Immortalia

Модераторы: piratessa, ovod, Li Nata, Ekaterina

Сообщение
Автор
Аватара пользователя
Serpens Subtruncius
Сообщения: 4817
Зарегистрирован: Пн апр 19, 2010 8:35 pm
Откуда: СПб
Благодарил (а): 42 раза
Поблагодарили: 115 раз
Контактная информация:

Immortalia

#1 Сообщение Serpens Subtruncius » Сб май 28, 2011 2:57 am

Название: Immortalia
Автор: Serpens Subtruncius
Фэндом: "Пираты Карибского моря"
Жанр: Приключения с романтическим налетом.
Пейринг: Окончательно, спарробет, но настоящие правоведы по-прежнему выше этого.
Рейтинг: PG-13
Размер: макси
Содержание: ПОСЛЕ ПКМ-3! Поиски Фонтана Вечной Юности забрасывают... да сами вы знаете, кого и куда. Нет, не в том смысле :blush: .
От автора: уж года два лелею я идею...
Предупреждения: прилягте и расслабьтесь
Статус: в процессе
Дисклеймер: «Всё пожрал проклятый хомяк!» В смысле, все права – у Микки Мауса.
Комментарии: http://www.pirates-zone.com/viewtopic.php?f=4&t=1174

IMMORTALIA

Пролог. Звезды.

Вначале была ночь. Черная, беззвездная и беззвучная мгла, сквозь которую он ощущал теплое дуновение чего-то давно забытого, наверное, это был ветер. Потом он понял, что ветер, действительно, дует прямо в лицо, его щеки коснулось что-то мягкое, а прямо перед носом пролетела, судя по всему, ночная бабочка. Ветер нес запах моря, йода, нагретого за день дерева, смолы, фруктовой гнили, винного перегара и еще чего-то, что мгновение назад отсутствовало в его жизни.
Потом он понял, что видит. Звезды. Они зажглись перед его носом, как мириады свечей в гигантском соборе, купол которого недосягаемо высок. На фоне этого великолепия шевелились какие-то фигуры, совершенно неуместные в божественном присутствии звёзд, они коряво заваливались друг на друга, и от этого купол слабо колыхался. Он запоздало сообразил, что колышется он сам, качаясь в невидимой колыбели, и только еще через мгновение осознал, что лежит спиной на жестких досках палубы неизвестного корабля.
Последними пришли звуки, вернее, из какофонии шелестов, шепотов, плеска волн, птичьих криков и пьяного пения он начал вычленять отдельные понятные слова и фразы.
– Мистер Гиббс! Вот вы, как человек удобренный... умудренный... сединами и убеленный... В общем, вы уже дали капитану советы, которым ему придется следовать до гробовой доски?
– Тони, ты пьян в стельку, хватит донимать Гиббса. Джош, ты ж холостяк закоренелый...
– Ну, не совсем. Я... а, бросьте, был я женат однажды, лет этак тридцать назад, а может, и все тридцать пять... Мэри моя, такая... пила она, Мэри моя...
– Любила приложиться?
– Да нет, Пила, говорю... В смысле, пилила она меня с утра и до вечера. А я её младше был на пару лет, она совсем в зрелых годах замуж-то собралась, целых два десятка шандарахнуло... Ну и гнобила меня – пиле только повод дай.
– Мистер Гиббс, вы ж вылитый пророк Исайя! Того как раз распилили деревянной пилой!
– Тони, сейчас я тебе выбью остатки глаз... сколько их у тебя там?
– Так вот, Мэри моя, покойница... Ой, батюшки! Ктой-то?
Троица пьяниц склонилась над лежавшим на палубе человеком, и у старшего со звоном упала и разбилась почти пустая бутылка. Осколки и брызги полетели во все стороны, а «найденыш» брезгливо поморщился и отряхнулся.
– Зря ты Джош, про покойников начал, – прошептала одна из пьяных рож, широкая и щербатая, – Тони, беги за фонарем!
– Мама! – шепотом отозвался третий, растворяясь в темноте.
Двое оставшихся склонились над пришельцем. Если их небрежно-грязноватые одеяния выдавали в них странников моря, то обнаруженный ими «заяц», несомненно, являлся человеком из общества. Это был со вкусом одетый джентльмен скорее преклонного, чем юного возраста, парик и богатое верхнее платье указывали на достаточно высокое положение. Но самое главное – они знали этого человека в лицо, хотя он, в свою очередь, совсем не обязан был их помнить.
– Простите, джентльмены, – неуверенно начал пожилой мужчина, – кажется, я где-то видел вас всех, хотя и при абсолютно разных обстоятельствах... – он сбился, подслеповато щурясь на принесенный фонарь, – Где я нахожусь? – спросил он через мгновение совсем иным тоном. Он неожиданно быстро оценил социальный статус окружающих людей, и это отразилось на интонации.
– На корабле, сэр, – ответил старший из троицы с явным почтением в голосе, – Вы, видите ли, на «Черной жемчужине» и в одном... м-м.. довольно секретном порту... сэр.
– Боже правый! – нервно воскликнул джентльмен, тряхнув буклями парика.
– А вы ведь мистер Суонн, губернатор Ямайки? (Гиббс чуть не сказал «покойный губернатор», но ему отчего-то показалось неудобным напоминать об этом привидению – это ведь как на мозоль наступить, знаете ли.)
– О, да,– так же ошарашенно подтвердил живой мертвяк, пытаясь подняться на ноги и одновременно отряхивая с одежды белый карибский песок и осколки гиббсовой бутылки. Не справившись с равновесием, он вновь опустился на дощатый настил палубы, такой же непроглядно черной, как и ночь вокруг.
– Но, как понимаю, на Ямайку вы меня вряд ли доставите, – без вопроса в голосе произнес губернатор.
«Вас там и не ждут», – чуть было не сказал Гиббс, но вовремя смолчал. Надо было сказать что-то общее для вежливого поддержания разговора.
– А как ваше здоровье, господин губернатор? Как м-м... спалось? – во внезапном приступе идиотизма рассыпался в любезностях Раджетти.
– Туманно как-то – неожиданно для всех ответил губернатор, – Там женщина такая странная была. То ли негритянка, то ли, наоборот, слишком белая... Волосы длинные, то ли черные, то ли золотистые, то ли вообще рыжие... Она, – тут он запнулся, – даже на жену мою очень похожа была. И сказала она мне: иди, мол, отпускаю тебя. Хотя кто она такая и какое право имеет кого-либо где-то удерживать, я так и не понял.
– Так это никак Калипсо? – просто спросил Пинтел, как будто губернатор мог это с легкостью подтвердить, – Ну, богиня такая морская.
– Надо же, никогда бы не заподозрил вас в знании древнегреческой мифологии, – с некоторой симпатией сказал Суонн.
– Чё?
Губернатор изумленно поднял было брови, но, рассудив, что в его положении молчание – золото, предпочел узнать побольше об окружающей действительности.
– Итак, я на корабле. Причем, помнится, на пиратском корабле. Вы, стало быть, пираты...
– Боюсь, что так, сэр, – сочувственно подтвердил Гиббс, – Я вот – старпом этого достойного судна, Джошами Гиббс, а это матросы Пинтел и Раджетти.
– И я вас где-то определенно видел... Впрочем, неважно. И почему я здесь?
– В любом случае, ваша дочь, сэр, будет рада...
– Моя дочь? – вскричал господин Суонн, внезапно очнувшись, – Ну конечно! Она ведь думает, что я... Нет, она знает, что я... – он вопросительно обвел присутствующих глазами, – Но ведь я же не?.. Проклятый Мерсер! – с неожиданной горячностью продолжил он, – И этот Беккет, лорд так называемый! И еще сердце в сундуке! И моё сердце... – рука непроизвольно провела по левой стороне груди, – И вы... там были, в темноте, по ту сторону... Что с моей дочерью? – он растерянно замолчал.
– Может, осчастливить его? – вслух предположил Пинтел.
– Обсуждать присутствующих в третьем лице невежливо, – заметил тощий одноглазый пират, отзывавшийся на «Тони», «Раджетти» и «эй, кто там есть».
– Господин Суонн! – торжественно начал Гиббс, – Ваша дочь Элизабет живет и здравствует, командует собственным кораблем и мужчинами, хоть ей как женщине это и не пристало, но теперь она Капитан Суонн, пиратский лорд Сингапура и Король Берегового Братства. Так что она делает всё, что ей заблагорассудится.
Губернатор проглотил этот кусок информации, так сказать, «не жуя», пробормотав с растерянной улыбкой что-то вроде «она такой была и десять лет назад, и пятнадцать...»
– Где я могу её видеть?
– Ну, перед таким событием все обычно собираются и отмечают, вернее, всецело готовятся отметить... отпраздновать...
– Позволю спросить, а о каком таком событии идет речь? – господин Суонн с подозрением взглянул на всех троих.
– А-а... – Пинтел распахнул рот и закрыл его.
– У неё девичник, – хихикнул словоохотливый Раджетти.
– Ваша дочь собирается вступить в брак, – наконец, сформулировал Гиббс.
– Здесь?!! Среди пиратов? Хотя, что вы там сказали о Береговом Братстве и короле? Я так понимаю, лорд Беккет так и не оставил своих гнусных намерений разрушить мирную жизнь моей дочери, и она по-прежнему вынуждена скрываться и жить вне закона? Значит, Тернеру так и не удалось выполнить требования лорда, и они ударились в бега...
– Ну, Беккет, упокой Бог его душу, – это дело прошлое, – осторожно продолжил Гиббс.
– Давно?
– Да уж года три с гаком.
– А где я был всё это время?
Вопрос был риторическим и остался без ответа.
– Вам бы, господин Суонн, тоже хлебнуть не мешало! – вдруг сказал Пинтел и протянул джентльмену замызганную бутылку. Губернатор рассеянно взял её, глядя в широкое звездное небо.
– Кружки-то нет, – с легкой укоризной заметил Гиббс.
– Главное – мозги прочистить.
Губернатор хлебнул из бутылки и подавился.
– Ром?!
– Ну, не святая вода же!
– А пойдемте-ка куда посветлее да почище.
Пираты подняли на ноги явно живого покойничка («Настоящий мертвец точно не поперхнулся таким добрым ромом, только господа неженки!» – важно добавлял Гиббс, пересказывая этот эпизод всем грядущим своим собутыльникам) и повели его под белы руки куда-то во тьму карибской ночи.
Всех четверых по разным причинам слегка шатало из стороны в сторону, качающийся в такт шагам отсвет фонаря выхватывал из темноты то одну, то другую деталь такелажа, поскрипывали снасти под теплым ветерком, созвездия плясали перед глазами... «Йо-хо-хо!» – тихо напевал Раджетти.
И каждый думал: «Как хорошо жить».
Последний раз редактировалось Serpens Subtruncius Вт окт 30, 2012 12:33 am, всего редактировалось 5 раз.
Судьба любит кротких и всегда награждает их по миновании надобности (Тэффи).
Выжил сам - выживи другого!
...allow me to lend a machete to your intellectual thicket... (C. J. S.)

Аватара пользователя
Serpens Subtruncius
Сообщения: 4817
Зарегистрирован: Пн апр 19, 2010 8:35 pm
Откуда: СПб
Благодарил (а): 42 раза
Поблагодарили: 115 раз
Контактная информация:

Re: Правоведы

#2 Сообщение Serpens Subtruncius » Пт июл 08, 2011 7:06 am

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. NEVER SHALL WE DIE

Глава I. Аскетизм и булочки.

Три года назад

– Ты хочешь сказать, что ни тебе, ни этому влюбленному Тернеру, ни Барбоссе, который хоть и мерзавец, но, вроде как, к ней проникся, ни почти разумному мистеру Гиббсу, – никому из вас и в голову не пришло, что вы бросаете беспомощную женщину на необитаемом острове? Если уж вы решили выгнать собственноручно избранного Короля, то хотя бы оставили ей пистолет с одной пулей.

Джек никогда не ожидал, что капитан Тиг сможет произнести столько слов кряду. Ну, забыли, слегка отметили и забыли... Чего так горячиться-то?
(Хотя это неправда. «Горячащегося» Тига он не видел уже лет пятнадцать. Этот же Тиг просто много и долго говорил, произнося фразы нарочито медленно, будто вбивая гвозди в душевный покой собеседника. Так, со стороны, – вроде бы ничего особенного, но если ему придется «разгорячиться», следовало бы позаботиться об оружии и безопасном пути к отступлению).

– Мы были несколько заняты, – пробормотал Джек, занявшись давно откладываемой чисткой ногтей, – то да сё...
– А-а, так это в тот раз Гектор избавил тебя от корабля? Вернее, корабль от тебя.
– Но-но-но-но! – Джек предупреждающе вытянул указательный палец.
– Победить Джонса и через пару дней про... проспать свою «Жемчужину» на потеху собственной матросне...
Тиг, видимо, употребил более подходящее выражение, но Джек сделал вид, что ему послышалось.
– А насчет пистолета... Кстати, вообще-то это Уилл должен был оставить ей пистолет с пулей, – почти радостно нашелся он. – И у неё наверняка был свой, и не один... и шпага... и не одна.
– С которыми она по сей день охотится на местную дичь, – саркастически подытожил Тиг.

***
Это все китаёзы воду мутят! Торчали тут полтора месяца, глаза Тигу мозолили. Уплыли бы после битвы навсегда в свой любимый Сингапур, никто бы о них и не вспомнил. (Никто бы о ней не вспомнил!) Нет, с ней ничего не случится. Там наверняка люди живут с подветренной стороны острова, просто деревню не было видно. Если, конечно, там живут европейцы, а не... Джек внутренне содрогнулся. Нет, местные каннибалы едят только воинов, женщины им нужны в обычной жизни, в них боги не вселяются. У дикарей правильное, патриархальное общество, они бабу королем не выберут и, следовательно, не съедят...

Так успокаивал он себя, меля откровенную чушь, и слава Богу, никто не слышал его тихого бормотания за штурвалом. Это всё Тиг виноват (как всегда!). Всё в спешке, вечно надо настращать людей, чтобы они мчались без оглядки по любому его поручению. Вот какое он, Капитан Джек Воробей, имеет отношение к миссис Тёрнер? Ровным счетом никакого. То есть вообще, совершенно никакого. У них нет ничего общего (ты сам себе противоречишь). Нет, скажите пожалуйста, он должен ползти на брюхе (очень подходящее слово для описания передвижения на джонке), чтобы доказать свою лояльность Её Королевскому Величеству. Принести официальные извинения от представителей, так сказать, Карибского бассейна Их Сингапурскому Благородию. Тьфу, пропасть!!!

Джек топнул ногой и смачно сплюнул куда-то за борт, заодно краем глаза замечая недоуменно поднятую бровь Тай Хонга, первого помощника на «Императрице». Скажи кто-нибудь ему лет семь назад, что ему придется вести личную джонку Сяо Фенга ради спасения какой-то губернаторской дочки, да еще по настоятельному совету папаши Тига, – Джек бы никогда не поверил.
– Что я здесь делаю? – вслух спросил он.
Море промолчало, а потом позади, за кормой что-то звонко хлюпнуло, и его забрызгало неожиданно подвернувшейся волной. Волна такой высоты?
– Спасибо, Калипсо, освежился, – вежливо обратился Джек к синеве за спиной, – и я больше не буду плеваться.


***

Он заверил китайских коллег, что и сам прекрасно справится с маленькой лодочкой, и дело займет у него минимум времени. «Императрица» прочно стояла на якоре, в спину светило яркое, но еще не палящее утреннее солнышко, впереди виднелась узкая полоса прибоя, белая линия песчаного пляжа, синеватая вихрастая канва пальм и, разумеется, ни души. На что он надеялся? Что цыпа завидит китайский парус и с радостными криками выскочит на берег? Надо же, даже ром не подожгла – а кораблик тут как тут...
Где ж её искать?

Джек потянулся за компасом, хотя прекрасно понимал, что эта вечно больная шизофренией штуковина ничего внятного не покажет. Шизофрения у компаса? – Это когда стрелка разрывается между всеми желаниями господина и непрерывно вращается с изменяющейся скоростью. Постоянным остается только сам процесс вращения. Джек даже приспособился гадать по своему компасу. Например, если голова болит с похмелья и стрелка крутится против часовой – к неожиданным деньгам, а если голова трезвая, а стрелка крутится против часовой – к драке...

Стоп. Следы.
Цепочка следов. Обувь мужская, примерно его размера, но слишком уж крепко наступает абориген на пятку, и слишком узок и короток шаг. Эх, Лиззи, велики тебе сапожки, велики! Он даже не думал, что с души вдруг свалится такой здоровенный булыжник.

Джек двинулся туда, куда смотрели следы, и вскоре добрался до прибрежных пальм, а затем и густых зарослей кустарника. Между тем, следы уверенно вели к едва заметной тропинке, по которой можно было пробираться без потерь для костюма и лишних царапин. Он сразу потерял море из виду, пальмы сменились кипарисами и брунеллиями, ослепительная лазурь над головой скрылась за полупрозрачным зеленым покровом, мир наполнился звуками, весьма далекими от монотонности морского прибоя. Это немного сбивало с толку и раздражало, да и голова побаливала... Из-под ног выскочил крошечный поросенок пекари и с визгом бросился вперед, распугивая птиц и бабочек. Кто из них птицы, а кто – бабочки, Джек не успел определить, они были одинакового размера, а он в это время отряхивался от каких-то желтых лепестков с неприятным запахом. А может, это были семечки? Или ягодки? Со стороны свинёнка это было чистым свинством – выскакивать так неожиданно. Пройдя вглубь острова еще метров двести, капитан слегка заблудился среди ярко-зеленых алоказий, под гигантскими лопухами которых можно было спрятать взвод солдат или стадо бизонов, и никто бы их не заметил. След давно и безнадежно был потерян, когда – о чудо! – Джек внезапно снова наткнулся на тот же сбивчивый отпечаток сапога. Чтобы не потерять след, доблестному капитану пришлось пригнуться, ибо зловредные лопухи норовили заехать по физиономии. Согнувшись в три погибели, он, как завзятая ищейка продолжил свой путь, пока...

– ОЙ!!!
– А-ах!!! Джек, я догадывалась, что у тебя не все дома, но ты хоть следи, куда идешь!
Боже, какие знакомые интонации. Незабываемое шипение в голосе. Расчудесные сварливые нотки. Зар-р-раза! Джек разогнул спину, потирая макушку. Он чуть было не заехал ей темечком в солнечное сплетение, но на пути пребольно ушиб голову об рукоятку пистолета. Хотя, что правда, то правда, Лиззи тоже не ожидала, что он буквально боднет её со всего размаху, как баран новые ворота. И ей, наверное, тоже больно.

– Какая встреча, драгоценнейшая мадам Тернер! – Джек поспешил приветствовать цель своего путешествия, пока она не убежала.
– Капитан Воробей бросил свое море и углубился в джунгли. Небывалое стечение обстоятельств. Или ты от кого-то удираешь?
– Вот еще! У меня иная миссия.
Миссия? Ты послан нести Слово Божье?
– Хватит! – Джек потерял терпение. Чего она взъелась-то? Полминуты проговорили, а она готова его живьем съесть. – Я прибыл за миссис Элизабет Тернер, в девичестве Суонн, дабы пригласить её на заседание Берегового Братства, поскольку как Король Братства она является его Председателем. Аминь!
– Как это? – вдруг растерянно сказала Лиззи и подошла поближе. Они прошли немного вперед и сейчас оказались на открытой, хорошо освещенной поляне, где Джек смог, наконец, разглядеть собеседницу. Она нисколько не изменилась, только еще немного похудела. (Чай, не сто лет прошло? Толстушка Лиззи – это нонсенс.) Сингапурский черный костюм был изрядно поношен, вышивка кое-где оторвалась, но в целом – выражение лица, глаза цвета летнего меда, волосы, ставшие из бронзово-каштановых почти пшеничными, загорелая золотистая кожа с веснушками под глазами, – всё осталось прежним. «Пиратка!» Хотя кого он тут ожидал увидеть? Утонченную английскую леди?

– Неужели я им нужна?
Лиззи, ах, Лиззи. Она недоумевает... Её вопрос вывел его из оцепенения.
– Ты всем нужна. Во всяком случае – многим. И, я думаю, твой Уильям в первую очередь хотел бы видеть тебя среди людей, на воле, а не прикованной к этому островку дурацким обетом десятилетней верности.
Для убедительности или в легком раздражении Джек пнул ствол ближайшей пальмы. Позади них просвистел увесистый кокос, но девушка не оглянулась.
– Я же обещала ждать... Джек, я обещала встретить его здесь!
– Встретить – да, но зачем здесь ждать? Других мест, что ли, нет, порадостней?
– Здесь светло и спокойно.
– Побезопасней!
– Среди полусотни нетрезвых мужиков я буду в большей безопасности, чем со стайкой колибри и выводком поросят?
– Ну, есть и пить-то ты должна? В конце концов, тебя ждут твои подданные в Сингапуре.

Они подошли к маленькому домику из очищенных стволов брунеллий и пальмовых листьев.
– Ты сама? – Джек обвел единым жестом весь домик от порога до крыши.
– Нет, разумеется, я пригласила местного плотника. Он живет в деревне на другой стороне острова. Он не мог тащить оттуда доски и срубил из того, что растет здесь. У меня не так уж много денег было.
В ответ на его вопросительный взгляд она добавила:
– Ну, не могла же я уйти с «Императрицы», не прихватив с собой ничего ценного.
Джек одобрительно хмыкнул, но тут же нахмурился:
– А зачем тебе вообще было селиться с этой стороны, а не в деревне?
– Я не могу... Я не такая, как они. Они на меня пальцами указывают. Я их понимаю, простые люди. У них свой замкнутый мирок, к ним иногда заплывают мелкие торговые суда, привозят инструменты и ткани... Они устраивают праздники, бьют в барабаны, поют... На своём языке...
– Так, стоп, Лиззи. Кто они такие?
– Ну, люди обычные, островитяне. Каннибалы бывшие. И иногда настоящие. Хотя, как говорил плотник, он уже раскаялся во всех случаях чревоугодия и идолопоклонства. Он ездит раз в год исповедаться на соседний островок, там миссия...
– Лиз, немедленно собирай всё ценное, что у тебя тут есть, хватай сундук – и в шлюпку!
– Только не говори, что опасаешься за моё благополучие.
– Скорее, за своё. Элизабет, я не собираюсь повторять второй раз. Выполнять приказ капитана!
– Я тоже капитан!
– И где ваш корабль, леди?
– Вообще-то ты именно на нем и приплыл, так что твой вопрос следовало бы задать мне.
– Вообще-то это не твой вопрос, я его уже где-то слышал...

