выступают слезы.
- Смерти моей хочешь? Тьфу, тысяча чертей, я ничего такого не имел в виду... Перестань краснеть и убери это выражение лица, тебе не идет... Скажи лучше, правда ли, что у вас с Уиллом есть наследник?
- Откуда ты?..
- Чайки нашептали!
- Странно... я была уверена, что эти наглые твари умеют только мерзко орать. Ну да, правы были твои чайки...
На этот раз Джек протягивает ей небольшой кинжал в простых, но очень качественно сработанных ножнах.
- Когда подрастет. Где он, кстати?
- Носится где-то, как и положено мальчишке... Ты умеешь выбирать подарки, Джек.
Извлеченное из ножен лезвие на щелчок ногтем отвечает чуть слышным звоном.
- Не серебро, конечно, но зачем парню серебряный кинжал – на оборотней с ним ходить? Мягкая пакость, только на стенку вешать и годится. А этот захочешь – не затупишь!
- Вижу...
В синеватом блеске стали есть что-то опасное, хищное.
Солнце снаружи сползает к горизонту и перестает палить так яростно. За разговорами бутылка пустеет, но ни один из них не пьян – Элизабет пила мало, а Джеку и целая бутылка на него одного – только распробовать хватит. Он перестает раскачиваться на стуле и встает.
- Ну, мне пора. Команда, знаешь ли, ждать не будет!
- Это твоя-то? Плавали, знаем...
Он широко улыбается. Интересно, скольких женщин свела с ума эта улыбка?
- Элизабет... а ТЫ будешь меня ждать?
- О чем ты? – холодно, по мере сил, осведомляется она. – Я вообще-то замужем, если ты не заметил.
- Боже упаси! – Джек негромко смеется. – Ни в коем случае не претендую на место твоего благоверного... хотя он очень уж занят на работе, должен сказать. Но говорят, моряку бывает удача, если его ждут на берегу. А кто ждет – жена, мать, дочь или... Король Пиратов – уже не столь важно. Пиратам удача никогда не мешала...
Упоминание о титуле вызывает у Элизабет ответную улыбку.
- Разве тебя некому ждать? У тебя же никогда не возникало проблем с женщинами... во всяком случае, с количеством.
- То-то и оно. Пустышки, но вполне годные для игр под названием «флирт», «затащи ее в постель за один вечер» и... некоторых других. Меня именно это и устраивает – ведь попадись среди них похожая на тебя, я мог бы... не устоять перед соблазном.
- Это так плохо?
- Сама подумай – зачем пирату семейная жизнь? Ты даже не представляешь, как я рад, что ты замужем и в твоем случае это не пустой звук! Ну, так что скажешь?
- Ну разумеется, я буду тебя ждать, Джек. Ты ведь знал это, верно?
- Может быть, – он картинно поднимает руку в прощальном жесте, разворачивается на каблуках и идет прочь от дома. Закатное солнце светит ему в спину, и на темных волосах – золотисто-оранжевые отсветы.
...Уилл ходит совсем иначе. Все его движения скупы и рациональны, а походка стремительна – он идет к цели. Боже, она скоро начнет забывать его лицо, но в таких деталях помнит манеру двигаться...
...А Джек, когда идет, словно танцует. «КАПИТАН Джек Воробей», – говорит он каждым своим шагом. Картинность всех его жестов – естественна, это от переполняющей его жизненной силы, а не оттого, что он рисуется. И походка для Джека – один из способов самовыражения...
Боясь, что он обернется и увидит ее, застывшую в дверях, Элизабет поспешно возвращается в дом. И почти сразу в дверь влетает Уилл Тернер-младший. Интересно, видел ли он выходившего от нее Джека?
Видел.
- Мам... это был... мой отец? Папа?
Губы Уилла подозрительно дрожат – еще бы, пропустить единственный день, когда можно увидеть отца. И мать, предательница, не нашла его, не позвала!
- Нет, сынок, ну что ты... Это... его старый друг. Ты же знаешь, папу еще четыре года ждать...
Последняя фраза была лишней – Элизабет понимает это, когда сын опускает голову и на полу появляются темные пятнышки. Ей хочется обнять его, утешить – но Уилл в свои пять с небольшим старается вести себя как мужчина, и не стоит ему мешать... Она тихо выходит из комнаты.
«...Хотя это мог бы быть твой отец...» Вслух она, разумеется, этого не произносит.
***
«Я люблю Уилла... Я буду ждать его столько, сколько потребуется, потому что люблю его... люблю...»
Она повторяет это «люблю», как мантру, а слезы стекают по вискам и противно щекочут уши. Нужно дышать глубоко и ровно – у Уилла-младшего невероятно тонкий слух. Она жена Уилла и очень любит своего мужа, и в этом ей невероятно повезло – ведь и она могла бы «не устоять перед соблазном»... Ночью, наедине с собой, Элизабет готова это признать.
Джек не годится в спутники жизни, это совершенно ясно, но есть в нем некая магическая притягательность. Элизабет почувствовала ее давно, еще тогда, когда он спас ее, а потом взял в заложники – и естественный в такой ситуации гнев был каким-то тусклым, словно по обязанности. И билось на дне души полуосознанное желание: пусть у него все получится! надеюсь, он знает, что делает! – а за надеждой проглядывало - слабо, но отчетливо - совсем уж безумное чувство: да, он сумеет уйти, и мы больше не увидимся, так пусть этот миг продлится подольше...
Она любит Уилла, но это не значит, что ей наплевать на весь остальной мир. И в вязкой духоте ночи, неожиданно для себя самой, Элизабет дает клятву – если второй ребенок будет мальчиком, она назовет его Джеком.
Жарко и очень, просто сверхъестественно душно... И никак не получается заснуть. Ночь тянется бесконечно, и в который раз Элизабет с отчаянием понимает – впереди еще четыре года, почти полторы тысячи таких нескончаемых ночей... Целая вечность.