Лиззи медлила зайти в хижину, наконец, устала сопротивляться и распахнула дверь. В сумраке Джек разглядел узкую койку, какое-то одеяло явно местного производства, откидной стол, табуретку, чашки из кокосовой скорлупы... Губернаторской дочери этого достаточно? И она еще упирается, вместо того, чтобы бежать отсюда без оглядки? Философ из бочки позавидовал бы подобной самоотверженности.

– Ты, я надеюсь, сундук не закопала? Не хотелось бы терять драгоценное время.
Элизабет нагнулась и вытянула из-под кровати кожаный мешок, в котором явно находился какой-то ящик. Казалось, в комнате тикали большие напольные часы.
– Знай местные аборигены, что у тебя под кроватью хранится сердце Морского Дьявола, давно бы изготовили жаркое. Не кривись так, я как-то познакомился с их нравами на собственной шкуре. И дорогой Уильям тоже. А навигаторы из них поганые, я уж не говорю, что Прихлоп меня убьёт.
– Джек, я ничего не закапывала, только спрятала его на время, пока строили дом и делали мебель.
– Славно. Мы идем?
Она смотрела выжидающе и молчала.
– Что еще, цыпа?
– Ты... простил меня?
– Нет, конечно. Но какое это имеет отношение к твоему пребыванию в этой дыре? Поторопись, ты же не хочешь, чтобы я тебя на плече тащил, как козу? Этого я тебе точно не прощу.
Лиззи фыркнула. Ладно, ты всё-таки добряк, Джек, можешь оправдываться чем угодно...


***

– ..В настоящее время я временно освобождаю вас от службы моему Величеству и приказываю вернуться в Сингапур, пока я решаю неотложные дела здесь. В свою очередь, каждые три месяца я жду известий из Сингапура о положении дел и полагающуюся мне долю прибыли. Тай Хонг в мое отсутствие принимает командование кораблем.
Узкоглазые подданные Элизабет одобрительно перешептывались, кто-то уже поглядывал в сторону «Императрицы», Тай Хонг выступил вперед:
– Спасиба, капитан Суонн, за доверие с моя сторона. Мы присылай дань и мы присылай весть.
Элизабет улыбнулась:
– До встречи. И удачи вам.
Пираты выкрикнули хором какое-то свое китайское приветствие и повернулись к выходу.
Она осталась в Зале Братства одна. Вернее, почти одна, она знала, что где-то позади, за выцветшими бархатными занавесями, среди обломков позолоченных ростров и оплывших свечей, пребывает капитан Тиг с неизменной гитарой. Перебор струн был едва различим, но китайцы его тоже слышали, так что даже если среди них и нашлись недовольные, они промолчали.
Элизабет пошла в направлении звуков.
– Да, девочка? – Тиг оторвался от любимого занятия
– Я собираюсь наверх. Завтрак через четверть часа.
– Я приду. И не вздумай прятать ром!

Воистину, яблоко от яблоньки... Она покинула огромный зал, встроенный в обширную пещеру, но снабженный тяжеленными дубовыми дверями. Природный интерьер был дополнен камином, гнездами для факелов, канделябрами всех мастей, разнокалиберными креслами и скамейками, какими-то замысловатыми оттоманками и пуфиками, парой абсолютно непроглядных картин в тяжеленных бронзовых рамах (последние, вероятно, и представляли истинную ценность), серебряными плевательницами (их наличие всякий раз вызывало у Лиззи приступы хихиканья, когда никто не видел), а главное – гигантским столом со стилизованным глобусом посредине, в котором в знак отказа от любых личных конфликтов пиратские бароны оставляли своё оружие на время заседаний.

Сейчас зал был пуст. Джек надул её, никакого собрания в ближайшем будущем не намечалось, однако возвращаться на свой островок она уже не смогла. Во-первых, из-за вполне искренних предостережений капитана Воробья о местных нравах. А во-вторых...
– Миссис Эндрю? Булочки готовы?
Ну, хотя бы из-за булочек с корицей она точно не вернется на остров. Не раньше, чем через девять лет и десять месяцев.
Последний раз редактировалось Serpens Subtruncius Вт окт 30, 2012 12:44 am, всего редактировалось 6 раз.
Судьба любит кротких и всегда награждает их по миновании надобности (Тэффи).
Выжил сам - выживи другого!
...allow me to lend a machete to your intellectual thicket... (C. J. S.)

Аватара пользователя
Serpens Subtruncius
Сообщения: 4817
Зарегистрирован: Пн апр 19, 2010 8:35 pm
Откуда: СПб
Благодарил (а): 42 раза
Поблагодарили: 115 раз
Контактная информация:

Re: Правоведы

#3 Сообщение Serpens Subtruncius » Пт июл 15, 2011 8:20 pm

Глава II. Хрустальный сарай.

Это место капитан иногда называл «моим хрустальным замком», к счастью – не без иронии. Остальные называли его «Тиговым сараем» и иногда «гнездовьем воробьёв». Идея была неплоха – странное сооружение находилось на нешироком уступе гигантской базальтовой скалы, частично нависая над морем. Снизу эту нависающую часть, как балкон, подпирали бывшие грот-мачты. Неподалеку виднелись зубцы многочисленных рифов, поэтому разгромить сооружение с моря было физически невозможно. Самое удивительное – наличие стеклянных окон. Похоже, капитан стащил с разбившихся и ограбленных кораблей все имеющиеся в наличии окна и свинец, а местные умельцы слепили из разнокалиберных кусков стекла нечто настолько своеобразное, что прибывающие в Бухту Погибших Кораблей только диву давались.

Снаружи всё это выглядело отвратительно – разнородные окна и невыразительные серые стены, бывшие когда-то просмоленными бортами и крепкими палубами. Изнутри же... Все окна смотрели либо на запад, либо на восток, иначе в воробьиной оранжерее можно было бы умереть сразу и не раздумывая. Однако по утрам и по вечерам, через мутные и прозрачные, гладкие и фигурные, бесцветные и подкрашенные стекла можно было встречать восходы и закаты во всём их великолепии. При этом утром можно было пить чай (или ром, или ромовый чай – кому что) с булочками (или ром-бабами, опять-таки, или просто с приятными девушками), рассказывать всякие дивные истории и начинать день со стопроцентной уверенностью, что жизнь прекрасна. Вечером можно было смотреть на закат, сидя у письменного стола и думать о том, что безвозвратно уходит с каждым прожитым днем. А можно было разложить старинные карты и, наоборот, намечать курс в будущее. Или читать книжки с ограбленного английского почтовика. Или играть в покер на китайские монеты с квадратными дырками. Или перешивать и чинить одежду. Или петь песни. Именно за всем этим миссис Тернер, она же Капитан Суонн коротала оранжево-розовые вечера в хрустальном сарае.

Поначалу она хотела поселиться в капитанской каюте какой-нибудь величественной развалины внизу, но её убедили, что это, во-первых, опасно, так как у большинства потерпевших крушение кораблей давно подгнила палуба, а во-вторых, подобное отшельничество не соответствует её статусу. А может, Тигу с годами становилось скучно, и он нуждался в слушателе.

В первый же день знакомства он спросил, умеет ли она петь или музицировать на каком-то инструменте. Лиззи смутилась и призналась, что её учили играть на клавикордах, но без особого успеха, поскольку ей не хватало усидчивости. Он, вероятно, сразу разочаровался и больше никогда не донимал её вопросами о музыке. Так что Элизабет слушала молча, даже если ей казалось, что он переиначивает популярный мотив.

Тигов сарай представлял собой действительно большую комнату, нависающую над морем, позади которой, ближе к стене уступа, находилось четыре маленьких комнатки – вероятно, спальни, и спуск на кухню. Кухня была высечена прямо в скале ярусом ниже. Там хозяйничала миссис Эндрю – пожилая женщина, вдова моряка, осевшая в Бухте лет тридцать назад и не представлявшая себе жизни вне этого затерянного мирка. Она была женщиной достаточно строгих правил, чтобы не допускать вольностей, но при этом достаточно терпимо относилась к пиратам как таковым и вполне могла поддержать беседу о политике Ост-Индской Компании или о ценах на свинец и порох в этом году.
Кроме миссис Эндрю к Тигу порой наведывались старички-хранители Кодекса, один из которых, по прозвищу Тим-Глазунья, носил повязку на левом глазу и был крайне словоохотлив, но Тиг почему-то его терпел.

Некоторые привычки и обыкновения хозяина дома поначалу её удивляли. Например, какой-то засушенный куст вьющихся растений на шкафу – их почему-то не выбрасывали под странным предлогом: «Если спросят, они на месте». (А кто спросит-то?) Главное – в горшке с гербарием Тиг хранил свою трубку. Книги почему-то содержались в посудном буфете рядом с кружками («Вдруг захочется почитать за едой», – заметил Тиг). В районе письменного стола, напротив, притаилась целая библиотека – увесистые фолианты в кожаных переплетах отягощали полукруглый стеллаж, однако уже через пару дней Лиззи выяснила обманную суть этих светочей разума: каждый том скрывал в себе полновесную бутылку, а приглядевшись к названиям на корешках, можно было даже ориентироваться в алкогольных пристрастиях хозяина и получить представление о степени его «начитанности» и широте кругозора. Были в сарае вещи пугающие и непонятные, например, коллекция сушеных голов или собрание клейм Ост-Индской Компании. Было три гитары и огромная круглобокая лютня. На кухне обитала кошка с котятами, которые носились по сараю, изредка распугивая гнездящихся под крышей воробьев. «Пусть ловят крыс!» – был вердикт, - «А воробьям жиреть вредно». Элизабет решила до поры до времени не вмешиваться и просто быть в роли зрителя, а не участника.

***

Ей выделили комнатку со светло-кремовыми стенами, и она сразу сообразила, что здесь некогда проживала женщина. В углу стоял шкаф с несколькими вышедшими из моды платьями в чехлах. Рядом с узким окном примостилось явно женское бюро с купидонами, кровать чем-то напоминала её собственную в Порт Ройале, правда, была поуже, но такая же высокая. Судя по качеству материалов, хозяйка была дамой небедной, но в целом комната производила впечатление долговременного запустения. Зная, кому принадлежит это странное жилище, Элизабет сделала простой вывод, что ей досталась спальня бывшей хозяйки дома. При этом казалось странным, что Тиг сохранил всего пару-тройку платьев (любимых?), а все ящики бюро пустовали, кроме одного.
Кроме одного. В нем лежала странная пластинка из слоновой кости; перевернув её, Элизабет поперхнулась от неожиданности. На неё смотрела надменная красотка с каштановыми кудрями. Где-то под мышкой у дамы примостился темноволосый мальчик лет десяти. Портрет. И больше ничего – ни листка бумаги, ни одной безделушки, ни пуговицы, ни булавки, как будто женщина исчезла вместе со всеми вещами, но при этом комнату и шкаф с платьями бережно хранили, судя по всему, не год и не два, а не один десяток лет.
Память о мертвых хранят иначе. Хотя, возможно, Элизабет заблуждалась, но она помнила, как бережно её отец хранил мамины письма, книги, незаконченное вышивание и кучу всяких памятных мелочей. Капитан Тиг был странный человек, но насколько странный? Может, это она бросила его? Но тогда зачем хранить вычищенные платья? В таких случаях не хранят ничего лишнего, напоминающего о когда-то дорогом, но ныне чужом человеке. Ну да, портрет почему-то здесь, а не у него. Лиззи снедало любопытство. Спросить было не у кого.

Джек привел её сюда и через день исчез на каком-то попутном корабле невнятного происхождения. Тогда же она отпустила китайцев. Сингапур так и остался недостижимой мечтой. Нет, не мечтой, а какой-то запретной сказкой.
Джек говорил о Сингапуре с видимым удовольствием, воспоминания ему явно нравились. Сама же она ничего, кроме промозглой сырости, рыбной вони и банных испарений не запомнила. И еще жуткое унижение от соседства с Сяо Фенгом. Он не был мерзок. Он был просто абсолютно чужой и неприятный человек. Даже с Барбоссой ей удалось найти общий язык, во всяком случае, Гектор представлял её своим знакомым как «девушку, убившую меня столовым ножиком», после чего обычно все смеялись – это была такая светская шутка сродни комплименту.
Сяо так и остался в памяти жестоким тираном и вероломным обманщиком. А еще фанатиком, жаждущим приручить божество. Бр-р-р-р… Однако благодаря ему она могла бы теперь поехать в Сингапур в любое время года и устроить там заварушку по своему вкусу. Но так не вышло. Она будет ждать здесь.
Уилла, разумеется, кого же еще?

***


Смысл её пребывания здесь нашелся быстро: к Королю потянулись пираты самого разного толка – от важных корсаров до трактирных забулдыг. Зачем? За правдой, конечно. Судебные случаи решались быстро – находились соответствующие места в достославном Кодексе, после чего Тиг оставлял на её совести принятие решения. Она искренне старалась. Вначале, как благовоспитанная леди, она старалась хранить спокойствие и благожелательность ко всем. Потом устала и просто пыталась сохранять объективность. Потом её одолело равнодушие. Тигу было совершенно всё равно, он не пытался её как-то поддержать, наоборот, ей казалось, что во всём, что касалось «дела», он бросал её на произвол судьбы и всегда оставлял окончательное решение за ней.
Элизабет стала замечать, что еще немного, и она начнет орать на своих «подданных», палить в потолок, а то и в лоб особенно зарвавшимся или завравшимся пиратским рожам. Она стала очень быстро уставать, и почему-то ей стало тяжело подниматься по вечерам в «сарай», а по утрам не хотелось просыпаться. С каждым днем всё яснее становилось, что скоро её жизнь обретет совершенно иной смысл и направление, но она малодушно отбрасывала опасное предположение.

Месяца через три после её появления в Бухте на горизонте объявился капитан Джек Воробей собственной персоной. По его собственным словам, он «созрел для визита». «Гнездовье воробьев» он явно не жаловал, то ли из-за постоянных трений с Тигом, то ли еще по какой причине.
Свой знаменитый корабль он так и не вернул, и предугадать его возвращение не представлялось возможным. Поэтому его появление за ужином стало неожиданностью.
– Ой, кресло Королю! – воскликнул он слегка нетвердым голосом при виде входящей Элизабет, - Ваше Величество, какой цветущий вид! Вот что делает с английскими барышнями свежий воздух и полноценное питание! Парусность значительно возросла, и отсутствие утягивающего такелажа идет на пользу.
Она не улыбнулась и не покраснела, тихо поздоровалась и села к столу, что-то довольно быстро прожевала и, не прислушиваясь к разговору, попрощалась и исчезла. Джек с неодобрением посмотрел на хозяина «сарая»:
– Я думал, ты хоть девушек не стращаешь! Раньше с ней как-то поинтересней было…
– Тридцать девять лет назад, – туманно начал Тиг и сделал паузу, чтобы раскурить трубку, – твоя мать тоже терпеть не могла, когда какой-нибудь дурень вслух отмечал, что она прибавила в весе. Она даже пристрелила одного на пятом месяце….

Всё-таки они оба умели удивлять. Во всяком случае, Тиг немного удивился такому выражению лица своего отпрыска.

***

– Поздравляю вас с Тёрнером, – пробурчал он на следующее утро, попутно сосредоточенно слизывая с мизинца патоку и корицу, – И всё равно я был прав, притащив тебя сюда, – он, наконец, посмотрел ей в глаза.
– Спасибо, Джек, – просто сказала Элизабет, продолжая терзать белый мякиш.
– У меня намечается кой-какое дельце, так что я попрощаюсь месяца на полтора-два, – продолжил капитан, макая очередную булочку в блюдце, куда он предварительно плеснул рому, добавил тростниковой патоки, щедро сыпанул молотой корицы, гвоздики и, кажется, даже красного перца. Лиззи смотрела на эти кулинарные изыски с содроганием, но он явно наслаждался процессом обмакивания, вымазывания, а затем облизывания липких пальцев.
– Я вообще здесь лет десять не появлялся, только теперь вот из-за тебя телепаюсь…
– С чего такая честь?
– Брось, Лиззи! Ты, во-первых, померла бы тут со скуки, глядя на эти старые рожи с утра до вечера, а во-вторых, я действительно, м-м.. забочусь о твоем здравии. После того, что ты со мной сделала, мы с тобой почти кровные родственники. Я тебя пригрею, приручу, а потом стр-р-рашно отомщу, так и знай!
Это было сказано самым легкомысленным тоном где-то между безымянным пальцем и мизинцем, но Элизабет внутренне напряглась.
– Я постараюсь быть наготове, капитан.
– Ну, наготове сейчас рановато, а вот где-нибудь следующим летом…
Последние слова были сказаны прямо в ухо; он как-то незаметно для девушки оказался за спиной (да, с такой реакцией ей явно место где-то между кухней и детской), косички щекотнули плечо, а потом хлопнула дверь.


***

Вечером того же дня, непосредственно перед его очередным исчезновением, она стала свидетельницей странного разговора. Тиг и Джек сидели у западного окна, а Лиззи с кружкой чая примостилась как раз посреди сарая, где-то под ссохшимися зарослями памятного горшочка с трубкой (к счастью, трубка в настоящий момент пребывала у хозяина). В сумерках её не было видно, вылезать и шуметь не хотелось; она пребывала в сладкой полудреме, когда в дверях появилась миссис Эндрю.

– Мистер Тристеп прислал весточку, сэр. Дословно, «мадам просит прислать ей зеленое платье, в котором она выступала в Лондоне».
– И это всё? Ну-у, отыщите его и упакуйте. – Миссис Эндрю кивнула и удалилась, – Надо же, – он снова повернулся к столу, – она помнит платья и все места…
– Хотя вряд ли узнает собственного сына, – закончил фразу Джек.
– Давно её видел?
– Больше семи лет назад.
– Впечатление?
– Смеялась и высчитывала, насколько я выгляжу старше её. Кричала, что я самозванец. Кстати, на Совете с этой… головой ты несколько переборщил…

Тиг хмыкнул и хрюкнул, выпуская дым через ноздри.

– Забросишь посылку?
– Я похож на посыльного? Да в гробу я её… Впрочем, и это невозможно.
– И ты всё еще ищешь свой ломоть бессмертия, Джеки?
– Дурной пример заразителен. Я только надеюсь не свихнуться до конца.
– После Тайника Дэйви Джонса ты мог выглядеть значительно хуже, поверь, – Тиг не отрывал взгляда от заходящего солнца, – Можно сказать, легко отделался
– Там не всегда ясно, сам ты сходишь с ума или это место так старается. В Тайнике нет времени. Там все – и ты, и она, и Катлер, чтоб его припекло на том свете, и его живой товар, и друзья детства, и бабы всех мастей, и Лиззи, и Барбосса – все, все были разом! И она всегда появлялась исподтишка, с невинной улыбкой и любящим взором. – Джека, судя по всему, передернуло, – Но больше всех меня достал капитан Джек Воробей. Его я убил тринадцать раз саблей, пять – шпагой и извел на него бочонок пороха.
– Какая самокритичность! Но где был твой якорь?
– Что?
– Зацепка, чтобы окончательно с катушек не слететь.
– Сознание, что всё понарошку. И мечта о мести.
– Отомстил? – Тиг, не торопясь, начал выбивать пепел из трубки.
– Жизнь отомстила. Мне теперь как-то… – Джек помахал рукой в воздухе, изображая всю замысловатость своего безразличия.
– Тогда тебе точно стоит отвезти ей зеленое платье и лично убедиться в ценности сохранившихся мозгов.
– Ни за какие коврижки! – Джек скривил такую физиономию, как будто вместо коробки с табаком капитан Тиг только что распахнул садок с ядовитыми гадами.
- Если ты так боишься одинокой сумасшедшей, Джеки, я бы на твоем месте бросил искать Источник.
– Что, знакомые симптомы? – Джек невесело рассмеялся. – Ничего, меня Джонс славно подлечил, я больше не встреваю ни в какие глупости. Курс от точки до точки. Никаких договоров, контрактов, сделок и союзов! Я произвел переоценку собственной жизни и теперь знаю, чего стоит избегать и от чего, наконец, избавиться.
– От того, что делает тебя слабее?
– От того, что заставляет пыжиться и казаться сильнее, чем ты есть.
– О! Да ты больше не нуждаешься в женском обществе?
– Я больше не хочу строить из себя легенду.
– М-м-м?
– Я хочу быть легендой…
Последний раз редактировалось Serpens Subtruncius Пн ноя 28, 2011 1:38 am, всего редактировалось 3 раза.
Судьба любит кротких и всегда награждает их по миновании надобности (Тэффи).
Выжил сам - выживи другого!
...allow me to lend a machete to your intellectual thicket... (C. J. S.)

Аватара пользователя
Serpens Subtruncius
Сообщения: 4817
Зарегистрирован: Пн апр 19, 2010 8:35 pm
Откуда: СПб
Благодарил (а): 42 раза
Поблагодарили: 115 раз
Контактная информация:

Re: Правоведы

#4 Сообщение Serpens Subtruncius » Чт авг 18, 2011 4:00 am

Глава III. Perpetua insana.

Месяцы сменяли друг друга. Сентябрьские отвесные дожди и яркие утра сменились ураганными ветрами октября. Потом задули жаркие ветры ноября. Не за горами и Рождество. Элизабет с трудом поднималась в Тигов Сарай по старой лестнице. Вторая ступенька сверху дала трещину и всякий раз жалобно вскрикивала под ногой. Каждый вечер Лиззи гуляла вдоль узкого пирса в южной части острова, откуда гнездовье воробьев совсем не просматривалось. Она часами вглядывалась в воды заливчика, угадывая очертания судов, притащенных течением к самому берегу. О судьбах людей, ходивших в море на этих бренных останках, она старалась не думать. Она только надеялась, что где-то далеко, за черной гранью мира, Уильям найдет потерянные души несчастных и вернет им покой. А здесь она просто наслаждалась красотой бескрайнего моря, за день меняющего все оттенки бирюзы и ультрамарина, и постоянно меняющего выражение неба, то чисто вымытого, то запачканного серыми потеками приближающегося шторма, то сонно-розового, то честно бьющего в глаза столь пронзительной синевой, что больно смотреть. На фоне двух ярких миров – блистающего сверху и волнующегося внизу – возникали точки, превращавшиеся в очертание перышка, лепестка и, наконец, долгожданного паруса.

***
Заход в Бухту Погибших Кораблей был неудобен и замысловат: гниющие скелеты кораблей на торчащих из воды оконечностях скал представляли немалую опасность как для неопытных мореходов, – но таковые в эти воды не проникали, – так и для людей, просоленных морем до самых костей, если только они не владели картой бухты, или не обладали звериным чутьем, или не знали это место по праву рождения.
Капитан Джек Воробей никогда не видел карты Бухты, но смог бы начертить ее по памяти. Это была самая крепкая память, данная человеку с момента, когда он начинает познавать мир. Так любое человеческое дитя помнит каждый фрагмент своего первоначального жилища и, сменив десяток адресов и прожив не один десяток лет, где-нибудь под утро, как наяву, ищет дом своего детства и помнит, в каком углу спрятал самое бесценное свое сокровище.

Да, сокровище у него тоже было, и он частенько искал его во сне, причем сны эти стали приходить уже после тридцати лет. Бесценное собрание самого главного в детской жизни хранилось в середке Острова Погибших Кораблей, на старой кухне, где всегда было прохладно, когда не горел очаг, и где хозяйничала ворчливая женщина, некрасивая, но с добрым сердцем. Тогда, впрочем, она была совсем молода, пела матросские песни, гораздо ловчее управлялась с кастрюлями, но суп бывал пересолен, и тесто иногда подгорало. Теперь некому петь, и булочки выходят ровные. Джек тоже пел с нею, хотя и редко, в детстве стесняясь писклявого голоса и стыдясь своего несоответствия родительским достижениям в музыкальной сфере. В конце концов, было много прочих моментов, где он мог блеснуть если не знаниями, то сообразительностью или просто улыбкой. Так что чаще всего он молча завидовал миссис Эндрю, прячась от нее под кухонным столом. Он все время боялся, что кухарка найдет его тайник.

Джек рос, но помнил и периодически проверял, на месте ли сокровище. Никому из взрослых, разумеется, не было до него никакого дела, но однажды шкатулки из эбенового дерева на месте не оказалось. Просто пропала – и всё.

Это совпало с самым непростым периодом его подростковой жизни и произошло вскоре после того, как его мать, донья Франчиска Малефиччино ди Пиза, певичка из итальянской оперы и по совместительству мошенница и воровка, выкрала из сейфа наследника канувшего в неизвестность Понсе де Леона флакон с водой Вечной Жизни.


***

Она была очень миленькой девушкой. Каштановые волосы, темные глаза на пол-лица, точеный носик и до высокомерия честное выражение лица. Ни у одного встречного мужчины ни на секунду не возникало сомнений в чистоте её помыслов и намерений.

Джек давно, лет с тринадцати, разработал для себя теорию, по которой поделил всех женщин на «принцесс», «русалок» и «наседок». Принцессы были высокомерные недотроги со сдержанными манерами, железной волей, четкими целями и, как он позже убедился, тяжелыми комплексами в сексуальной сфере. Русалки манили, завлекали, весь их вид обещал что-то, хотя сами они далеко не всегда понимали, чего хотят. Русалки дарили любовь, как наседки – хлеб. Наседки в детстве опекали младших братьев, в зрелые годы – мужей и любовников, а в старости – детей, внуков и бывших принцесс и русалок.

Его мать Франчиска была типичной принцессой, которая одним щелчком превращалась в русалку, а напоследок окружала жертву путами чисто наседкиного обожания, так что бедолага оставался обобранным до нитки, но с печатью Вселенский Любви на челе. Жертвами её чар пало немало синьоров, месье, джентльменов обычных и джентльменов удачи, попадавшихся на пути гастролирующей труппы маэстро Джанни. Голосок Франчиски, завораживающий слух колоратурами и нежнейшими модуляциями на спектаклях, звенел в ночи, как колокольчик, когда она рассказывала незадачливым кавалерам историю благородной сиротки, вынужденной выступать на подмостках, юной вдовы, ищущей средств к существованию для своего малолетнего сына. Тут в редких случаях демонстрировался Джек, которого специально по этому случаю одевали в неудобные, но совершенно прелестные костюмчики. Он улыбался, взмахивая ресницами налево и направо, после чего его уводили.

Суть этих «парадных выходов» стала ясна значительно позднее, а в детстве он был счастлив просто находиться в одной комнате с бесконечно прекрасным ангелом, которым казалась его мать. На самом деле он видел её редко, находясь на попечении целой череды нянек, говорящих на самых разных наречиях.

Отца он видел еще реже, лет до девяти восхищался им, пока в темном трюме разбитого галеона, где собирались все мальчишки острова, ему не поведали страшную историю: его папаша за какую-то провинность отрезал старпому голову, и все до единого знали об этом. Джек искренне испугался. Более того, всю жаркую карибскую ночь он просидел под одеялом, так живо представляя Тига с головой старпома в руке, что под утро его вырвало. Почему-то он сразу и безоговорочно поверил в это. Тиг ни тогда, ни позже так и не понял, что случилось с мальчиком, а возможностей разговаривать с сыном у него было немного.
В любом случае, Джек стал еще больше обожать маму и бояться отца.

Тиг, видимо, относился к Франчиске без слепого обожания, трезво оценивая её достоинства и недостатки, но всё-таки любил её. Она могла быть кем угодно, легко входя в роль бесшабашной пиратки в немногие месяцы, проведенные на его корабле, или перевоплощаясь в даму из общества, попавшую в стесненные обстоятельства, или упиваясь славой и блеском своего сценического успеха. Постоянная в своем непостоянстве, Франчиска создавала впечатление затейливого цветка, который уверенно рос сорняком на пыльном пустыре, но почему-то оборачивался орхидеей во влажной оранжерее. Вся её жизнь была непрерывной игрой с произвольными правилами, менявшимися в зависимости от обстоятельств.

То, что она заигрывается до умопомрачения, стало понятно далеко не сразу. Просто она начала сбиваться с ритма и застревать в одной роли дольше, чем ожидалось. Её любопытство стало болезненной потребностью собирать и запоминать любую информацию, порой из совершенно непроверенных источников, благодаря чему она стала попадать впросак, и её слушатели изумленно внимали околесице. Способность незаметно стянуть любую понравившуюся вещь обернулась банальной клептоманией, которую она даже перестала оправдывать выгодой, иногда подолгу разглядывая неизвестно откуда взявшийся предмет. Поначалу медленно, но со временем всё быстрее и быстрее Франчиска начала приближаться к грани между экстравагантностью и безумием, перешагнув которую ей было не суждено воротиться.

Невозмутимый и всё повидавший Тиг в какой-то момент очнулся в холодном поту, услышав над головой страстный шепот леди Макбет и уловив в полутьме блеск собственного ножа. Неизменная красота, молодость и грация Франчиски, поначалу принимаемая как должное, по истечении десяти и двадцати лет стала настораживать, а вкупе с наступающим сумасшествием – попросту раздражать.

К счастью для себя, Джек уже несколько лет как не появлялся в отчем доме и не застал этих губительных метаморфоз. Одно дело – осознавать, что рядом с тобой под маской ангела скрывается опасное существо, а другой – смотреть, как хладнокровная пиратка, воровка и, возможно, шпионка превращается в пациентку Бедлама.

Наконец, настал момент, когда итальянская дива перестала быть принцессой, русалкой или наседкой и превратилась в настоящую ведьму, стерву без возраста, у которой при виде некогда родных лиц начинало клокотать в груди, и она разражалась бранью, перемежаемой насмешками или проклятиями. После приступа она обычно приходила в наилучшее состояние духа и несколько дней была мила с прислугой, выходила на прогулки и заводила разговоры со встречными людьми.

Это было уже вне стен «хрустального сарая» и берегов Острова Погибших Кораблей. По поручению капитана Тига её перевезли в маленький домик на Тортуге. Вокруг жили торговцы и хозяева процветающих заведений портовой стороны: далеко не всем улыбалось жить в борделе или в гремящем кабаке, опять-таки к ночи превращающемся в бордель, – хозяева с семействами жили вдалеке от шумных улиц и даже иногда по воскресеньям ходили в единственную сохранившуюся на острове церквушку.

В ней пару раз в месяц служил католическую мессу некий отец Винченцо по фамилии Раджетти, бледный пропойца и сплетник, тщательно скрывавший общеизвестный факт, что его отец был беглым монахом, мать – шлюхой, а брат и дядя – морскими разбойниками. Падре любил посочувствовать прихожанам, вынужденным жить в мире, переполненном грехом и грешниками, и обнадеживал их грядущим Царством и райским блаженством в пропорциональном отношении к их собственной щедрости. Бывшие и нынешние контрабандисты, пираты и проститутки согласно кивали головами и иногда жертвовали свои лепты в надежде на избавление от подлых грешников-конкурентов. После пылкой проповеди отец Винченцо обычно обменивался приветствиями с прекрасной синьорой Малефиччино ди Пиза, демонстрировал полузабытое знание итальянского и получал за это золотой. Падре взрослел, старел, спивался, и только его прекрасная муза оставалась дьявольски обворожительной.

***

Джек навсегда запомнил день, ровно через месяц после своего десятилетия, когда жизнь обрела новые оттенки и приняла иное направление. Он давно уже принял решение стать капитаном, как Тиг, но и не как Тиг - он не хотел становиться убийцей, не хотел быть ни пиратом (протекция отца - ха! - была ему не нужна), ни воевать на стороне Короны (и тут он был достаточно наивен, чтобы полагать, что его мамочка в лепешку расшибется, лишь бы обеспечить ему достойное будущее). В общем, Джек был достаточно избалованным ребенком, наказанием для которого были скучные занятия, вроде подробного пересказа прочитанной книжки, битьё линейкой по пальцам и лишение сладкого на неделю. Впоследствии, неоднократно будучи битым, истерзанным, сидя в тюрьме, в сыром вонючем трюме, в клетке, в каменном мешке, пройдя все стадии унижения, он вспоминал свое детство как один продолжительный момент райского неведения, этакого блаженного аморфного состояния, когда его ум бесцельно копил знания, сердце билось ровно, а душа дремала.

В тот день в порту Кале они с мамой ступили на борт компактного маленького брига, который вскоре оказался в приветливых атлантических водах. Стояла солнечная весенняя погода, ни гроз, ни дождей не ожидалось, и Джек впервые встретил настоящего ангела. Вернее сказать, не совсем впервые, но его мать была ангелом привычным, знакомым с детства, обросшим плотью и земными связями. Это же был совершенно расчудесный и неземной ангел, хотя и откликался на имя Джесси.

Джесси было одиннадцать и она существовала в своем ангельском универсуме, отгороженном от остального бытия невидимой перегородкой. Джека ангельский мирок не включал. Мальчику пришлось приложить немалые усилия, чтобы быть замеченным, отмеченным и... ожидаемым с нетерпением. Наконец-то ему пригодились вбитые в виде наказания сведения, сюжеты и стихи, так что при отличной памяти он мог кормить соловья... пардон, ангела баснями еще не один месяц.

На второй день знакомства Джесси представила его своему отцу – серьёзному джентльмену, немного замкнутому и мечтательному. Франчиска, казалось, только этого и ждала. Она как бы невзначай возникла за спиной сына и тут же оказалась вовлеченной в разговор... Джентльмен попался. Всё это проявилось в сознании Джека многим позже. Тогда он слышал только шелест ангельских крыльев. Десять лет – лучший возраст для любви к ангелам, в неё не просачивается ничего земного.

Дни вытягивались в недели, и вскоре бриг прибыл к северо-западному побережью Эспаньолы. Это была конечная цель путешествия французского судна. Кап-Франсе, «антильский Париж», встретил их тусклым, но теплым дождиком, первым в этом году. Дети простились до скорой, как им казалось, встречи. Папаша Джесси отвесил мадам Малефиччино церемонный поклон, смущенно поцеловал руку, щекоча ладонь париком, чему она улыбнулась, еще раз повторил адрес их с Джесси гостиницы и подсадил мадам на ступеньку экипажа.

Доехав до ближайшего угла, Франчиска велела развернуть карету и поспешила обратно в порт. По возвращении она назвала вознице новый адрес где-то на окраине, и вскоре Джек обнаружил себя в тесном домике в компании подозрительной старухи и одноглазого кота. Это общество показалось непоседе отвратительным, и под вечер он отправился на поиски ангелов, благо адрес помнил.

Без труда достигнув точки назначения, в дверях гостиницы он столкнулся с двумя дюжими молодцами, которые волокли носилки. На них угадывалось длинное тело, накрытое простыней, у входа мгновенно собралась группа зевак, сверливших взглядами тело и окна, а провожавшие процессию слуги важно излагали свои версии произошедшего. На крыльцо вылетела растрепанная Джесси, её удерживала за плечи хозяйка гостиницы.

Джек бросился навстречу, в то время как девочка, менее всего сейчас похожая на ангела, вцепилась в его правую руку и, всхлипывая, начала торопливо говорить про какие-то важные бумаги, которые пропали у папы из номера, а может быть их похитили по дороге, а может и на корабле... Что-то секретное, что он должен был доставить на Эспаньолу, поэтому они ехали через Францию. Потом она упомянула исчезнувшие деньги, и даже собственные детские украшения. «Всё так странно, к нам никто не входил, а с папой стало плохо, мадам Жоффруа говорит, что, наверное, удар», - она показала на корпулентную хозяйку, с сочувствием поглядывавшую на девочку, - «Я теперь буду ждать известий о папе, меня забирают на ночь в дом вице-губернатора, до выяснения обстоятельств, как они говорят...» - она еще продолжала всхлипывать, заламывая руки, потом её куда-то повели, она торопливо пожала руку мальчика, помахала рассеянно и исчезла. Это был последний раз в жизни, когда Джек наяву видел настоящего живого ангела.

- Помер папаша ейный. Хоть и молодой, а сердце хилое оказалось, - равнодушно сказала немолодая горничная, - Живого под простыней не понесли бы.

Джек оторопело помедлил еще несколько мгновений, потом с трудом оторвал ногу от сырой дороги и без оглядки помчался обратно.

***

Наутро Джек уже стоял на палубе очередного суденышка, торопящегося на северо-запад, к гостеприимному берегу Тортуги. Путь был совсем близкий, погода стояла восхитительная, дождь исчез без следа, но Джеку было тяжко. Его терзали смутные сомнения, переходящие в подозрения. Единственный человек, входивший в каюту джессиного отца, был он сам и... Франчиска Малефиччино ди Пиза.

Он стоял, опершись локтями и подбородком на фальшборт, когда боковым зрением уловил какое-то необычное движение. Она вышла из единственной пассажирской каюты и неожиданно заговорила с совершенно незнакомым молодым человеком, поднявшимся откуда-то с нижней палубы. Последний имел совершенно невзрачную внешность, словно он, как патиной, был покрыт тонким слоем белесого пепла или пыли. Собственно разговор длился не более двух минут, молодой человек спрятал что-то за пазухой и исчез.

- Грустишь о подружке? – раздался над ухом воркующий голосок, - А я тебе кое-что принесла. Сюрприз! Вот! – она торжествующе всунула в правую ладонь серебряную шпильку с птичкой, которой Джесси удерживала волосы.

Джек почувствовал, что в горле формируется какая-то вязкая масса. Он просто не мог говорить.

- Я вечером встретила их с отцом в городе. Она сама вручила этого воробушка и просила передать тебе на память.

Франчиска говорила легко и весело, словно только что сбросила с плеч давящий груз. Джек, однако, от своего груза не избавился. Он смотрел ей в блестящие темно-карие глаза и пытался сопоставить страшный вечер накануне с этим безмятежным юным личиком.

- А остальные ты... продала той старухе с котом?
- Это не кот, а кошка, - Франчиска и глазом не моргнула, но погасила улыбку. – Ступай-ка в каюту, причешись немного и найди свою шляпу.

Свой первый побег Джек осуществил на Тортуге в десятилетнем возрасте.

***

...Чего там только не было. Пара резных костяных бусин и один темно-синий шарик из лазурита. Маленький нож для разрезания бумаги (а может, перочинный), однако, с заточенным лезвием и ручкой виде морского змея. Какие-то особенно закрученные раковины, блестевшие изнутри мутным перламутром. Кусок плотного картона с ладошку величиной, на котором детская рука нарисовала угольным карандашом фигурку в необъятных юбках и с длинными пышными волосами; поверх всего красуются три кривоватые буквы «mom». Ну конечно, кого еще ребенок будет рисовать с такой любовью и, небось, высунув язык от усердия. Одинокая суровая нитка, на которой болтается черная жемчужина неправильной формы – ну как без неё! Смятое на бок кольцо из поддельного золота – судя по всему, свинцовое. Несколько игральных карт из тонких костяных пластин – исключительно с картинками. Куски кораллов «веточками». Какие-то камушки. Монеты испанские, французские, английские, голландские, китайские... Странная серебряная шпилька с маленькой птичкой.

Элизабет с улыбкой закрыла черную шкатулку и убрала её в пустой ящик бюро. Интересно, сколько времени она провалялась в шкафу? Если бы миссис Эндрю не полезла упаковывать зеленое платье, она бы не выкатилась из-под складок тяжелого жесткого бархата. Судя по содержанию, хозяин шкатулки совсем еще ребенок, но завернута она была в подол женского платья. Случайно ли? Лиззи почувствовала себя невольным кладоискателем, наткнувшимся на настоящее сокровище.

Она вздохнула и вновь начала спускаться по деревянной лестнице. Заныла под ногой вторая ступенька. Вначале она стащит с кухни что-нибудь вкусненькое, потом пройдет вниз по дощатым настилам бывших палуб и завернет за угол... Погладит накалившуюся за день южную сторону скалы. Внизу пирс вытянулся тонким языком в глубину бухты. Что там на горизонте?
Последний раз редактировалось Serpens Subtruncius Ср май 30, 2012 4:09 pm, всего редактировалось 3 раза.
Судьба любит кротких и всегда награждает их по миновании надобности (Тэффи).
Выжил сам - выживи другого!
...allow me to lend a machete to your intellectual thicket... (C. J. S.)

Аватара пользователя
Serpens Subtruncius
Сообщения: 4817
Зарегистрирован: Пн апр 19, 2010 8:35 pm
Откуда: СПб
Благодарил (а): 42 раза
Поблагодарили: 115 раз
Контактная информация:

Re: Правоведы

#5 Сообщение Serpens Subtruncius » Вс сен 11, 2011 2:00 pm

Глава IV. Зеленое платье.

Несколько раз в жизни его охватывало тягучее ощущение непоправимости происходящего, отчего он на непродолжительное время впадал в ступор, оказываясь как бы сторонним наблюдателем. От него уже ничего не зависело, потому что любой предпринятый шаг мог изменить ситуацию только частично, но в целом история уже проходила мимо, как изъеденный солью борт «Черной Жемчужииы», скользящий по раскаленному белому песку Тайника Дэйви Джонса.

Так было в детстве, когда он смотрел вслед плачущей Джесси.

Так было в тот совершенно отвратительный момент, когда молодой еще Гектор Барбосса, умный, хитрый, в меру циничный, почти друг, превращался на его глазах в мерзавца и предателя. Гектор и сам в это время чувствовал себя неловко, но прикрывал это неудобство алчностью и грубой насмешкой. Это потом уже жестокость и предательство удавались ему с каждым разом все легче, но тогда это был первый раз – Джек это почувствовал, не веря и продолжая молча таращиться подслеповатыми со сна глазами. Необъяснимое оцепенение в этот момент спасло ему жизнь. Его выкинули на остров, но не убили.

Так было черной непроницаемо непроглядной ночью в Тайнике Дэйви Джонса, когда после тяжелых размышлений и планов мести он вдруг увидел искаженное горем лицо Элизабет Суонн и понял: вот оно! Ему не нужно ничего делать – этот мир наказывает её больнее. Он не мог сдвинуться с места, не желая утешать эту маленькую подлую обманщицу и его убийцу, но в груди у него что-то дергалось и болело, что так не вязалось с величавым выражением на лице умершего старика, освещенного во тьме потусторонним фонарем. Тогда он впервые после освобождения осознал, что всё-таки жив, хоть и на Том Свете.

Так было в момент, когда, торгуясь из-за вечности, он упустил точный удар Джонса. Этот удар предназначался ему, хоть и угодил в грудь другого. И он не успел и целое мгновение тупо смотрел в стекленеющие глаза Уилла, прежде чем решить его участь – и свою. Собственно, что делать, было ясно, но момент удара он пропустил. Да, он немного виноват перед Уиллом, хотя никогда ему не скажет об этом. Просто они не встретятся. Он сделает все, чтобы не встретились.
Или он врет себе, и он просто струсил и специально ждал Судьбу, чтобы она показала свой невыразимо грязный перст?

Вот и сейчас таким же отрешенным взглядом он провожает странную молодую женщину, которая торопливо разрывает плотную бумагу, вытаскивает зеленое бархатное платье и начинает что-то искать среди юбок, трясти, выбивая многолетнюю пыль. Она бормочет что-то несусветно глупое, на взгляд Джека, она суетится и страшно раздражает бессмысленностью своих действий. Она очень похожа на ангела, но она не ангел. Она его мать, и это непоправимо.


***

– Где же? Куда запропастилась? Вот тут... И тут.. Нет, я же помню...

Ну, где же шкатулка? Она же помнит, что нашла её в кухне, мастерским оком вычислив чужой тайник и мгновенно завладев его содержимым.

Самолично завора-... засовывала, запихивала её в потайной карман в левом шве. Карман был большой, но не для шкатулки. У неё всегда было очень много карманов и кармашков – в швах платьев, между подкладкой и нижними юбками, в рукавах, даже под декоративной вышивкой на поясе – везде, где можно что-то спрятать. И сейчас она с маниакальным упорством заглядывала в каждую складочку, в каждую щелочку...

Странный мужчина, похожий на Тига, стоит в углу комнаты. С подозрением уставился на нее. Чего глаза вытаращил?! Кто он? Кузен, младший брат? У Тига не было братьев. Родственничек какой-то, из этой непонятной патлатой стаи воробьев. Её мальчик никогда бы не стал таким голодранцем и обормотом. Но его нет с ней.

– Мой мальчик, – вдруг заговорила она. – Он был такой доверчивый и ласковый ребенок. Его похитили на Тортуге. Всего десять лет ребенку, его легко было заманить, обмануть.

...Пальцы продолжают проворно ощупывать зеленый бархат.

– Я всё для них сделала, понимаете, – ВСЁ! Я выполнила все условия. Но они все равно забрали его. Я думала, если он со мной, на виду, его не тронут. Оказалось, они этого и ждали.

Джек недоуменно поднял брови. Мальчик в десять лет... О ком она? Его никто не похищал. Он сам сбежал.

Он сбежал вечером, помчался к докам и напоролся в темноте ни больше ни меньше как на английское военное судно, неожиданно зашедшее в порт по какой-то неотложной причине. На борту было много людей – они прибыли не отдыхать, а срочно штопать побитый корабль. Собственно, корабль в гавани остался всего один, все окрестные темные личности сидели тише воды, ниже травы, так что Джек был в относительной безопасности (как он позже понял).

Он осторожно приблизился к трапу и попытался прикинуть, легко ли забраться и сможет ли он спрятаться на корабле. И тут на него налетел какой-то паренек, судя по всему – юнга или младший матрос. Он схватил мальчика за шиворот и весело спросил: «Куда наладился, килька малолетняя?» И не пустил, зараза. Впрочем, слава Богу, что не пустил. У Джека было еще два года, чтобы как следует подготовиться к новой жизни. А тогда парень вытряс из него все, что было нужно: что ему надо в Европу, что денег у него нет, но он готов помочь, чем может, отработать и отслужить, а главнее – что он срочно должен покинуть это благословенное место.

– А ты не девчонка? – бесхитростно спросил парень, и Джек запыхтел и выдернул рукав, а потом пнул нахального типа в коленку и собирался удрать, как тот ухватил его за второй рукав. – Да ладно, чего ты... Уж и спросить нельзя. А мама твоя знает, куда ты собрался?

– У меня нет мамы, – прошипел Джек. – У меня никого нет.

– Правда, что ли? А я вот выпить иду, чего нальют... Ты местный, где тут лучше всего, а?

– Ну-у... Наверное, вон там, – Джек указал на далеко видневшуюся крышу, откуда плыла призывная музыка.

Он ждал, что настырный собеседник пойдет по своим делам, а сам он попытается проскользнуть на корабль, но не тут-то было. Парень оказался не на шутку компанейским и потащил его за собой. Вскоре они сидели за липким столом и тянули разбавленный эль из деревянных кружек.

Свобода длилась недолго, потому что через час в кабак как бы невзначай завернул боцман капитана Тига, поболтал с барменом, почти мгновенно увидал растрепанную голову сорванца, вытащил его за ухо из-за стола и препроводил к рыдающей Франчиске.

А морячок в потрепанной форме с чужого плеча так и остался сидеть с раскрытым ртом, провожая глазами двухметрового головореза и явного морского разбойника, который обращался к хрупкому мальчонке «мастер» и при этом наивежливейшим образом тащил его за шкирку к дверям. Не доходя до дверей, мальчик ловко вывернулся, повернул голову к оставленному юнге и помахал рукой.

Так Джошами Гиббс впервые встретил Капитана Джека Воробья.

***

Вдруг её пальцы наткнулись на какой-то совсем мелкий предмет. Она вытянула тонкую трубочку пергамента.

– А-а... стишок. Надо же, он сохранился.

Джек нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Ну, что еще, что она ищет?

– Эй, ты, как тебя, кузен, деверь... Как зовут? – нетерпеливо позвала Франчиска.

– Джек, мадам, – он развел руками в полупоклоне.
«Ладно, если ты меня не знаешь, я тебя тем более не знаю».

– Ты Тигов родственник?

– Да, довольно близкий.

– Что тебе от меня надо?

– Меня попросили доставить вам...

– Я спрашиваю, тебе что надо. Не Тигу, а тебе? Что он за это пообещал?

– Он обещал больше не донимать меня просьбами и требованиями.

– Ты ему должен?

– Нет!

– Он тебе должен?

– Почему?

– Ладно, подойди сюда.

Джек вальяжно и не торопясь приблизился к взбалмошной даме.

– Что ты ищешь сейчас?

– Я не ищу, мэм. Я жду, когда вы меня отпустите, и я продолжу свой скорбный путь по океану жизни.

– Но на этом пути ты что-то ищешь, верно? Сокровища? Мудрость? Может, бессмертие?

– Вы хотите мне что-то предложить? – осторожно поинтересовался Джек.

– Я хочу найти моего мальчика, сына Тига. Отцу наплевать, но я должна знать, что с ним случилось. Он милый, красивый мальчик, ему десять лет, и его похитили.

– Но... мадам, вы уверены, что ему всё еще десять лет, – с запинкой начал Джек

– А сколько же еще? Мы полгода как отпраздновали его день рождения. В Париже, а не в этой дыре, разумеется.

– А какая мне выгода? – Джек изобразил заинтересованность, маскирующуюся под незаинтересованность.

– Ты отыщешь своего маленького тёзку, а я дам тебе это, – она лукаво улыбнулась и показала краешек пергаментной трубочки, найденной в одном из кармашков.

– На что вы меня подбиваете?

– На полет в вечность. На бескрайнее плавание. На бесконечные радости жизни. Ты слышал об Источнике Вечной Молодости?

– О!... – Джек на мгновение перестал произносить звуки, он только внимательно изучал безмятежно-юное лицо стоящей перед ним женщины.

– Я вижу, ты знаешь о нем, – она усмехнулась.

Джек сделал скучающую мину, потом начал рассматривать большой палец левой руки, потом поправил все три ремня и, наконец, повернулся к ней.

– И что? Все о нем слышали. Есть карты и планы, указывающие кратчайший путь к Источнику. Их у вас нет.

– У меня есть кое-что другое...

– Слушайте, леди, только не говорите, что у вас завалялся чудодейственный амулет, ведущий к таинственному острову и так далее... – указательный палец Джека изобразил в воздухе замысловатую петлю.

– Посмотри на меня. Сколько думаешь, мне лет? – она кокетливо улыбнулась и выставила правое бедро.

«Вот черт, с тобой заигрывает собственная мамочка, Джеки».

– Сорок пять?

«Сейчас мне съездят по морде, и вполне оправданно»

– Не стоит грубить, ты же знаешь, что это неправда.

– Ты, цыпа, из последних пассий Тига будешь? – Джек прищурился и сделал пару шагов навстречу.
«Так, изобразим абсолютно непроходимое хамство и невзначай подойдем поближе, морщины посчитаем».

– Скорее наоборот. Это Тиг – один из моих первых. Мы с ним ...

Джек с улыбкой обошел её вокруг, задевая рукавом, и изобразил недоверчивое изумление:

– Только не говорите мне, что вы сами попробовали чудесной водички?

– Да, мальчик мой, я постарше тебя буду, но как ты можешь убедиться... – она с искренней любовью посмотрела на свое отражение в зеркале на противоположной стене комнаты, – Ты можешь получить доступ к Источнику Молодости, но без этой бумажки так просто ничего не получишь. Мне повезло. Я всегда умела обходить опасности, – она с вызовом посмотрела ему в глаза, и он прочел там собственное «Я – Капитан Джек Воробей!!!» – Правда, я абсолютно не понимаю, что там имеется в виду, но, как видишь, со мной ничего страшного не произошло. Я молода, красива, и живу, практически не старея, уже не один десяток лет.

– Но если вы выпили воду, и с вами ничего не произошло, почему вы думаете, что кому-то еще нужна эта инструкция. Каждый, найдя Источник, напьется волшебной воды и пойдет своим путем вечность.

– Видишь ли, я пила не из Источника, а... И это вообще-то был клубничный сироп, а не вода! Впрочем, какая разница, если ты не хочешь мне помогать.

– В каком году у вас похитили сына?

– Это было позавчера... Или нет, пару месяцев назад – ах да, я же говорила. Мы прибыли на Тортугу, и его похитили. Этот мерзкий мальчишка, Мёрсер, кажется... Он говорил, что если я передам документы вовремя, то они от меня отвяжутся.

– Кто? – Джеку показалось, что он ослышался.

– А вам-то какое дело? – точеные черты лица Франчиски внезапно исказила злость, но она тут же натянуто улыбнулась, – Хотя, если вы возьметесь по-родственному поискать моего мальчика, мне придется вам сказать. Это жуткие люди. Они прикрываются делами короны, а на самом деле, мне кажется...

Джек не знал, стоит ли слушать дальше этот бред про дела почти тридцатилетней давности, хотя имя Мёрсера зацепило его внимание. Но какая теперь разница, все эти игры уже не имеют значения. Мёрсер давно мертв. Его самого никогда не похищали. Бумажка! Кусочек пергамента, завернутый в трубочку, – вот что сейчас имело значение для Джека.

Однако синьора Малефиччино продолжала кружить по комнате, то всплескивая ладонями, то заламывая руки. Вся эта бурная итальянская жестикуляция стала ему немного надоедать, но он бессознательно отметил, что собственные суматошные жесты он унаследовал от этой женщины.

– Они навестили меня на следующее утро и сказали, что чего-то не хватает. Какого-то ключа. Но я Богом клянусь, никакого ключа там не было! Бумаги – да. Побрякушки девчонкины... Но в них не было ничего ценного, тем более ключа.

Джек поморщился, но сделал заинтересованное лицо.

– Как должен выглядеть ключ? - Последние года три он постоянно занимался поиском пропавших ключей. Это какое-то проклятье. Небось, еще и от сундука. – От сундука?

– Не знаю. Они сами не знали. Сказали только, что без него все документы – пшик!

– А что за документы-то?

– Дела о губернаторстве Генри Моргана. Какая-то хроника. Отчеты. Понятия не имею, я этой бухгалтерией не интересовалась.

Капитана Генри Моргана?

– О Господи, разумеется, капитана... Это важно?

– Разумеется. Если ради этого стоило похищать ребенка.

– Он сказал, что должен быть ключ от тайника где-то... Я не знаю, где.

Джек продолжал медленно, как спутник вокруг планеты, кружить вокруг Франчиски, при том, что сама она тоже непрерывно передвигалась по комнате. Он ждал удобного момента. Она щелкнула пальцами в нетерпении, и он поймал её руку.

– Ваше слово, синьора: я найду мальчика, а вы дадите мне эту бумажку. Дело непростое, требующее расходов.

– Вы будете требовать денег у убитой горем матери? – Франчиска заломила руки совсем трагическим жестом, и из глаз полились крупные слезы. – Если б они были, я бы не сидела тут взаперти и не торговала секретами...

– Как выглядит мальчик? – в этой позиции Джек сам оказался напротив зеркала и невольно вздрогнул. Тиг был прав насчет этого визита. Воистину, испытание для рассудка.

– У меня был портрет, – она бросилась в дальний угол комнаты и начала выдвигать ящики какого-то комода. Когда через полторы минуты она по-прежнему продолжала просматривать содержимое комнатной мебели, за Джеком закрылась дверь. Добежав до угла коридора, он бережно вытряхнул из правого рукава свернутый клочок пергамента.

Внутри не было координат или каких-то ценных указаний относительно местоположения Источника. Что это? Стихи? Глупые детские стишки.

Кто напьется просто так –
Своему желудку враг.
Кто водицу украдет –
Сам себя переживет.
Кто попробует купить
Тот недолго будет жить.
Коль подарена вода –
превратит часы в года.
А преодолеешь страх –
будешь вечно жить в веках.


«Франчиска могла только украсть, – подумал он, – ”Сам себя переживет”... А она всерьёз думает, что ничего не изменилось, но позавчера у неё было двадцать восемь лет назад». Впервые за долгие годы ему стало жаль мать.

Еще эта история с Мёрсером. Ключ от архива Моргана. Любопытно. Чертовски любопытно. Только слишком поздно. Позавчера! Она говорит: «Они навестили на следующее утро...» – может, это утро было еще лет через пять? Неужели он сам напьется этой водицы до умопомрачения, что для него десятки лет превратятся в часы?

Опасно. Вся эта затея опасна, не зря Тиг предупреждал.

Да ну его, старого всезнайку! И вообще, это должна быть не вода, а клубничный сироп.
Последний раз редактировалось Serpens Subtruncius Вс ноя 18, 2012 1:22 am, всего редактировалось 3 раза.
Судьба любит кротких и всегда награждает их по миновании надобности (Тэффи).
Выжил сам - выживи другого!
...allow me to lend a machete to your intellectual thicket... (C. J. S.)

Аватара пользователя
Serpens Subtruncius
Сообщения: 4817
Зарегистрирован: Пн апр 19, 2010 8:35 pm
Откуда: СПб
Благодарил (а): 42 раза
Поблагодарили: 115 раз
Контактная информация:

Re: Правоведы

#6 Сообщение Serpens Subtruncius » Вс сен 18, 2011 3:48 pm

Глава V. Новый Человек.


Джек был мрачен. Не то, чтобы мрачен до невозможности, но... Денег не было. Их не было уже черт знает сколько времени, и уже непонятно, найдутся ли они в ближайшее время. Можно реквизировать приличный корабль где-нибудь, можно как-нибудь нанять команду, обещая золотые горы или потенциальное бессмертие (нет, об этом лучше лишний раз не распространяться). Можно предположить, что во Флориде среди бескрайних москитных болот и затаившихся врагов, будь то индейские племена или испанские солдаты, он найдет способ выжить и накормить своих людей. Можно даже предположить, что всё это удастся осуществить последовательно и успешно, не тратя ни фартинга. Это фантастика, но он – капитан Джек Воробей. Если затянуть подготовку еще на месяц, зима во Флориде закончится, следовательно, будет жарко, влажно и душно.
Главное – появился человек от Курта Нойманна.

Курт был белесым невзрачным человеком без возраста. Его волосы, когда-то светло-русые, были неопределенно сероватого цвета, кожа рыхлая от перенесенной в детстве оспы. Курт Нойманн, беглый каторжник, тщедушный и слегка сутулый, двигавшийся с неспешностью медленно подыхающей блохастой шавки, говорил отрывистым, задыхающимся голосом, шипя и хрипя на немецких согласных. Однако он говорил на семи языках, а понимал еще больше. Лучше всего он понимал язык опасности. Во время бури, в смертельной схватке с врагом, в пьяной драке в кабаке, в водовороте человеческих тел, на взлете абордажного крюка – вы вдруг видели, что стан его прям, а впалая грудь широка, его лицо перекошено гримасой брезгливой злости, а главное, его глаза... У невзрачнейшего Курта Нойманна был взгляд случайно потревоженной смерти. Прозрачно-голубые с темно-серым ободком, эти глаза не знали жалости и прощения. Он убивал без малейшего промедления, без проявления каких-либо эмоций, но после... Снова ссутулившись, сидя с ногами в кресле, сжимая в правой руке горлышко бутылки можжевеловой, он с пьяным смехом рассказывал о своих подвигах.

Да, еще он хотел, чтобы его называли Конрадом. Так благородней.

Фамилия его была оправданна – никто не знал его происхождения. Эта сухопутная крыса, наикрыснейшая изо всех крыс, имела люнебургское прошлое и карибское настоящее. На родине в фатерлянде Курт прославился несколькими бессмысленными по жестокости преступлениями, в неполные 19 лет был пойман, осужден и послан на каторгу. Оттуда он благополучно бежал с целой ватагой приспешников, дивившихся наглости и везучести этого парня. Через Бременские земли и графство Ольденбургское он перебрался во Фризию, а там просто захватил корабль и, провозгласив себя капитаном, отплыл в теплые страны. Что это за «теплые страны», Курт тогда не мог и представить. Разумеется, он заставил команду работать на себя, а старпома оставил в живых, чтобы было кому прокладывать курс.

По пути они встретили два маленьких судна – одно датское, одно испанское – и безжалостно их разграбили и потопили, не оставив в живых никого. После каторжного пайка и фризских сухарей колониальные товары из Вест-Индии казались великолепной добычей. Курт даже не знал, что отныне стал пиратом. Впрочем, он стал называть себя Seeräuber, и постепенно проникся мыслью, что отныне бескрайние просторы моря – его дом. Он никогда не имел настоящего дома, понятие уюта было ему чуждо. Море – что бесстрастное Северное, что теплое Карибское – не внушало ему доверия, но он терпел его непременное присутствие в своей жизни, как терпит муж-бедняк нелюбимую, но богатую жену. С тех пор прошло не одно десятилетие, он завел множество связей, завязал множество знакомств, а барк "Белая молния" стал его быстроходной, непотопляемой крепостью, за стенами которой он держал непрерывную оборону и против врагов, и против друзей.

Не так давно, в начале осени, Курт Нойманн стакнулся с средиземноморскими коллегами, потом что-то не поделил с ними, прижал к ногтю пахнущего лавандой капитана Шеваля и вынудил его делиться честнее. Шеваль был бы рад, но уже спустил всё, заработанное жестоким и грязным трудом, в карманы своих партнеров по карточному столу, в карманы своих давних кредиторов, в карманы портовых плотников, чинивших его маленькую флотилию, наконец, в карман одного милого checca genovese, с которым виделся регулярно...

В общем, Шеваль был пуст, как сума нищего поутру. Курт выпрямил спину и выставил подбородок, почти пронзая челюстью напомаженного француза, и тот, не долго думая, отдал ему... долги капитана Джека Воробья. А что? Джек был ему должен уже лет восемь, и отдавать не собирался.

При упоминании капитана Воробья Нойманн внезапно улыбнулся и сказал, что ему необходима расписка с личной подписью Шеваля, после чего отплыл в западном направлении. Расписка не была одинокой. Джек был должен многим. Практически всем.


***
И вот теперь Курту были нужны деньги. Джеку они тоже были нужны. Будь он не Джек Воробей, а, к примеру, мисс Суонн, он бы рухнул в обморок, услышав общую сумму долга.
То есть, миссис Тернер, тьфу...
Это дела не меняло.

Где-то вдали, между Карибами, Мексиканским заливом и Атлантикой курсировала «Жемчужина». Её тоже надо было вернуть.

При этом попасться Барбоссе на глаза без корабля, команды, оружия, провизии и денег было бы, мягко говоря, неудачным стечением обстоятельств. Гектор умел ждать так же, как и он сам. И старый лис знал, что рано или поздно он замаячит на горизонте с картой Сяо Фенга за пазухой. Дожидаться, пока Гектор сдохнет от старости, не хотелось.

Курт Нойманн был настоящим пиратом и закоренелым убийцей. Он был почти совершенством с одним «но» - он не любил ждать и добивался своего любым способом. От списка возможных способов у Джека слегка холодело между лопаток.

Оставалось украсть. Но у кого? У Гиббса? Или просить в долг. Опять же – у кого? Только не у Тига! Да он бы и не дал.
Еще был выход - совершить элементарное чудо, вроде превращения ртути в золото. Или найти клад. Клад... Что-то он слышал на днях. Какой-то ветерок подул, но он не придал значения. Что это было?

Джек задумался на мгновение. Не в таверне, не в порту, не в борделе, не в церкви и не на рынке. Где?

Архив капитана Генри Моргана. Тайник с потерянным ключом. Бесполезно. Он не знает, что это был за ключ. Главное – он понятия не имеет, где хранился архив. От Моргана осталось некоторое количество так и не найденных кладов, хотя его потомкам перепало немало золота. Что в тайнике? Карта сокровищ? Бумаги для шантажа подчиненных? Тайная переписка? Да, это сомнительное предприятие, еще более сомнительное, чем поиски Источника Вечной Молодости.

***

Он встретил рассвет, расправляя одинокий черный парус своего верного «Альбатроса – Черного Призрака Бури» (чем длиннее название – тем мельче объект). Лодчонка сослужила ему неплохую службу, он уже несколько раз пересекал на ней кратчайшие расстояния между островами.

Времени было в обрез, а он никак не мог выбрать направление. Компас вертелся, как флюгер. Наконец он устало двинулся в сторону Бухты Погибших Кораблей, хотя бы потому, что надеялся там найти если не деньги, то совет. Нет, упаси Боже, не от Тига, конечно!.. Хотя, что уж тут кривить душой, Тиг мог быть полезен.

Есть еще Король Пиратов. Если быть в меру убедительным и повлиять на Лиззи, то Лиззи сможет как-то повлиять на Нойманна. Или не сможет. Да уж! Джек представил Элизабет на седьмом месяце, пытающуюся в чем-то убедить Курта... Стоит ли её вообще подставлять под удар в этой ситуации? Поскольку любое лицо, оказавшееся на его стороне, будет неизбежно вовлечено в игру. Нойманн легко брал заложников и легко от них избавлялся.

Хватит об этом!
Во всяком случае, он обещал её навестить еще разок до того момента, как тернеровский детёныш появится на свет, а там посмотрим.

Было еще что-то. Призрачная надежда, что в родовом «гнезде» он что-то отыщет, какой-то намек, какую-то наводящую на след деталь. Чего бы ни искала Франчиска в складках зеленого платья, она явно не нашла этого.


***

- Вам он тоше должен? – вопрос был задан хрипловатым полушепотом, с небрежной ленцой, но эта почти вкрадчивая интонация не скрывала явного интереса в светло-серых глазах.

- Джек? Он всем должен.

- Не хотите уступить мне его долг? Или сделать следующую ставку? – узкая ладонь поглаживала потертые уголки сложенных карт. Курт Нойманн перетасовал колоду после очередного круга баккара и протянул руку, чтобы собеседник снял колоду.

Его партнер, рыжеватый с проседью человек с невыразительной бородой, в которой застряла пара крошек с ужина, с не самым выдающимся профилем и далеко не в самом элегантном костюме, имел, однако, не менее проницательный взгляд. Он поправил перья на лежащей рядом весьма обширной шляпе, потёр пальцем переносицу, неспешно протянул сидящей на плече мартышке кусочек белого сухаря и...

- Еще два шиллинга.

- Барбосса, вам не шалко денег? – прошипел Курт, раздавая карты в обратном порядке. Сидевший следующим за Барбоссой Пинтел хмыкнул и вопросительно посмотрел на капитана.

- Пусть будет два шиллинга, - отозвался он.

- Ох, вы меня огорчаете вашей несговорчивостью, но радуете, - Курт выложил свои карты, - своим везением. У меня девятнадцать, гоните деньги. Зато есть надежда, капитан Барбосса, что вам сильно повезет в любви.

Гектор Барбосса посмотрел в змеиные глаза Нойманна и с некоторым сарказмом заметил:

- Любовь к жизни – то, что меня спасает ежедневно.

- Шаль только, что жизнь наша не бесконешна, - немедленно отозвался Курт.

- Жаль. Но стараюсь продлить, как могу. Моя быстроходная «Жемчужина» помогает мне экономить время.

- А деньги сэкономить не хотите?

- Я так понимаю, что от вас так просто не отвязаться, - Барбосса недобро усмехнулся.

- У меня к вам предлошение.

- Боюсь, мне жениться уже поздно, - ехидно заметил Гектор.

- Я вам добуду Дшека Воробья с тем, что он вам должен, а вы мне – ущастие в экспедиции вместе с моим кораблем и моими людьми. На них мошно положиться.

- О какой экспедиции идет речь? Я ничего не ищу, и партнеры мне не нужны.

Барбосса с сожалением посмотрел на изрядную кучу денег у левого локтя Нойманна. Этот прохвост определенно знал всю подноготную их с Джеком отношений. И он знал о его безрезультатных поисках Aqua Vitae.

Поначалу Гектор наивно полагал, что «где-то во Флориде» выкристаллизуется в какую-то более четкую схему поисков. Опрос местных жителей, выуживание информации на Эспаньоле, на Багамах и, в особенности, на Тортуге ни к чему не привело. За это время он окончательно потерял из виду Джека Воробья. Ходили слухи, что тот в конце лета направился в Европу, но с тех пор прошло больше полугода. Атлантика в это время несудоходна. Где носит этого обормота? Главное, какие у него планы? У него карта, но набрал ли он новую команду? Никто не слышал об этом. Собственно, как и о самом Джеке.

А этот бледный шакал отлично осведомлен и о его финансах и, похоже, имеет зуб на «капитана» Джека Воробья.

- Я думаю, нам надо завтра встретиться и на трезвую голову обсудить наши планы, - Барбосса встал и, не глядя, протянул руку к шляпе, продолжая смотреть в глаза Курту Нойманну.

- Отлишно, - тот улыбнулся и аккуратно сгреб выигранные деньги в объемистый кожаный мешок.

Пинтел скорбно сглотнул. Его племянник шмыгнул носом.

По протянутой руке Гектора проворно поднялась мартышка, он обеими руками аккуратно надел свой горделивый головной убор и, сопровождаемый членами своей команды, неторопливо удалился.

Главное, не давать повода думать, что ты уже согласен.
Последний раз редактировалось Serpens Subtruncius Ср май 30, 2012 4:54 pm, всего редактировалось 2 раза.
Судьба любит кротких и всегда награждает их по миновании надобности (Тэффи).
Выжил сам - выживи другого!
...allow me to lend a machete to your intellectual thicket... (C. J. S.)

Аватара пользователя
Serpens Subtruncius
Сообщения: 4817
Зарегистрирован: Пн апр 19, 2010 8:35 pm
Откуда: СПб
Благодарил (а): 42 раза
Поблагодарили: 115 раз
Контактная информация:

Re: Правоведы

#7 Сообщение Serpens Subtruncius » Пт ноя 11, 2011 3:26 am

Глава VI. Опекун.

Горячий тропический воздух распахнул свои объятья. Бриз ровно дул в спину. Море вытолкнуло своего отпрыска на гостеприимный кусок суши и тут же забыло о нем, обратив свое внимание и удачу на иных море-шествующих.
Утро было звонкое, яркое и бойкое. В Бухте Погибших кораблей не было особенно людно. Европейцы поздней осенью не так чтобы стремились пересекать океан, а свои, местные пираты радовались окончанию нелегкой поры ураганов и носа на сушу не казали, промышляя грабежом и разбоем, иногда контрабандой, выясняя отношения и выискивая клады.

Джек на своей маленькой, но гордой птичке не привлек ничьего особого внимания. Он так и не выработал никакого определенного плана действий, а это слепящее утро его раздражало, ром в шлюпке закончился еще сутки назад, виски ломило... «Боже, неужели я всё-таки старею!» – мысленно воскликнул капитан и решительным шагом с легкими заносами вправо–влево направился в свое любимое заведение «Селезнева селезенка» с твердым намерением позавтракать. И подумать. Осмотреться. Вдруг что-нибудь мелькнет. К Тигу и Элизабет с утра пораньше ломиться не хотелось, просто потому что сказать им ему было нечего. Разве что признаться в собственной несостоятельности (в буквальном смысле, который они тут же переведут в переносный).

«Селезнева селезенка» с утра распахнула двери, завлекая редких клиентов и просто прогоняя застоявшееся с ночи амбре. Хозяин молча развешивал по крючкам деревянные и – верх изыска – оловянные кружки, белобрысая служанка лет четырнадцати сонно выметала из углов мусор и огрызки, пыль золотилась в лучах стремительно поднимающегося солнца. Мирное, дремотное существование, завтрак без тревоги за свое будущее, слегка кружащаяся с похмелья голова и общее томное оцепенение после особо удачно проведенной ночи – всё это можно было применить к паре-тройке клиентов заведения, но не к капитану Джеку Воробью.

Он вошел, стараясь двигаться тише и не привлекать внимания запозднившихся выпивох и завтракающих постояльцев. В полумраке он заметил небольшую группу, человек пять, в глубине комнаты. Собравшись тесным кругом, люди внимательно слушали сидящего во главе стола пожилого человека, чьи интонации показались Джеку знакомыми. Высокая полная женщина, в которой легко можно было опознать мать метущей пол девчонки, как раз принесла пять кружек и неспешно расставляла их перед слушателями, стараясь не упустить ни слова из интересного рассказа – чтобы было, что обсудить и подругами после обеда, и с мужем перед сном.

– ...Так закончил свои дни знаменитый коммодор Норрингтон, с коим плавал я и на флотском корабле, и на пиратском, да и сам он был настоящий джентльмен, да и пират отменный. А всё бабы, как говаривал наш капитан, – от них сплошные неприятности на море, а тут совсем пренеприятная закавыка – она ж его поцеловала!

– Не дай Бог кого из наших деток поцелует! – неожиданно всплеснула руками дебелая хозяйка заведения, сгребая и, как детишек, прижимая к груди пустые кружки.

– Да-да... как и своего покойного, – вернее, беспокойного, – мужа, и знаменитого барона Сяо Фэнга, и даже, прости Господи, нашего...

– Мистер Гиббс! – Джек решил вмешаться, пока его репутации не будет нанесен решительный удар. – Что это вы тут делаете? Ваша задача была сидеть на Тортуге и докладывать мне о передвижениях сами-знаете-кого сами-знаете-на–чём. Прошу прощения, джентльмены...

Джек перегнулся через стол и, прихватив за шкирку, аккуратно вытащил Гиббса из тесного круга слушателей. Джошами никак не реагировал на бесцеремонность обращения и слегка загребал ногами, из чего капитан сделал вывод, что его товарищ заседает здесь как минимум дня два.

– Дже-ек, я тебя ждал-ждал... Ик! искал-искал.... И вот, наконец, дождался!

– Ты же должен был быть на Тортуге! Добыть всю информацию о... – Джек понизил голос, – о нашем душке-Гекторе, чтоб его прихватила нелегкая! А ты тут... сплетничаешь, как старая квашня.

– Мы просто вспоминали минувшие дни и всякие интересные истории, а про Барбоссу я всё выяснил, поэтому и искал тебя.

– Так! – Джек уселся за небольшой стол в противоположном от входа углу, Джошами опустился на соседнюю лавку, привалился к стене и начал явственно посапывать. Из-за пазухи предательски вылезла мордочка плюшевого медведя, и Джек нахмурился.
– Не спать на вахте, мистер Гиббс!

– А?! Я где? Капитан, так вот... – он был снова вынужден сделать паузу, потому что к столу приблизилась белобрысая девчонка и поставила перед Джеком тарелку с дымящейся кашей со шкварками и кусок желтого кукурузного хлеба.

– Ваш завтрак, капитан Воробей! – восхищенно заявила девочка, но Джек только поморщился: инкогнито ему здесь явно не грозило. Гиббс опять провалился в дремоту, и Джек изо всех сил шарахнул полупустой кружкой эля по гулкой деревянной столешнице

– Огонь по правому борту! – возопил Гиббс и упал со стула.

– Отставить огонь! Прямо по курсу Тортуга и...?

– И вот что я хочу сказать, Джек. Этот наш Барбосса недавно вернулся с Севера, не солоно хлебавши, злой, как черт. Команда стонет, он нервничает и гнобит их почем зря. В общем, ему надоело рыскать в поисках Источника наобум, и он решил найти тебя как можно скорее.

– Тоже мне, открыл Америку.

– Но это еще не всё. С ним за одним столом видели этого сумасшедшего немца, который за полушку удавит и которого в народе кличут «Мытарем». Он собирает чужие долги, и зовут его...

– Нойманн его зовут, я в курсе.

– Он тоже искал тебя...

– Имел счастье встретиться с одним из его людей. Этот паскуда выставил мне счет, как будто я брал кредит на строительство Вавилонской башни.

– Значит, ты и это знаешь. Но вот чего ты не знаешь, Джек, так это то, что они заключили договор между собой. Ты им нужен обоим, и этот Курт решил подкупить старину Гектора, чтобы тот взял его к Источнику. Они собираются отплыть во Флориду, но перед этим им нужна твоя карта и твои деньги.

– Мистер Гиббс, – начал Джек заговорщицким тоном, не предвещавшим ничего хорошего, – вы не поверите, но мне... тоже нужны деньги, корабль и карта. Причем все три пункта, ни одним меньше.

Гиббс только покачал головой и развел руками. Плюшевый медведь беспомощно упал на скамейку рядом с ним.

– Чудно спелись два гнусных негодяя, – что-то процитировал Джек и задумчиво посмотрел куда-то вдаль сквозь распахнутые настежь двери «Селезенки». На бирюзовой морской глади виднелся силуэт заморского корабля. Заморского в буквальном, а не фигуральном смысле, ибо такие суда редко появлялись в этих водах. Чем скорее приближался к бухте широкий парус джонки, тем быстрее крутились маленькие шестеренки мыслей в голове у Джека и тем четче вырисовывалась долгожданная надежда.

_______________________

Доблестные сингапурцы привезли обещанную дань и собирались выгрузить «королевский налог» у пристани, когда к им вальяжной походкой направился небезызвестный капитан Воробей собственной персоной.

Он благосклонно скалился золотыми зубами и помавал в воздухе неким пергаментным свитком с красным шнурком и болтающейся сургучной печатью. Джек Воробей явно хотел привлечь внимание Тай Хонга, бывшего подчиненного незабвенного Сяо, первого помощника, а сейчас и капитана «Императрицы» в отсутствие на борту Короля пиратов.

Сингапурский пират почтительно приблизился к пирату карибскому и чинно поклонился. Джек снял треуголку и помахал ею перед носом опешившего Тай Хонга. Ритуал был соблюден, а Тай Хонг был вовсе не глупым человеком и подозревал, что если Джек так заботится об этикете, значит дело нешуточное.

– Приветствую вас в бухте Погибших кораблей! – отсалютовал Джек и развернул пергаментный свиток. На вкус Тай Хонга, ему было далеко до изящества придворной китайской каллиграфии, но многочисленные завитушки красной киноварью и крупные, хотя и совершенно непонятные буквы создавали впечатление высокого официоза.

– Тут написано, – продолжил Джек, – Что властью, данной Советом Братства, Король пиратов, сиречь Элизабет Суонн-Тернер, по причине временного недомогания и невозможности морских путешествий назначает лорда Карибского моря и всего Испанского Мэна Капитана Джека Воробья официальным опекуном всего её движимого и недвижимого имущества. – Джек слегка задохнулся и сделал паузу. Тай Хонг смотрел на него, приоткрыв рот, и боялся вставить хоть слово.

– Имеется в виду, что капитан Элизабет Суонн, будучи женщиной и в ожидании рождения наследника, назначила меня провести ревизию её сингапурских владений. Нам предстоит отплыть через двадцать четыре часа, ничего с джонки не выгружать, провизию срочно закупить,– Джек не мог остановиться, чувствуя, что сейчас Тай задаст тот самый вопрос и ему придется срочно что-то придумывать. И он его задал.

– А мы можем увидеть нашего Лорда и Короля?

– Увы, – тяжко вздохнул Джек, – она в лазарете, и к ней никого не пускают, даже меня. Сижу вот тут с утра, вас дожидаюсь.

– А печать настоящая?
Джек оскорбленно сверкнул глазами и приблизил бумагу к носу недоверчивого китайца.

Бумага торжественно гласила, что таверна «Селезнева Селезенка» всецело и нераздельно принадлежит мистеру Скинни Ноку и, являясь заведением первого класса, облагается налогом в полтора шиллинга в месяц плюс три курицы к столу Хранителя Кодекса капитана Тига. Еще полчаса назад свиток висел над барной стойкой между ровными рядами вымытых горячей водой кружек, и сам Скинни Нок раз в неделю смахивал с документа пыль и паутину.

Тай Хонг попробовал сургуч на зуб и спросил:
– А где лебедь?

– Кто?

– На её печати должен быть лебедь.

– Это печать капитана Тига, дурень, свою она не брала в лазарет! А сам капитан Тиг, – Джек вздохнул и чуть не заплакал от смеха, представив эту картину, – дежурит у её одра... к счастью, не смертного.

Тай Хонг помолчал, сложив складочки на лице в печально-сочувственную мину. Джек аккуратно изъял у него документ и окинул взглядом «Императрицу».

– Славный корабль! Какая грация и стать... Какая... полнота форм и объем м-м... паруса.

Тай Хонг польщенно улыбнулся.

– А не пойти ли нам выпить за здоровье нашего Короля, а? Я знаю замечательное местечко.

– А баня у вас тут есть?

Джек поморщился, памятуя о банях Сяо.

– Конечно, есть. Тут есть всё!

_________________________


После полудня на кухне Хрустального сарая упал большой котел для мяса. Пустой и звонкий, он покатился по каменному полу, возвещая о прибытии нежданного гостя. Вслед за котлом вкатился и сам гость.

– Йо-хо! Йо-хо... Опа-асности, – гость попытался высвободить ногу из котла, – по мне-е... Чертова мышеловка!

Из-за занавески появилась миссис Эндрю, торопливо вытирая руки передником и заранее изготовившись отражать осаду винного погреба.

– Та-ак, мастер Джек! Где это вас носило, такого распрекрасного? – сердито начала она

– В ба-ане... – не веря собственным словам, Джек посмотрел на неё со столь искренним раскаянием, что, не знай она его с пеленок, наверное, растрогалась бы.

– С утра? А потом в кабаке?

Джек задумался, скорбно наморщив лоб, потом посмотрел на неё с суеверным подозрением, с каким смотрят на пророков и фокусников.

– А как вы догадались?

– Господи, мастер Джек, это тебя так спаивали или это ты кого-то спаивал, а?

– Это два направления одного и того же явления... А у нас поесть есть? В смысле, есть поесть?

– «У нас!» – передразнила она. – Небось, опять в какую-нибудь авантюру ввязались, а, капитан?

«Ты даже не представляешь, насколько близка к истине», – подумал он.

– Я пожалуй, посижу здесь, на табуре-еточке, закушу, обсохну, а потом уже наверх... – он показал пальцем в потолок.

Заскрипела вторая ступенька сверху. Кто-то спускался по лестнице.
Судьба любит кротких и всегда награждает их по миновании надобности (Тэффи).
Выжил сам - выживи другого!
...allow me to lend a machete to your intellectual thicket... (C. J. S.)

Аватара пользователя
Serpens Subtruncius
Сообщения: 4817
Зарегистрирован: Пн апр 19, 2010 8:35 pm
Откуда: СПб
Благодарил (а): 42 раза
Поблагодарили: 115 раз
Контактная информация:

Re: Правоведы

#8 Сообщение Serpens Subtruncius » Вс ноя 20, 2011 5:24 pm

Глава VII. Явление Беатриче.

Ну, конечно это была она. Элизабет. «Как я вовремя! – подумал Джек, и по спине пробежала легкая дрожь паники. – Приди я на полчаса позже, она бы отправилась гулять, обязательно завернула бы на южную сторону, в бухту, и увидела бы свою джонку!» Мысли пронеслись быстро, несмотря на некоторую заторможенность движений нетрезвого тела. Надо было либо срочно трезветь, либо использовать опьянение как преимущество. Джек решил совместить и бухнулся перед девушкой на колени.

– Дорога-ая цыпа! – начал он, призывно подкрепляя приветствие энергичными всплесками рук и блаженной улыбкой до ушей. – Эл-лиз-забет! Бетси! Лиззи! Элли! Идите ко мне, цыпочки, я вас всех троих расцелую...

Элизабет нахмурилась. В таком состоянии она его видела лишь однажды, на достопамятном острове, как раз незадолго до счастливого избавления от его сознательного присутствия. Судя по всему, сейчас он тоже собирался перейти в бессознательное состояние, при этом мертвой хваткой вцепившись в подол её платья и преграждая путь из кухни.

Миссис Эндрю с осуждением посмотрела на Джека, но ничего не сказала. Что-то подсказывало ей, что неспроста он разыгрывает невменяемость. Главное, чтобы это не навредило мисс и будущему малышу.

Между тем, Лиззи балансировала на предпоследней ступеньке, поскольку увеличившийся животик не давал увидеть пол под ногами. «Вот ведь прицепился!»– с негодованием думала она, выдергивая из цепких и на удивление чистых рук капитана подол фисташкового льняного платья. Её щеки мгновенно разрумянились, брови грозно приблизились к переносице.

– Ой! Только не сердитесь, а то если вы все трое надуетесь, то сможете выиграть состязание быка и лягушки, – весело предположил Джек, выглядывая снизу с самым невинным видом. – Не составите ли компанию, Ваше Величество? Мы тут как раз собрались напиться... – Он с сомнением посмотрел на миссис Эндрю. – Выпить чаю. Судя по времени, нынче в самый раз. Лиззи, ты же любишь чай?

– Вот чего я не знала, так это что ты его любишь, – недоверчиво отозвалась девушка. – Здравствуйте, капитан Воробей!

Джек поднял с пола шляпу и помахал ею в воздухе в качестве приветствия. Потом, нехотя и покряхтывая, хватаясь за перила, поднялся на ноги, размашистым пьяным жестом отряхнул юбку Элизабет, отчего она чуть не подпрыгнула на ступеньку выше, и вернулся на облюбованный табурет.

– И мне чаю! – громко заявил он. – Но с добавкой! – Он погрозил миссис Эндрю пальцем. – Смекаешь?

Кухарка тяжко вздохнула и ушла в кладовую, откуда через мгновение появилась с жестянкой чая и пузатой бутылкой. На огне как раз вскипел медный котел с водой, и чай был благополучно заварен. Откуда-то из глубины скалы – из погреба – миссис Эндрю извлекла кувшин с густым жирным молоком и, наконец, оглядев странную пару, спросила:
– Вы что же, здесь чаёвничать будете али наверх пойдете?

Элизабет не хотелось заново преодолевать лестницу, но неожиданно встрепенувшийся Воробей опять проявил активность и, обхватив правой рукой её за талию, а левой стянув со стола принесенную бутыль, решительно потянул её вверх по лестнице.

– Там, у окна, нам будет уютнее, цыпа, поверь старине Джеку.

«Похоже, Джеки, тебе придется развлекать даму весь вечер, если хочешь благополучно унести ноги вместе с задницей, – сказал он сам себе, дожидаясь на очередной ступеньке, пока его визави переведет дух. – Насколько я понял, Тига дома нет, и это несказанно радует». На всякий случай он переспросил, успешно сохраняя вертикальное положение:

– А где ж наш дряхлый э-э.. змий? Мудрёнозаморочный Хранитель и иже с ними?

– Так он в лазарете.

Джек непонятно расхохотался, чем вызвал у миссис Эндрю вздох, полный сдержанного негодования.
– Тим Глазунья подавился рыбьей костью, аж кровь горлом пошла. Плохо ему стало, вот он там и отлеживается, а папаша ваш с ним сидит.

Джек поморщился от выбираемых кухаркой терминов родства и вновь представил себе широкую физиономию Тай Хонга, скорбно сочувствующего Тигу. «Значит, все-таки процентов тридцать правды, – ладно, пусть двадцать пять, – в моих словах было!» – поздравил он себя и с чувством глубокого облегчения и торжества подал руку Элизабет. Её же мучила одышка; съеденная за ланчем пища никак не хотела перемещаться ниже желудка, так что чай и только чай мог спасти её в этой ситуации.

Миссис Энрю водрузила на стол у западного окна кувшин и бело-зеленый китайский фарфоровый чайник с щербинкой на крышке, некогда украшавший стол богатого путешественника («Или некогда богатого», – философски подумал Джек). После непродолжительной заминки с поиском «гостевых» чашек среди книг и извлечением серебряных ложек из набора хирургических инструментов (Элизабет про себя ужаснулась, для каких целей капитан Тиг хранил его в буфете), Джек и Лиззи чинно расселись за овальным столом с видом на грядущий закат. Солнце еще было достаточно высоко, но они уставились в переливающиеся стекла, как зрители в театре. Миссис Эндрю странно посмотрела на обоих, что так очевидно были не вместе, пожала плечами и отправилась за бисквитами.

– Сахару? – светским тоном рассекла тишину Элизабет.

– А м-м... Пожалуй! – отозвался еще недавно разговорчивый собеседник.

Клацнули щипчики, булькнул янтарно-желтый осколок, прозвенела ложечка.

– Здесь всегда были эти окна? – продолжила вопрошать неугомонная Лиз (ну что поделать, если её добрый десяток лет всерьёз учили непринужденным разговорам за чаем).

– Нет, раньше мы жили только с двумя стенами, – почти серьезно отозвался Джек. – Воздух не застаивался, но карты уносило.

– Да, у них парусность большая... – равнодушно согласилась девушка, и Джек наконец посмотрел на неё с некоторым изумлением.

– Гхм! Ну, разумеется, всегда. Такая идея могла возникнуть только в башке Тига. А как ты тут поживаешь? Коротаешь время?

– Как растение в том горшке, – Лиз, не глядя, протянула палец в направлении гербария на шкафу. – Ем, сплю, гуляю, если хорошая погода, читаю, если плохая, иногда наоборот.

– Могу тебе только позавидовать.

Теперь настала её очередь повернуть голову в сторону собеседника.

– Не шути так, Джек. Ты – свободный человек, не связанный ни духовно, ни физически. Ты можешь отправиться куда угодно, ты не давал клятв, тебя не держит чувство ответственности или физическая немощь, ты волен делать всё, что заблагорассудится!

Капитан слегка поморщился. Он давно уже не давал клятв, но при этом постоянно оставался кому-то что-то должен.

Так же, как умом он знал, что чувство ответственности никогда не должно было его касаться своим шершавым крылом, и он сознательно избегал контактов со всем, что было чревато ответственностью, но... Почему-то он постоянно оказывался в проигрыше именно по причине... чего? Милосердия своего? Не смешите. Неуютной сосущей боли где-то в животе, когда приходится совершать поступки, за которые придется расплачиваться, и всё же... Как еще это назвать?

Физической немощи? Да уж, чего нет, того нет. Не считая потерянной «Жемчужины», а это сродни тому, что отсохла правая рука.

У него было устойчивое ощущение, что он опаздывает. Постоянно опаздывает за жизнью, и этот его поход, возможно, последний. Если сейчас не нагнать, он останется в прошлом, пусть и легендарном. У него нет корабля, нет бессмертия, нет семьи, нет продолжения в ребенке или в преемнике, еще немного, и он потеряет цель – Источник молодости, потому что какой смысл его искать, если кто-то придет туда первым. Хотя, Понсе де Леон там уже был, но после Барбоссы там делать нечего. Почему он так подумал? Какая ему разница? Неужели соперничество дороже бессмертия?

– Я не думала, что в доме пиратов найдутся книги, – внезапно прервала затянувшееся молчание Элизабет. – Тем более, в буфете, – добавила она с улыбкой.

– А, да, книги, мои детские мучители. Тиг так наказывал меня. Если я куда-нибудь влезал, – Джек широким жестом обвел горизонты своих вылазок, – остальных драли за уши и ремнем, а мне попадало ремнем плюс чтением с пересказом. Тиг выбирал совершенно неудобоваримые тексты, заставлял их читать и пересказывать с любого места.

-Не поверю, чтобы будущий капитан Джек Воробей не нашел способа отлынивать от подобной скукотищи, – ехидно заметила Лиз.

– Ну, пару раз я просто пролистал книжку, если в ней были картинки. Например, господин Мильтон сопроводил каждую главу «Потерянного рая» пересказом из двух-трех фраз, чего мне с лихвой хватило. Сам-то Тиг той поэтической дребедени не читал. Хотя мне понравился Люцифер...

– Который дьявол? – поинтересовалась Лиз.

– Да? Я как-то не заметил... – легкомысленно отозвался Джек. – Мне только две книжки запомнились. Одна такая длинная, поэма, а другая короткая. Потому что они были написаны по-итальянски, и мне их мама прочитала.

– Кто? – Элизабет слишком внимательно посмотрела поверх чашки, и Джек решил, что он не сможет расслышать этот вопрос.

– Так вот, первая – это «Божественная комедия» Данте. Говоря по правде, я прочел только «Ад». «Чистилище» и слюнявый «Рай» не осилил, хотя одно место все-таки пришлось прочесть. Потому что именно в него ткнул пальцем Тиг. В это мгновение на меня снизошло какое-то прозрение свыше, настоящее вдохновение, – Джек растопырил пальцы для пущей убедительности, – и я впервые в жизни смог прочесть несколько строк вверх ногами, да еще и по-итальянски!

– Не может быть! – изобразила восхищение Элизабет.

– Там было про то, как этого бедолагу Данте встречает его девушка, которая вовсе не его девушка, и к тому же она уже умерла, но все-таки они встречаются. Трогательно.

– Беатриче.

– Как? Ах, да, Беатриче. А ты откуда знаешь?

– Удивительно, но я тоже читала, причем по-английски. Папа заказывал самые свежие книги и переводы, считая мое образование делом первостепенной важности, – она явно подражала интонации покойного губернатора. – Правда, потом раскаялся, поскольку среди новых книг были истории про пиратов и прочее неподобающее леди чтение.

– Справочники по пиратскому делу? Кодекс Бартоломью и Моргана?

– И «Краткая биография капитана Джека Воробья, изложенная со слов свидетелей, пострадавших от грабежа, потерпевших кораблекрушение и потерявших надежду», – процитировала Элизабет.

– Не читал. Занятно?

– Тебе бы не понравилось.

– М-м?

– Там пишут, что «несмотря на упорство в грехе и бесчестные способы добывания денег, капитан Воробей остается самом милосердным из всех пиратов Карибского моря». В общем, то, что ты добряк, я знала гораздо раньше, чем столкнулась с тобой нос к носу, – прозаично заключила она и улыбнулась поверх чашки.

– Не хочу тебя разочаровывать, но... – Джек блеснул улыбкой в ответ, – если бы тогда, у форта, ваши доблестные флотоводцы и чиновники бросились тебя защищать, я не знаю, как бы мне пришлось применить цепь и пистолет. И потом, как сказал автор второй моей итальянской книги, «люди всегда дурны, пока их не принудит к добру необходимость».

Её улыбка мгновенно погасла, но она не отвела взгляда.

– Не пытайся меня спровоцировать, Джек. Ты спас мне жизнь не однажды, за что я безмерно благодарна, и пытаться казаться хуже, чем ты есть, боюсь, уже бесполезно. А что это за книга?

– «Государь» Макиавелли. Это отнюдь не дамское чтение. Но это умная книга, после неё мне почти не пришлось ничего читать.

– Почему?

– Потому что наши с книгами пути разошлись.

«Как-то ты запоёшь завтра утром, узнав, что я реквизировал твой корабль... Воистину, это будет лебединая песня!» Джек отвернулся к окну, и вовремя: пылающий солнечный диск опускался в море стремительно, словно катился под горку. Он завороженно проводил дневное светило и тут окончательно понял, что ром в початой бутылке миссис Эндрю приказал долго жить. От осознания этой потери чело его временно омрачилось, но он быстро вспомнил, где находится – в непосредственной близости от библиотеки капитана Тига.

Элизабет, почуяв заминку, но не догадываясь об истинной причине, сразу приняла его молчание на свой счет и мысленно наступила себе на ногу за бестактность. Её благодарность! Поскольку отплатить за все свои чудесные спасения ей удалось только однажды – после того, как она сама же...
Её самокопание было прервано треском открываемой застекленной двери.

– Да вот как раз решил найти то место... Про Беатриче, – заявил Джек, ощупывая толстые фолианты. – Где это она тут, наша красотка... Хороша была, наверное, а?

– Только умерла в двадцать два года, – безрадостно отозвалась Лиззи. – Интересно, отчего.

– Ну, мало ли... Явно, не от старости. От простуды, от чумы, от родов, мало ли...
«Черт, это я зря сказал!»

За спиной зашелестело платье, звякнула ложечка, потом он услышал удаляющиеся шаги.

Джек не обернулся, сосредоточенно ощупывая тома пообширней. На сафьяновом переплете прочел DANTE; книга казалась значительно толще остальных, значит, и её содержимое...

– Ты не там ищешь, – сказала Лиз почти на ухо. Он резко повернулся, сжимая горлышко литровой бутылки отборного барбадосского... и явственно соприкоснулся с мистером Тёрнером Третьим, что заставило Элизабет отпрянуть.

Лиззи стояла спиной к закату, солнце опустилось как раз до середины окна, но сейчас она заслоняла его собой. Волосы, выгоревшие за время странствий, за последние полгода отрасли и вернули каштаново-золотистый цвет. Но сейчас, подсвеченные заходящим светилом, они казались багряно-рыжими и пылали огненным нимбом вокруг головы. Элизабет прижимала к груди потрепанный том «Божественной комедии» из буфета, немного удивленная неподвижностью Джека, потом заметила ром, смутилась от собственной недогадливости и наивности и небрежно-сердито бросила книгу на стол, отчего с переплета взлетело облачко пыли, а фаянсовые чашки беспомощно звякнули на блюдцах.

– Зачем же искать? – вдруг медленно проговорил Джек, чем-то неуловимо напоминая собственного отца. – Я и так помню. Я говорил, что запоминаю всё, если оно хоть раз в жизни было жизненно важным? – Он не улыбался и смотрел на нее, почти не мигая и не отводя взгляда от её лица.

sovra candido vel cinta d'uliva
donna m'apparve, sotto verde manto
vestita di color di fiamma viva.


Элизабет не понимала итальянского, но сразу сообразила, о каком моменте идет речь.
Процитировав всего одну терцину, Джек умолк, продолжая непонятно таращиться на неё, что заставило оглянуться и зажмуриться. Пылающий диск висел в паре дюймов над линией горизонта.

– Облеченная в солнце... – прошептал Джек и... поставил тяжелую бутыль рядом с пыльной книгой. – Рому, Лиззи?

Вопрос был неуместен, но задерживаться на этом щекотливом моменте он не мог. И так уже допустил слабину, как будто сквозь прореху (в чём?) она могла заглянуть внутрь, а это было чревато последствиями в виде ненужных слов, неуместных аналогий, защелкнутых наручников, ножа в спине, выражаясь фигурально и наоборот, и так далее...

Элизабет отрицательно покачала головой и испытующе поглядела на Джека, пока тот звонко откупоривал свою увесистую находку. На лице его застыла мина глуповатого лихачества, он размашисто плеснул в чайную чашку янтарного рома и поднял её, оттопырив мизинец.

– Ваше здоровье, Ваше Величество!

– И ваше, капитан, – Лиззи подняла недопитую чашку с чаем.

Пока он глотал это чудное творение барбадосских винокуров, этот ароматный огонь, разливающий по пищеводу блаженное тепло, пока он смаковал послевкусие, она вдруг спросила, не давая опомниться:

– Да, Джек, потрудись объяснить, что это было за представление там внизу?

– Когда? – непонимающе отозвался Джек и потянулся к завяленному кружочку лимона на фаянсовом блюдечке.

– До чаепития. Зачем ты разыгрывал миссис Эндрю и меня? Изображал галлюцинации...

– Ну, я не совсем изображал, – слегка замялся капитан, осознавая, что говорит лишнее. – Допустим, соскучился по женскому обществу, мне чаю вдруг захотелось. В конце концов, о литературе поговорить...
Элизабет недоверчиво закатила глаза и изобразила лицом тоску смертную.

– Ну, ладно, Лиззи. Я соскучился по твоему обществу, и мене плевать, что мы тут пьем и обсуждаем. Так пойдет?

И она покраснела. Право, стоило ради этого цитировать Данте. И даже Макиавелли. Хотя, может быть, это просто отблеск красного марева за окном. Да, наверняка, это закат.

_______________________________


За окном давно стемнело, свечи уже пришлось поменять. Беседы затянулись глубоко за полночь. Обо всяких пустяках, о детстве (рассказывала больше Элизабет и, будь жив губернатор, он немало подивился бы, чем на самом деле занималась его дочь в свободное от занятий время), о всяких удивительных случаях на море (тут, разумеется, лидировал Джек). Ром впервые не кончался. Миссис Эндрю трижды приносила чайники и тарелки со всякой мелкой снедью и только качала головой.

Тиг почему-то не появлялся.

– И вот я, несмотря на свистящие пули, взбираюсь на бушприт и... как прыгну на эту их каракатицу позолоченную! – Джек взмахнул обеими руками и почти подпрыгнул в кресле Тига. – И прямо в объятья этой красотки – капитана Брюнхильд Майнс. Она, конечно, мощная женщина, на полголовы меня выше, с руками огромными и розовыми, как ветчинные окорока, и с головой твёрдой, как пушечное ядро, – я с разлёту лбом к ней приложился, так что искры посыпались, и рухнули мы с ней на палубу под пенье пуль и грохот канонады... Так вот, о чем это я?

В тишине полутемного сарая никто не отозвался. Лиззи заснула. Вот-те на! На таком интересном месте! Джек на цыпочках подкрался к ней и подвинул поближе подсвечник. Зачем? Разглядывать спящих нехорошо, им будут сниться кошмары. Но ему нужно было запомнить. Совершенно спокойное, расслабленное лицо, без тени гнева, высокомерия или насмешки. Мирная Лиззи. Джек почему-то подумал, что нескоро он её такой увидит, если вообще суждено свидеться. Ну уж нет, отставить дурацкие мысли.

С другой стороны, судя по новостям Гиббса, его ближайшее будущее не сулит ему ни мира, ни свободы передвижения. Все упирается во время и единственную цель, за которую придется бороться с извечным врагом Барбоссой и новым врагом Нойманном – а то, что Нойманн враг почище Гектора, он уже не сомневался.

А когда его жизнь была легкой и понятной? Ну, разве что в первый год, когда он только получил корабль от Джонса, да пару недель после воссоединения со своей «Жемчужиной», пока не почувствовал приближении Норрингтона, да еще пару раз, когда удавалось погрузиться во что-то иное. Что-то в Сингапуре. И что-то в Англии. И что-то в открытом море, когда ночная вахта сменяется утренней... Когда никто не мешает.
Увы, капитан Джек Воробей мог по пальцам пересчитать моменты, когда никто ему не мешал или он сам никому не мешал. Свобода – цель и образ жизни, который был дорог прежде всего тем, что продолжал оставаться мечтой!

Так, Лиззи спит в кресле, надо бы её куда-то перетащить, в её положении наутро спина будет болеть. А тебе какое дело? Тебя утром здесь не будет. Не дай-то Бог, она еще увидит, на чем это вы изволите отчалить, капитан! Лучше её не будить.
Джек попытался себе представить, как он приподнимает спящую мадам Тернер, и прикинул, что у него просто не хватит силенок тащить её в её спальню вместе с пузом, пардон, с грузом. Да и вообще кантовать её вредно, еще заденет что-нибудь. Протащить по полу на кресле? Скрежет поднимется адский, Лиззи проснется, миссис Эндрю примчится, поднимутся женские визги... нет. Её надо тут сгрузить на кушеточку какую-нибудь и свалить затемно, пока все спят.

Пока Джек ощупывал в полутемном сарае разные предметы в поисках «кушеточки», в дверях появилась темная фигура в обширной шляпе и молча щелкнула взводимым курком пистолета. «Черт, где тут это?.. Ну, это?.. Где ж эта... А, чёрт, привет, капитан Тиг! Ну, кушетка эта, оттоманка старая такая тут стояла...» Джек не обратил ни малейшего внимания на ствол пистолета, продолжая шарахаться по помещению, то и дело ударяясь о выступающие детали меблировки.

Тиг молча заткнул пистолет за пояс и протянул руку к канделябру, после чего довольно скорым шагом удалился на противоположный конец комнаты, попутно зажигая свечи. Через минуту количество огней утроилось и стало понятно, что Джек в своих поисках попросту свалил составленные друг на друга табуретки, этажерку с каким-то заморским барахлом и высокую вешалку со стойкой для шпаг.

– Погромщик, – мрачно заметил Тиг, – убери это всё.
Не глядя, поднял руку к горшку с цветком и мгновением позже раскурил трубку.

– Как там твой пациент? Уврачевал его раны? – Хоть поддеть можно.

– Старость не лечится, - пробурчал Тиг между затяжками. - Но ему теперь легче. Может, покряхтит еще маленько.

– Тим – это тот болтливый старикашка, да? Который вечно не умеет держать язык за зубами? На что он тебе?

Тиг взглядом оценил мысль о зубах и языке, и Джек поёжился.

– Он дважды спас мне жизнь и потерял из-за этого глаз.

– Никогда не думал, что ты исполнен благодарности.

– Благодарность – слово не из твоего лексикона, Джеки. Что ты тут искал?

– Надо нашу гостью куда-то деть, она вон, в кресле уснула.

– Её спальня в десяти ярдах от того места, где ты стоишь.

Что в Тиге больше всего раздражало, так это то, что он констатировал общеизвестные факты, но ты чувствовал себя идиотом, при этом ответственным за происходящее.

Это что вот сейчас было, а? Вызов? Или отеческий совет?

Джек подошел к своей вечерней собеседнице. «За всё нужно платить». Ладно, в конце концов, он увел у неё корабль, так уж до кровати как-нибудь дотащит.
Странно, она оказалась совсем не тяжелой. Вернее, не настолько тяжелой, как он ожидал. Тиг распахнул перед ним дверь, и Джек втащил свою ношу в комнату, с которой было связано многое в далеком детстве. Сейчас это была чужая комната, мебель с тех пор меняли, здесь пахло иначе – не розовым маслом и засыхающими цветами, а лавандой, молоком и еще чем-то чужим и одновременно знакомым – лиззиным.

Она улыбалась во сне, обе руки лежали на животе, словно защищая будущего ребенка, и Джек понял, что так намного лучше – уйти, не прощаясь, и тогда, в следующий раз, может быть, он привезет ей самый лучший подарок: он заберет её с собой туда, где не был никто, ни один человек в мире, и там, в этой дали, в абсолютной неизвестности, может быть, они простят друг друга. Он просто поцеловал её в лоб и повернулся уйти.

На её лице улыбка сменилась выражением легкого беспокойства. Она поморщилась и снова улыбнулась.

– Уильям! – голос был очень тихий, но ему хватило с лихвой. В дверях кашлянул Тиг, и Джек просто зажмурился, чтобы не видеть, не слышать и не думать, и двинулся к двери.
– Уильям, – повторил голос с той же бесконечно любящей интонацией. – Не пинай маму, маме больно.

– Чему ты радуешься? – полминуты спустя спросил Тиг, когда они вышли на освещенное место.

– Такая тяжесть свалилась, - Джек щелкнул пряжкой перевязи и быстренько подхватил лежащий на подоконнике пистолет. – Ужас! Не перекармливайте девочку, а то она проломит палубу. До скорого! – и он вприпрыжку стал спускаться по лестнице.

_______________________

Перевод терцины из Данте: (Чистилище, ХХХ, 31-33)
"Не мысля воплощения иного,
В мгновенье, как очам моим предстала
Та, в платье цвета пламени живого,
Бесплотная, вся в блеске покрывала
Эфирного. " (Интерпретация Виктора Коллегорского)
Ближе к тексту:
"В венке олив, под белым покрывалом,
Предстала женщина, облачена
В зеленый плащ и в платье огне-алом." (Перевод М. Лозинского).
Все равно Данте сказал короче и красивее
Последний раз редактировалось Serpens Subtruncius Сб фев 02, 2013 11:02 am, всего редактировалось 3 раза.
Судьба любит кротких и всегда награждает их по миновании надобности (Тэффи).
Выжил сам - выживи другого!
...allow me to lend a machete to your intellectual thicket... (C. J. S.)

Аватара пользователя
Serpens Subtruncius
Сообщения: 4817
Зарегистрирован: Пн апр 19, 2010 8:35 pm
Откуда: СПб
Благодарил (а): 42 раза
Поблагодарили: 115 раз
Контактная информация:

Re: Правоведы

#9 Сообщение Serpens Subtruncius » Ср янв 11, 2012 5:03 am

Глава VIII. На удачу.

– Кэп! – Гиббс захлопнул дверь каюты и продолжил громким шепотом. – Джек, тебе несказанно повезло. Целый корабль с командой, хоть и узкоглазой. И мисс Лизабет согласилась тебе одолжить его просто так?

– Ты недооцениваешь мой дар убеждения, – Джек столь убедительно посмотрел на своего старого товарища, что тот испуганно оглянулся через плечо, не стоит ли там какая китайская девка.

И тотчас же раздался стук в дверь.
– Капитана, там наша капитана пришла, сильна красная и сердитая...

Джек взвился чертиком из табакерки и помчался к трапу, дабы предупредить внезапное проникновение на корабль его законной владелицы. Ну конечно... Ни на минуту нельзя расслабиться!

Она стояла там, на самом краю пирса, раскрасневшаяся то ли от ветра, то ли от гнева, одна рука заведена за спину, а другая сжата в кулак. Платье обхватывало худенькую фигурку, отчего живот казался даже больше, чем обычно. Юбка колыхалась под порывами свежего бриза, а волосы поднимались вокруг головы, как хвост птицы, на щеках горели два розовых пятна, губы уже обветрились. Она явно только проснулась и почему-то чуть ли не бегом примчалась в бухту.

– Лиззи! – Капитан Воробей блеснул всем имеющимся во рту золотом и дружелюбно раскланялся. – Дорогая, ты хорошо выспалась? Не хотелось тебя тревожить, вот мы и... – Он не глядя обвел рукой силуэт «Императрицы» за своей спиной, ощущая повисшее в воздухе напряжение со стороны команды.

– Значит, по моему обществу соскучился? – процедила сквозь сжатые губы миссис Тернер. Называть её сейчас Лиззи было неосмотрительно.

– Э-э... Да!

Вымучив улыбку, Джек, быстренько просеменил по трапу и попытался воссоединиться со своей собеседницей на берегу. Это стоило ему легкого звона в ушах и обжигающей боли в левой щеке. Для тонкокостной леди на сносях рука у неё была тяжелая. «Этому её тоже кузнец научил?!»

– Заслужил, каюсь, был неправ... Не стоит горячиться, Элизабет, – быстро добавил он вполголоса, – на нас смотрят китайские братья, а мне не хотелось бы лишиться их общества. Послушай! – он смотрел ей прямо в глаза, пользуясь вековым цыганским приемом и не прерывая контакта ни на минуту. – У меня давно не было столь острой нужды в самостоятельном средстве передвижения. Положение отчаянное, Лиз, и это , клянусь, никак не связано с тобой. Я воспользовался случайно подвернувшейся комбинацией, не более.

«Она не верит. Надо срочно что-то добавить, что-то трогательное и...»

– Это из-за моей матери, – неожиданно брякнул он, отводя глаза. – С ней не всё в порядке и...

«Вот зараза! Зачем я упомянул эту вечнозеленую курицу! Так нельзя! Оправдываться, как провинившемуся школьнику! Хотя пусть уж она думает обо мне лучше, чем хуже...»

– Но вчера... Просто попросить! – она всё еще недоверчиво всматривалась в лицо своего «опекуна», в то время как команда «Императрицы» пыталась, навострив уши, отследить их диалог.

– Видишь ли, – Джек продолжал смотреть куда-то вниз и вбок, – мне всегда казалось, что просить прощения проще, чем просить разрешения, а сделать вид, что ничего не было – еще проще, чем просить прощения, смекаешь? И ты на моем месте поступила бы точно так же.

– Да уж! Правильно говорят: горбатого могила исправит. Хотя тебе и могила нипочём! – Она возмущенно взмахнула левой рукой, и в воздухе промелькнул какой-то темный предмет.

– Боюсь, разговоры о загробном мире не в вашей компетенции, миссис Тернер... – неожиданно желчно прошипел капитан, но тотчас поменял тон, упершись взглядом в черную шкатулку в её руке. – Что это, Лиззи?

– Я знала, что ты отплывешь утром, поэтому поторопилась. Но я представить не могла, что меня поджидает такой сюрприз! Я давно нашла это и хотела тебе показать, но вчера за чаем совершенно из головы вылетело. Это ведь наверняка твоё? – она издали показала коробку Джеку, глядя, как на глазах меняется выражение его лица.

– Где нашла?

– В собственном платяном шкафу! Вернее, не в собственном, а в дамском. В, том, что в моей комнате. Ну, не в моей, а...

Она попыталась продолжить мысль неуверенной, но энергичной жестикуляцией, продолжая помахивать черной шкатулкой. Джек одновременно пытался перехватить свое детское сокровище, совершая в воздухе зеркальные кульбиты ладонью, пока пальцы не сомкнулись на эбеновой коробочке. Они оказались нос к носу с задранными куда-то выше плеч руками, при этом каждый не оставлял попыток выдернуть свою добычу из ладони визави.

– Если я принесу глубочайшие извинения, ты разожмешь, наконец, руку, а? – Всё-таки Джек не зря считал себя находчивым человеком.

– Можете приступать, капитан Воробей! Даже на колени встать, – она еще хмурилась, но уголки губ предательски ползли вверх.

– Тогда мне придется выпустить мое сокровище!

– Ничего, я подержу!

Джек оглянулся через плечо и насчитал среди зрителей минимум десять желтых лиц и одно с бакенбардами. При виде последнего он немного помедлил, но всё же бухнулся на правое колено и воздел к небу обе руки. Лучи восходящего солнца радостно отразились в кольцах, ослепляя изумленного Гиббса.

– Ваше наипиратейшее Величество! Как ваш верный лорд и, не побоюсь этого слова, защитник, я был вынужден временно позаимствовать...— («Лиззи, мне не улыбается ходить по Испанскому Мэйну на джонке, так что абсолютно честно – временно позаимствовать», – вставил он шёпотом) – Ваш достойный корабль для совершения новых подвигов во славу Вашей высокой короны. И пусть прибавится на ней черепов и костей!

– Принято! – из ладошки Короля милостиво шмякнулась в подставленную руку заветная шкатулка.

Джек вскочил на ноги, немедленно распахнул крышку и с блаженным выражением воззрился на свой детский скарб. С полминуты поперебирав побрякушки, он решительно захлопнул шкатулку и протянул обратно Элизабет.

– В подтверждение своего намерения вернуть Вам Вашу джонку я отдаю на временное хранение мои несметные богатства! Лиззи, да я их попросту потеряю. Там, куда я отправляюсь, с собой их таскать будет как-то не с руки.

– Возьми что-нибудь одно. Талисман на удачу. Тебе ведь нужна удача, даже если на корабле не осталось женщин?

– В эту примету я никогда не верил, ты это прекрасно знаешь. Выдай мне сама, что считаешь нужным, да я пойду. А то не успеешь оглянуться, как созреет какое-нибудь восстание красных повязок, – он нетерпеливо поёжился и на всякий случай оглянулся. Большая часть желтых рож спряталась за фальшбортом.

– Как насчет черной жемчужины на веревочке?

– Надеюсь встретить настоящую, а пока – это как на мозоль наступать...

– Так, – она порылась в ящичке, – никаких монеток я тебе не выдам, ты их просто истратишь...

– Хозяйственная Лиззи!

– Вот! Это твой талисман! Птичка – воробей. Воткни куда-нибудь в свою шевелюру и точно не потеряешь.

Она, наконец, просто улыбалась, чего и следовало ожидать. Молодец, Джеки! Продолжая глядеть в эти чайно-ореховые глаза, Джек вдруг увидел за ними серо-голубые и почувствовал, как за плечами девушки сгустился воздух. Он вздрогнул, и невидимые перья растворились в ярком карибском утре. Тогда он не глядя воткнул серебряную шпильку куда-то чуть ли не в макушку, пришлепнул сверху треуголкой и притянул Элизабет к себе. Чего-чего, а такого поворота событий она явно не ожидала, но и не подумала отстраняться. Только исподлобья смотрела, щурясь от слепящего солнца, поэтому пропустила момент внезапной активности своего собеседника. А он не преминул воспользоваться этим секундным замешательством и звонко расцеловал её в пунцовые губы. И ничего она не успела вставить, никакого едкого замечания, возмущенного вопля или увесистой пощечины. Да и поцелуй вышел совсем не тот, как... В общем, совсем невинно как-то. На эту свою мысль Элизабет только возмущенно тряхнула головой.

– Я ненадолго – туда и обратно. Моя вышколенная интуиция подсказывает мне, что ни от тебя, ни от меня этот мир так просто не отвяжется! И не поминай лихом, Ваше Величество.

Он резко повернулся и с криком «Отдать швартовы!» быстренько сиганул на борт «Императрицы». Китайцы, будучи людьми дисциплинированными, довольно поспешно исполнили приказ.

Элизабет осталась стоять на мокрых от росы досках, кусая фалангу указательного пальца. «Зачем он! Вот нелепый... и нахальный... и всегда не вовремя! А вдруг?» В груди стало тяжело, словно к сердцу привязали камень.

Торопясь на пристань, она постаралась по мере сил незаметно прошмыгнуть мимо кухни, куда заглянули соседки на ранний чай. Кумушки частенько навещали миссис Эндрю, а особенно в те часы, когда она пекла знаменитые булочки. Краем уха Элизабет уловила обрывки фраз: «всех мужиков со свету сжила», «а еще с виду из благородных», «не дай Бог детей поцелует» и что-то в том же роде. Только сейчас её ошеломил смысл, и она чуть не закричала в голос, но только сильнее прижала к губам кулачок.

– И не слушай старых баб! – неожиданно донесся до неё голос капитана Воробья. Она подняла голову. Джек, радостно скалясь, махал ей треуголкой с борта её корабля. «Веселится от облегчения, что с рук сошло! И ведь словно мысли читает! Зараза!» Лиззи топнула ногой по гулким старым доскам, развернулась и неуклюжей утиной походкой отправилась домой. Ну, не совсем домой. Туда, где она живет...


_______________________________

– Мы зайдем на Тортугу? – деловито осведомился мистер Гиббс.

– Не уверен. Запасы продовольствия пока позволяют зайти подальше на Север.

– Ром почти на исходе. Ну, не то, чтобы на исходе, но эта их рисовая водка жутко противная.

– К черту ром! – внезапно рявкнул Джек, сам пугаясь сказанного. – Неужели ты не понимаешь, что они будут караулить нас именно на Тортуге?! Ну хорошо, зайдем на Эспаньолу под нейтральным флагом. К французам, например, в Кап-Франсе. Там в меру шумно и можно затеряться, но и в меру тихо, и ост-индцы не диктуют правила. Так что курс на Кап-Франсе, и точка!

Гиббс, шокированный столь крамольным поведением, никак не вяжущимся с принципами капитана, рысцой бросился передать приказ Тай Хонгу.

«Антильский Париж» всегда напоминал Джеку о происшествии двадцативосьмилетней давности, но никогда прежде он не вспоминал его с такой остротой и отчетливостью. Вероятно, виной всему была серебряная птичка, периодически терзавшая его скальп. Вспомнив о ней, он поспешно выдернул шпильку из жестких прядей на макушке и впервые за много лет рассмотрел её. Все-таки странная вещь. Обычная шпилька, по виду стальная, к которой строго перпендикулярно была припаяна плоская серебряная фигурка маленькой птички. Когда-то в глазик был вставлен малюсенький камушек, но он выпал давно, судя по всему, когда воробушек был еще во владении Джесси.

Джесси. Впервые за многие годы это имя всплыло в его сознании, и только благодаря внезапному видению на причале. Что с ней сталось? Жива ли?

– Не отвлекаться! – сам себе скомандовал вслух Джек и расправил на столе карту Больших Антильских островов, Багамского архипелага и восточного побережья Флориды. – Будем тихо пробираться на северо-запад, проверяя, не маячат ли перед нами спины достойных джентльменов Курта и Гектора. И ведь где-то действительно замаячат! И лучше позже, чем раньше.

_______________________

В Кап-Франсе они прибыли вечером. Порт встретил их сгущающимся туманом вперемешку с наплывающими сумерками. Тусклые огни таверн обещали теплый прием, но маячили недостижимой целью, поскольку уже четверть часа капитан Воробей препирался с таможенным чиновником об истинной цели пребывания «Императрицы» в достойном французском порту. Экзотический вид корабля и в будущем ничего, кроме головной боли не обещал. Все искали сторонний умысел, скрытую причину, хитроумный план... Никто не мог поверить, что капитан на самом деле является пассажиром, нанявшим джонку, как самую дешевую повозку.

– Вы же понимаете, что мы не потерпим контрабанды! – с легким нажимом в голосе твердил работник весов и линейки.

– Сколько? – устало вопрошал Джек.

– Это зависит от того, что вы везёте, – в двадцатый раз повторял прижимистый и невыносимо честный месье Оноре.

– Да ничего мы не везем... А! Шелк для модисток! – Джек неожиданно вспомнил несколько отрезов шелковых тканей среди сингапурской дани. «Лиззи, прости!» – На шляпки и всякие штучки.

– Так бы сразу и сказали, капитан! – облегченно вздохнул Оноре. – Ткани облагаются меньшим налогом, чем продовольствие, но большим, чем...

– У меня есть только пять шиллингов!

– При пересчете на наши деньги это выходит...

Джек не выдержал, высыпал перед носом месье Оноре пять шиллингов и какие-то мелкие медяшки – все, что было при себе, – и спросил безнадежным тоном:

– Я пойду, а? Неотложное дело.

– Удобства направо от конторы, – по-прежнему неторопливо начал Оноре, но капитан уже не дослушал.

Промчавшись мимо скверно пахнущих "удобств", он бросился на «Императрицу», к приунывшим китайцам и Гиббсу, и вскоре уже шагал в направлении гостеприимной вывески «Le doux souvenir».

_________________________________

Хозяин заведения нисколько не удивился засилью азиатов и, выяснив их вкусы, выкатил бочку красного руссильонского вина, необычайно сладкого и хмельного. Через час в «Приятном воспоминании» почти не осталось дешевого куриного мяса, в воздухе звенела китайская речь, но, к счастью для хозяина, кидаться табуретками никто не собирался.

Джек сидел посреди этого экзотического сборища, не вслушиваясь, попивал долгожданный ром и смотрел куда-то в даль, явно не ограниченную замызганными коричневыми обоями. За спиной пели дуэтом скрипка и лютня. Внезапно его ушей достиг посторонний звук:

– Месье капитан! Вас тут ждут, рядом, в малом зале. Вас и вашего друга спрашивал один серьёзный месье. Очень просил вас подойти, у него важное дело.

Джек поднял не самый трезвый взгляд и увидел премиленькую кудрявую барменшу, недавно наливавшую ему очередную кружку рома.

– Пусть сам сюда тащит свой зад. Пардон, мадемуазель. Не пойду никуда!

И тотчас в проеме двери в соседнее помещение возникла высокая, слегка сутулая фигура с чертами, которые можно было бы охарактеризовать как «нейтральные, без особых примет», если бы не ястребиный взгляд, остановившийся на Джеке и заставивший его мгновенно протрезветь. Перед ним стоял Курт Нойманн собственной персоной.
Последний раз редактировалось Serpens Subtruncius Ср фев 06, 2013 1:03 am, всего редактировалось 1 раз.
Судьба любит кротких и всегда награждает их по миновании надобности (Тэффи).
Выжил сам - выживи другого!
...allow me to lend a machete to your intellectual thicket... (C. J. S.)

Аватара пользователя
Serpens Subtruncius
Сообщения: 4817
Зарегистрирован: Пн апр 19, 2010 8:35 pm
Откуда: СПб
Благодарил (а): 42 раза
Поблагодарили: 115 раз
Контактная информация:

Re: Правоведы

#10 Сообщение Serpens Subtruncius » Пт мар 02, 2012 4:03 am

Глава IX. По-братски.

Джошами Гиббс наконец-то впервые за пару недель сытно поел.
Не то чтобы он был известным чревоугодником или обжорой. Нет. Его гурманские пристрастия ограничивались куском свежего жареного мяса и доброй кружкой рома, в крайнем, голодном случае – сухарями, жесткой солониной и разбавленным элем. Но... не любил он китайскую кухню. Не принимал её Гиббсов желудок – и всё тут. Свинину эти узкоглазые изверги не засаливали, а засахаривали – в меду и соевом соусе. От такого вольного обращения с продуктами у Джоша конвульсивно сжимался пищевод, и желудок отказывался принимать «эту ихнюю гадость». А разнообразные изыски кока с моллюсками и морскими водорослями! А мутная рисовая водка! Джошами раньше забывал молиться перед едой, но на «Императрице» это вошло в привычку.

В «Приятном воспоминании» Гиббс дорвался до нормальной еды и приличной выпивки, начав с последней. И зря. В голове приятно загудело, в животе стало тепло и уютно, недогрызенный скелетик юного coq au vin* остался распластанным на деревянной расписной тарелке, а Джошами отчалил в блаженную страну Гурманию. Над его головой перекатывались волны баритонов и теноров, иногда гудел бас, иногда доносились всплески сопрано, рокотом прибоя бубнил над ухом голос Джека, к нему присоединился второй, мерный и почти убаюкивающий...
В шелесте волн мистеру Гиббсу снились вкусные сны.

________________________________


Итак, Гиббс дремал, расслабившись после второй бутылки, привалившись к почерневшей дубовой опоре крыши, под щекой уютно устроился неизменный плюшевый медведь. Идиллическая картинка!

– Превратим портрет в натюрр-морт? – неожиданно спросил Курт. Без паузы он вдруг рванул из-за пояса небольшой пистолет с длинным тонким дулом и, почти не целясь, выстрелил в сторону Гиббса. Раздался не самый громкий хлопок, свинцовый шарик впился в дерево, одна из щепок воткнулась медведю в ухо. Вокруг кто-то ахнул, но голоса тотчас смолкли.

– Ну что тебе не спится, не бузи! – пробурчал потревоженный мистер Гиббс и пристроил щеку поудобнее.

– Вы понимаете, капитан, што я не шучу и не промахиваюсь просто так? – осведомился Курт.

– Разумеется, – довольно бодро отозвался Джек, всем видом стремясь показать, что «нас такими фокусами не проймешь», «не на того напал» и «где сядешь, там и слезешь».

– Есть еще один момент. Если вы попытаетесь, – Нойманн сделал многозначительную паузу, – только попытаетесь меня надуть и смоетесь, почтенный капитан, то я знаю, что в одном совершенно определенном месте живет совершенно конкретная женщина, у которой, вне всякого сомнения, должен скоро родиться ребенок. И в этом случае... вы возьмете на себя их смерть?

«Шантажист бледнорожий, селедка германская, что ты себе позволяешь? За подобные угрозы ломают челюсти и вышибают мозги!» – мысленно вскричал Джек. Вслух он сказал только:
– Будем цивилизованными людьми, мистер Нойманн. Э-э-э... Конрад, вы же, как умный человек, понимаете, что я не таскаю мешки денег с собой, не держу счета в королевском банке и не здороваюсь с ростовщиками, как с близкими родственниками.

– Я слыхаль о ваших приключениях с ацтекским золотом...

«О, Боже, он и об этом слыхаль! То ли шпион с профессиональной памятью, то ли мой личный биограф!» Джек поднял обе руки в умоляющем жесте, на самом деле желая сомкнуть их на горле навязчивого собеседника.

– К счастью для нас обоих, это золото сейчас недоступно. Оно приносит несчастье всем, кто к нему прикоснется. Об этом вас проконсультирует наш общий друг капитан Барбосса.

«Черт, про Барбоссу я зря сболтнул. Теперь он знает, что я знаю про их сговор!».

Мысль крутилась и билась, как свежевыловленная треска на сковородке. Джек никак не мог сконцентрироваться, понимая, что просто устал метаться. Оставалось ждать, что предложит Курт и искать лазейку. Обескуражить требованиями – пусть начнет торговаться. Не примчался же сюда этот безумный немец, чтобы убить его.
Где Гектор? Ждет на полпути к континенту, не иначе. А если сейчас улизнуть? Курт бросится в погоню, попутно послав человечка в исходную точку его, Джека, путешествия. Нельзя. Хотя что мешает послать и просто так, для гарантии, даже в случае положительного исхода переговоров? Надо как-то предупредить Тига.
Китайцев придется отпустить, «Императрица» – далеко не «Черная жемчужина», ей от Нойманна не уйти.
Карта! Это козырь. Это аргумент. Хотя её неизбежно обнаружат при обыске. Но есть кое-что еще. Хотя... именно тебе, мистер Атлантическая Сельдь, об этом ни гугу.

– И каковы ваши предложения, капитан Конрад? – внезапно, как бы выйдя из полупьяного ступора, спросил Джек. – Вы ведь понимаете, что, будучи связанным по рукам и ногам, денег я вам не раздобуду.

– Вы ведь в настоящее время шелком для модисток приторговываете, Воробей? – с ноткой презрения в голосе начал Нойманн.

– Вообще-то я с модисток предпочитаю брать натурой, – безапелляционно заметил Джек, – но вам лично могу продать штуки три шелка...

Тут он широко улыбнулся и вновь всплеснул руками, давая понять, что все сказанное – не более чем шутка:
– А лучше – если вы зачтете их в счет долга.

– Еще какими грузами располагаете? – сухо, как таможенный чиновник, спросил Курт.

«Вот назойливый немчура попался!» – в сердцах воскликнул про себя капитан Джек Воробей.

– Всякими! Я думаю, достаточным количеством, чтобы погасить любые долги, – капитан гордо задрал нос и донышко бутылки.

– Но проценты они не покроют, если только вы благоразумно не поделитесь чужим имуществом, вероятно, случайно присвоенным...

– Реквизированным, – машинально поправил Джек.

– ...У нашего общего знакомого.

– О каком чужом имуществе речь? Не припоминаю. Вот наш общий знакомый совершенно не случайно, а злостно и преднамеренно присвоил мой корабль! – запальчиво крикнул капитан Воробей, старательно уводя тему в сторону от неприятного предмета расспросов.

– Не штоит сбивать меня с курса! – прошипел Нойманн. – Ваши с Барбоссой дела улаживайте сами, а меня интересует карта, принадлежавшая последние лет двадцать хозяину эт-той вашей джонки! Долги простятся в обмен на совместное пользование картой! Она у вас, не отпирайтесь!

Джек в ответ только осклабился, раздвигая плечи и откидываясь на спинку кресла. Локти сами собой отодвинулись назад, и вся поза отражала беспечную расслабленность, что лишний раз поддразнило Курта Нойманна.

– У вас ошень, ош-шень шаткое положение. Айнц! – немец отогнул от кулака большой палец. – Вы должны денег мне и никому другому. Цвай, – за большим последовал указательный, – вы обладаете картой Сяо, и за неё капитан Барбосса готов оторвать вам голову. Драй – отдав долг, вы останетесь без средств, отдав карту – без цели, вам нужна поддержка, предлагаю вам свою. Фи-ир, – Курт блеснул сапфиром на безымянном пальце, – вы поквитаетесь за украденный корабль и станете бессмертным, и, наконец, фюнф – Курт посмотрел ему прямо в глаза, – вы можете осчастливить еще кое-кого.

На последнем слове послышался тихий щелчок. Нойманн опустил глаза на полметра ниже и наткнулся на черный немигающий взгляд взведенного пистолета.

Натюрлих, Курт, если не убью вас на месте и не отправлюсь своей дорогой – на корабле, с деньгами и картой.

– Браво! – рассмеялся тот, щелкнул всё еще растопыренной пятерней, и мгновенно с разных концов зала поднялись темные фигуры с пистолетами и саблями в руках. – Продолжим переговоры?

– На равных, – Джек так и не перестал улыбаться.

– Brüderlich. По-братски... – кивнул Курт.

____________________________

Захмелевший капитан Нойманн и неизбежно трезвеющий капитан Воробей раскланялись в коридоре гостиницы, желая друг другу приятных воспоминаний об этом благословенном месте.

Команды продолжали пить и кутить с неизбежной оглядкой друг на друга. Спустя пару минут Джек спустился вниз и живо растолкал всё еще мирно сопящего Гиббса. Тот некоторое время испуганно таращился, но уже вполне выспался, чтобы адекватно воспринимать приказы капитана.

– Завтра отплываете в Бухту Погибших кораблей. С вами наверняка будет кто-то из людей Нойманна. Это может быть кто-то из китайцев, это может быть «заяц» – перетрясите трюм, наверняка вы прихватите с собой какой-нибудь подарочек. Скажи об этом Тигу. И предупреди Лиззи. Пусть убирается в Сингапур. Там её вотчина, отхватила себе жирный кусок, пусть там и правит, нечего ей в сарае усыхать. Конечно, тернеровскому отпрыску нужно немного освоиться в этом мире, но как только – пусть разу трогается в свой расчудесный Сингапур. Повтори!

– Предупредить Тига о шпионе и послать мисс Суонн куда подальше, – пролепетал Гиббс и поправился: – В Сингапур. А ты как же, Джек? Они ж тебя сожрут.

– У кого воробью легче честно стянуть булку? У одного голубя или у двоих? Смекаешь?

_______________________________________________________________________

Утром Джошами Гиббс и Тай Хонг молча смотрели, как бойкие молодчики, перебрасывающиеся между собой то на немецком, то на голландском, ловко избавляли «Императрицу» от собранной за полгода «дани» Сингапура своему Барону и Королю.

– Вот падлы! – в сердцах бормотал Гиббс. – Просто грабят среди бела дня.

– Они не тебя грабят, – кротко отозвался китаец. – Они нашу госпожу грабят.

– Незачем вам ценности через полмира таскать. Надо уговорить её перебраться в Сингапур, – метнул пробный камень мистер Гиббс.

– Хорошая мысля, – заметил тот, поглаживая жидкую бородку. – Толька приходит опосля. Там нужна чужая воля, а то свои же передерутся и себя же пограбят. Но она не может? – он вопросительно посмотрел на собеседника.

– Скоро сможет, – убежденно заявил тот. – Пока дитёнок маленький, его как кулек с просом перетащить можно. А там, на месте она уж разберется, чтобы никто не передрался. Наша мисс Элизабет ого-го, как разберется. Я её вот такой знал, – Гиббс провел ладонью где-то в районе талии, – а уж волю свою диктовать умела. Только надо её скорей предупредить, как бы эти стервятники, – он понизил голос, – не вздумали за нами увязаться. А то повадятся своих братьев пиратов обирать.

– А капитан?

– А он, считай, отстал. Так что пора нам в обратный путь, мистер Тай.

____________________________________


Переборка медленно качалась. Слабый рассветный луч отслеживал траекторию движения гамака. Влево. Вправо. Влево. Вправо. Серое дерево тускло и безжизненно. Уже не капитан. Не матрос. Не пассажир. Кто я? Ты груз, тебя везут к чужой цели, молчи и спи...

Вдруг за стеной послышалось оживление, топот сапог. Судя по всему, на причину этой суеты стоило взглянуть.

В туманной дымке наступающего зимнего утра Джек разглядел знакомый, слишком знакомый черный силуэт корабля. Солнце поднималось всё выше, а паруса увеличивающегося в размерах галеона не становились светлее. Он прикрыл глаза, не в силах отвести взгляда. Руки нервно вцепились в дерево обшивки.
Да, «Белая молния» неплохой корабль, но его девочка, его черная красавица... Вот уже на мостике виднеется ненавистная фигура в широкополой шляпе, на палубе мелькают знакомые силуэты. Предатели! Они никуда не делись! Беспечно ждут, пока Гектор приведет их к Источнику Молодости, идиоты наивные... Хотя, судя по словам Гиббса, они уже на полпути к разочарованию в своем вожде.

Наконец, два корабля – седой и черный – поравнялись и приготовились к швартовке.

– Нетерпение, Джек? Не можешь устоять на месте? – послышался въедливый голос с противоположной палубы.

– Вот еще! – невольно отозвался Джек.

– Я обезьянке, – Гектор Барбосса наконец повернулся всем корпусом к нему, саркастически отсалютовал, а на плече у него действительно нервно подпрыгивал обряженный в новый костюмчик Джек-меньший.

«Ладно, не будем отвлекаться и отвечать на выпады, – подумал капитан Воробей, продолжая тарабанить пальцами по фальшборту. – Сейчас бы неплохо перебраться домой, там и стены помогают. И среди команды наверняка найдется немало недовольных, готовых поддержать любой план, сулящий окончательное достижение цели. Только какая она, эта цель?..»

Однако определиться с дальнейшим курсом самостоятельно ему не дали. Гектор перебрался на «Молнию» и мгновенно скрылся в капитанской каюте. Нойманн слегка поморщился при виде мартышки, а потом осклабился в адрес Джека, давая понять, что третий – лишний, и оставил переминаться с ноги на ногу на палубе. Через непродолжительное время капитаны вновь появились в дверях, причем чуткое ухо капитана Воробья уловило конец нелицеприятного для него разговора.

– И куда мы определим третьего лишнего? – настороженно спрашивал Барбосса.

– Каждому – свой талисман, Гектор. Каждому – по Джеку, – Нойманн прищурил светлые глаза и обнажил длинные желтоватые зубы. – В конце концов, мне пригодится человечек, который отправил на тот свет самого Дэйви Джонса.

– А что вас навело на мысль, что это именно он угробил Джонса? Это ведь Уилл Тернер бороздит моря на «Летучем Голландце», а не наш счастливчик.

– Так ведь поэтому он и сшастлифчик, что угораздило его и Дэйви грохнуть, и на этом свете остаться, – рассмеялся немец.

Они прошли мимо, едва не задевая обшлагами рукавов. Джеку очень сильно захотелось как бы невзначай выставить ногу, просто чтобы напомнить о себе, но Барбосса неожиданно аккуратно перешагнул, а Нойманн резко обернулся.

– Вы наверняка предпоштете «Белую молнию», капитан Воробей. Насколько я поняль, у вас возникли непримиримые разногласия с коллегой, поэтому до прибытия во Флориду вам придется пользоваться моим гостеприимством.

– Это в высшей степени предусмотрительно! – с почти дружеской улыбкой отозвался тот. – Зато обратный путь я надеюсь совершить на моём корабле. А, Гектор?

Барбосса, все это время демонстративно игнорировавший вечного соперника, пожал плечами и пробурчал что-то насчет безвременно отставших и безвозвратных невозвращенцев (Джеку понравился оборот речи, и он решил когда-нибудь им воспользоваться). Тут к хозяину судна подскочил долговязый матрос и начал что-то докладывать, плюя шипящими и треща согласными, Джек не стал отслеживать речи Куртова соотечественника и повернулся к Гектору.

– Ты еще не успел реквизировать у Курта мою реквизированную карту?

– Странно, что в мое отсутствие ты не сиганул через борт и не увел мой корабль.

Нойманн, извиняясь, махнул им рукой и быстрым шагом спустился вслед за матросом в недра «Белой молнии».

– Чья бы корова... А я так жаждал к вам присоединиться, чтобы обсудить, как мы водичку делить на троих будем. Бочками? Бутылками? На три ручейка разобьем, м-м?

– С чего ты взял, Джек, что она тебе достанется. Терпеть твое присутствие на Земле вечность я не намерен.

– Тогда спроси у мистера Нойманна, зачем он вообще взял меня на борт, мог ведь запросто отобрать карту еще на Эспаньоле. А? Съел?

– Ты что-то знаешь?

– Да-а... – Джек поднял очи к на редкость пасмурному небу. – Кое-что! И это – некое дополнение, не имеющее отношения к картам. Только не проговорись ему, что и ты теперь знаешь, а то он наивно полагает, что это наша с ним великая пиратская тайна.

Обезьянка на плече метко плюнула в Джека шариком шерсти и радостно захлопала в ладошки. Гектор язвительно усмехнулся:
– А тайну ты, конечно, откроешь у Источника, и выяснится, что земля круглая, а облака – белые?

– Придет время – узнаешь. С тобой загодя делиться тайнами – моя плохая примета, так что потерпи.

Возникший из тумана Нойманн недоверчиво посмотрел на обоих, но промолчал. Они обсудили какие-то мелкие детали курса, необходимость в пополнении запасов, после чего капитан Барбосса завершил кратковременный визит и отбыл на «Жемчужину». Малыш Джек заверещал на прощанье и замахал лапками, и Джек подавил острое желание выстрелить в мелкое хвостатое чучело.

Через полдня совместного плавания на горизонте замаячил долгожданный силуэт высокого, объемистого корабля, идущего на запад.

– Вот он, наш-ш провиант, – прошелестел Нойманн, отводя от глаза подзорную трубу. – Возьмем в клещи, и они сразу выкинут белый флаг. Это, судя по рассказам о нещ-щастном Беккете, вам не впервой? А потом уже, – он посмотрел на Джека с довольной ухмылкой, – подкинем работки вашему должнику.

– Не уверен, что он будет счастлив... – Джек повертел пальцами в воздухе, но его слов было не разобрать, потому что все потонуло в грохоте первых выстрелов. На приблизившемся корабле реяло белое полотнище с гербом Бурбонов.

– Сейчас мы сотрем с их тряпки герб! – засмеялся Курт и угрожающе взмахнул широкой абордажной саблей.

– Не думаю, что они так легко согласятся, – пробормотал Джек и с тоской покосился в сторону «Жемчужины», – и не люблю дырявить мой корабль.

На «Белой молнии» тем временем откинули люки и эффектно выкатили пушки по правому борту, обещая приближающимся испанцам теплый, если не сказать, горячий прием. Пушкарь-голландец звонкой руганью подгонял своих подчиненных, готовясь по первому знаку капитана открыть огонь. Параллельно по приказу Барбоссы «Черная жемчужина» ощерилась зияющими дырами по левому борту, Джеку показалось, что сквозь амбразуры он различает рожи мечущихся Пинтела и Раджетти. Испанцы же внезапно начали обстрел с пары носовых пушек, причем настолько метко, что первым ядром повредили палубные надстройки, а второе начисто срезало бушприт вместе с пышнотелой голландской матроной с молнией наперевес. (Когда Джек впервые её увидел, ему стало нехорошо, но он ничего не сказал капитану Нойманну. Женщина, держащая обеими руками тяжеленную молнию, как весло или дубину, не вызывала ничего, кроме жалости и сочувствия.) Одна радость – посеребренная баба задержала продвижение заряда вглубь корабля.

К счастью, испанцы уделили основное внимание «Белой молнии», – она была ближе, немного шире и представляла удобную цель. И этим, надо отдать ему должное, немедленно воспользовался Барбосса, резко развернувший «Жемчужину» левым бортом и успевший дать несколько залпов почти одновременно. Канониры «Молнии» тоже делали всё возможное, отвлекая внимание противника. Вскоре стало ясно, что у королевского фрегата как минимум две пробоины ниже ватерлинии, и он поспешно «клюет носом» в море. Через несколько минут испанцы выкинули белый флаг.

Их быстро избавили ото всех грузов, по-братски разделив воду, провизию и порох. Желающий полюбопытствовать Джек был оставлен за штурвалом. Как он понял, Барбосса забрал из капитанской каюты все карты, а Нойманн – все ценные безделушки. Деньги было решено поделить между членами обеих команд, отложив необходимую сумму на ремонт. Разумеется, все эти разделы и переговоры прошли значительно позднее, разграбление судна заняло минимум времени, учитывая течь и скорость затопления. Поначалу молчавшие испанцы что-то закричали, уже не требуя, а умоляя.

Нойманн отдал приказ всем вернуться на исходные позиции, и Джек плавно вывел «Белую молнию» по широкой дуге, огибая безнадежно тонущий корабль. Оба – Курт и Джек смотрели через плечо, как заваливается кверху кормой гордый фрегат с золотой вязью L'Altanera**. Курт усмехнулся:

– Скоро отмучаются...

– Они не успевают залезть в шлюпки. – Для Джека морской разбой был привычным и любимым делом, но сейчас ему казалось, что что-то здесь не так, что-то не договаривается...

– Зачем им шлюпки? – Курт наклонился к лестнице на нижние палубы. – Огонь!!!

Десяток ядер пробил бесстыдно выпяченное, поросшее ракушками и водорослями брюхо «Альтанеры». Раздался оглушительный грохот и крики. Пламя быстро перекинулось на обшивку палубы, быстро занялись нависшие над водой паруса... В стороны полетели ошметки горящего просмоленного дерева, кто-то кричал долгим, протяжным криком на одной ноте, пока не раздался еще один хлопок. Количество огня увеличилось втрое. «Черная жемчужина» и «Белая молния» оставляли за кормой плавучий костер с обгорающими и вопящими людьми. Наконец, пылающий корабль окончательно перевернулся и опрокинулся на пытавшуюся отчалить шлюпку.

– Порох! – крикнул полуоглохший Джек. – Вы оставили порох!?

– Всего пару-тройку бочонков, но ребята рассыпали их на прощанье по нижней палубе. А эт-ти... Им фсё равно не успеть удрать, так зачем искушать судьбу? Они никому не расскажут о нас... – Когда Курт улыбался, непонятно было, кого же он напоминает – наивную лошадь или хитрую лису. – Разве что вашему капитану Тёрнеру. Я надеюсь, они видели вас за штурвалом и передадут ему привет…

_____________________________________________________________
*Петух в вине (кок-о-вен, фр. coq au vin) — классическое блюдо французской кухни из курятины. Во Франции существует большое количество рецептов тушения куриного мяса в вине, в каждом винодельческом регионе свой. Рецепты различаются не только названием, которое даётся в соответствии с используемым в приготовлении вином, но и соответствующим ароматом. Считается, что родиной кок-о-вен является Бургундия.

** L' Altanera - "Гордячка" (исп.)
Последний раз редактировалось Serpens Subtruncius Пт фев 15, 2013 3:58 am, всего редактировалось 1 раз.
Судьба любит кротких и всегда награждает их по миновании надобности (Тэффи).
Выжил сам - выживи другого!
...allow me to lend a machete to your intellectual thicket... (C. J. S.)

Аватара пользователя
Serpens Subtruncius
Сообщения: 4817
Зарегистрирован: Пн апр 19, 2010 8:35 pm
Откуда: СПб
Благодарил (а): 42 раза
Поблагодарили: 115 раз
Контактная информация:

Re: Правоведы

#11 Сообщение Serpens Subtruncius » Вс апр 08, 2012 2:18 pm

Глава Х. На пути.

Расправившись с испанским фрегатом, оба пиратских корабля развернули паруса и на максимальной скорости покинули зловещее место боя, над которым ветер еще носил дым и обрывки горящей ткани. «Летучего Голландца» никто дожидаться не стал, и Джек вздохнул с облегчением.


___________________________

– Таким вот образом этот бледнорожий ублюдок... – извините, мисс! – избавил нас от сингапурского груза. И уплыли мы не солоно хлебавши, да еще капитан отстал. Вернее, он с этим германцем исчез за горизонтом... – Джошами Гиббс долго и витиевато пересказывал события последних недель. Он не мог себя заставить посмотреть собеседникам в глаза, они казались равнодушными черными точками на лице Тига и блестящими стеклянными пуговицами на лице Элизабет.
– Что велел передать твой капитан? – Тиг помедлил, прежде чем произнести последнее слово.
– Проверить китайцев, вдруг хвост привезли, а мисс, вам... в общем, он настоятельно советовал перебираться в Сингапур. Ну, вы же знаете Джека, он всегда расписывал Сингапур как рай земной... – Гиббс мог продолжать свою речь и дальше, но его прервали.

В проеме двери появилась тщедушная фигурка Тима Глазуньи. Тот ковылял, опираясь на суковатую трость и подслеповато щурясь в сторону Гиббса.

– Ну что Джонни, язви твою селезенку, мы вдарим сегодня по рому в честь прибытия твоего... А это кто? – старик убедился, что перед ним именно Гиббс, и переспросил: – Так что, повода пока нет?

– Повод есть всегда, – усмехнулся Тиг. – С выздоровлением, старый башмак!

– Старый-то старый, а каблук еще скрипит, – хихикнул одноглазый старикашка.

Тиг поднялся с кресла и, хлопнув по плечу Гиббса, повел его вниз. Элизабет оставалось скупо улыбнуться на прощанье.
Как ей всё это не нравилось! Джек опять ввязался в какую-то аферу, не сулящую никому ничего хорошего.

_________________________________

Миновав Нью-Провиденс, «Молния» и «Жемчужина» бросили якорь в пиратском порту острова Святого Духа. Во время вынужденной остановки команды предались кратковременным сухопутным радостям, пока плотники восполняли нанесенный испанцами урон.
Итак, через две с половиной недели после объединения, обновив запасы пищи и, главное, питьевой воды, корабли приблизились к континенту. Обозначенная как местонахождение Источника Флорида вырисовывалась то приближающейся, то удаляющейся в утреннем тумане береговой линией, изрезанной, как испанское кружево. Судя по всему, этот темный массив представлял собой уходящие в бесконечность болотистые леса. Сухой и легкий январский воздух вбирал в себя поднимающийся с болот пар. Однако останавливаться в этих теплых местах было опасно, а Источник располагался значительно севернее, ближе к Сан-Аугустину.

Нойманн и Барбосса неоднократно сверяли имеющиеся у них карты Флориды с той самой, вызывали Джека для консультаций с компасом (который почему-то продолжал оставаться бесполезным), но ничего, кроме близости Источника к местам, освоенным гарнизоном Понсе де Леона, карты не показывали. Это внушало Джеку какое-то смутное подозрение. Судя по всему, местоположение Источника не было ни таинственным, ни строго законспирированным, – он находился посреди заселенной территории. Это означало либо полную неосведомленность населения о его чудесных свойствах, либо наличие какой-то отрицательной информации об Источнике, либо – и это был наименее приятный вариант – Источник Молодости просто иссяк сотню лет назад. Джек неоднократно прокручивал в голове детский стишок, постепенно приходя к выводу, что первые два предположения можно объединить. Подтвердить его догадку могли только сами местные жители.

____________________________________________

После очень краткого набега на кухню почтенные джентльмены удались куда-то в сторону немногочисленных портовых заведений. Тиг, разумеется, не подавал вида, но ему хотелось немного подбодрить совершенно потерянного Гиббса, да и порадовать своего престарелого товарища тоже не мешало. Какая-то мысль периодически всплывала в мозгу, но он старательно притаптывал её, как чреватый пожаром костерок. Что-то о китайцах и Элизабет, о шпионах и потенциальной опасности. Что-то мелькнуло утром. То ли знакомое лицо... Или, наоборот, незнакомое лицо...

Тим Глазунья хмелел на глазах. Тиг мог засечь время и предсказать, что через пять минут старичок начнет заливать что-то о захвате Нассау без единого выстрела, потом ровно через три продолжит неувядающую в своей непристойности песнь о госпоже Чин и её приемном сыне Сяо, откуда быстрой скороговоркой перейдёт к особенностям строения сингапурских бань, а еще через полторы минуты отключится носом в стол. Тиг знал все байки наизусть, но вдруг так случится, что Гиббс их не знал или знал в иной последовательности. Капитан Тиг с такой же достоверностью мог предсказать, что лет через пятнадцать, если доведет Господь, потомки будут слушать эти цветистые истории из уст самого мистера Гиббса.

– Никого не нашли? – без перехода просил он, когда Тим наконец засопел, уронив голову на руки.

– Где? – вытаращил глаз Гиббс.

– На «Императрице», в трюме, на камбузе, мало ли где...

– Да нет. Мы посмотрели, но... Никого не было.

– «Императрица» еще у причала... Ты ночуешь здесь?

– В «Селезенке», сэр... А они поутру отчалят, мисс сказала, чтобы раньше, чем через месяца три не возвращались. А вот что с ним делать? – Джошами ткнул пальцем в Тима Глазунью, звонко посвистывающего через многочисленные пробелы между зубами.

– Да ничего. Проспится, а утром притащится к миссис Эндрю кофий клянчить, – Тиг усмехнулся.

_____________________________

Ночью он внезапно сел в кровати. Несмотря на то, что последние лет десять Тиг чаще засыпал на суше, чем на корабле, отсутствие качки всегда требовало встряски. Вытащив из-под подушки руку с уже зажатым в кулаке кинжалом, капитан хмуро взглянул на мелькнувшее в луче лезвие и, слегка шатаясь, поднялся с кровати. Слегка – это от стенки до стенки... «Благо каюта у меня узкая, это хорошо», – подумал он.

Внизу повторился подозрительный стук, потом какое-то движение. Тиг был уже у лестницы на кухню.

– Эта лесенка, – услышал он шепот с характерным китайским акцентом. – Она тама наверху.

– Тиш-ше ты! – пробормотал невнятный голос где-то под ногами. – Забыл, в чей дом залез?

– Ага! Похоже, забыл, – раздался звонкий дребезжащий голосок от входной двери.

«Черт! Тим, какая нелегкая тебя принесла!» – мысленно завопил капитан Тиг, опуская ногу на вторую ступеньку. Раздался оглушительный скрип. «Зараза!»

Послышался тонкий свист, потом стон и звук падения то ли тела, то ли мебели. В ту же секунду темноту разорвал жуткий грохот и сразу несколько криков. Во вспышке мелькнул неясный силуэт. Тиг перемахнул через несколько ступенек и прыгнул на человека внизу лестницы, чувствуя как лезвие кинжала привычно скользит между ребер незнакомца.

Мгновением позже его ослепил свет – это Элизабет выскочила из спальни, сжимая в левой руке фонарь, а в правой – рукоять пистолета. Под ним бился и хрипел неизвестный злоумышленник, но Тигу было некогда его разглядывать. Он осматривал поле боя.

Рядом с любимым буфетом миссис Эндрю неподвижно лежал китаец с круглой дырой во лбу, все дверцы были забрызганы кровью. На коврике у двери, держась обеими руками за грудь, корчился тщедушный Тим Глазунья. Капитан тяжело спрыгнул с затихшего противника и осторожно приблизился к своему старому товарищу.
– Чем он тебя?

Тим раскрыл было свой вечно болтливый рот, но из горла вылетел тихий сип и кашель. Тогда он молча раскинул руки, и Тиг увидел торчащую под сердцем рукоять узкого и длинного ножа. За спиной послышалось шевеление. Тиг неожиданно быстро, как кошка, метнулся к маленькому щуплому человечку, лежащему навзничь у основания лестницы, и резко перевернул его лицом вверх. Острый нос и круглые зеленоватые глаза указывали на явно некитайское происхождение пришлеца.

Элизабет зашевелилась наверху, потому что фонарь задвигался, разбрасывая желтые сполохи. Почти тотчас в комнате стало светлее – она принесла канделябр.

– Кто и зачем послал? – на всякий случай спросил капитан без надежды услышать ответ.

– Не скажу... Вы все тут скоро сдохнете... как и я, – прерывисто пробормотал незнакомец.

Тиг устало вздохнул, протянул руку к рукояти своего кинжала и деловито начал поворачивать её. Остроносый человечек дико вскрикнул:

– Курт! Он все равно вас прижмет! – и добавил тише: – Он мне бессмертие обещал... не пришлось... Ему девка нужна была... – Губы под птичьим носом растянулись. – А он убеждать умеет... Пошел к черту! – крикнул он напоследок, увидев, как рука Тига схватилась за рукоять кинжала. И замолчал.

Не обращая больше никакого внимания на трупы, капитан вернулся к Глазунье и опустился рядом с ним на колени.

– А я не разучился стрелять в темноте, – вдруг сказал Тим, и Тиг понял, что это будут последние слова. – И не в лазарете, – добавил тот через секунду, явно продолжая невысказанную мысль, и вдруг посмотрел своему капитану прямо в глаза, насколько позволяло тусклое освещение. – Я, Джонни, в море хочу...

– Конечно, Тимоти, вместе с командой, – сказал старый пират, осознавая, что остался на берегу один.

Наверху послышался всхлип и шепот. Опять нестерпимо заскрипела вторая ступенька. Это Элизабет спускалась вниз.

Все произошло в несколько минут, и Тиг совершенно забыл о её присутствии. Вдруг движение прекратилось. Его гостья тяжело опустилась прямо на ступени. Старый пират встал и, не пряча заляпанных кровью рук и рукавов рубашки, озадаченно подошел к ней. По лестнице тонкой струйкой бежала вода. Только этого не хватало! Капитан выругался в сердцах и тотчас пожалел об этом. Хранитель Кодекса как никто знал, насколько необходимо равновесие. Кто-то ушел из мира, кто-то был на подходе к нему.
Последний раз редактировалось Serpens Subtruncius Пн мар 11, 2013 3:25 am, всего редактировалось 2 раза.
Судьба любит кротких и всегда награждает их по миновании надобности (Тэффи).
Выжил сам - выживи другого!
...allow me to lend a machete to your intellectual thicket... (C. J. S.)

Аватара пользователя
Serpens Subtruncius
Сообщения: 4817
Зарегистрирован: Пн апр 19, 2010 8:35 pm
Откуда: СПб
Благодарил (а): 42 раза
Поблагодарили: 115 раз
Контактная информация:

Re: Правоведы

#12 Сообщение Serpens Subtruncius » Пн май 28, 2012 7:23 pm

Глава XI. Путевые заметки.


«Дорогая Элизабет!
Милейшая миссис Тёрнер!

Привет, Лиззи!

Наше чудесное путешествие по морю, похоже, подходит к концу. Как я писал ранее, мои коллеги – выродок выходец из Германии мистер Нойманн и мой бывший старпом Барбосса – любезно попросили меня проконсультировать их в вопросах навигации между восточным побережьем Флориды и Саргассовым морем. Сдаётся мне, они побаиваются водорослей. К тому же берега сильно изрезаны, встречается множество больших и малых рифов, а неопытность моих спутников не оставляет мне выбора: приходится взяться за бразды правления.
Нам удалось с честью выйти из двух схваток с испанцами и потопить военный фрегат и грандиозный галеон, груженый товарами из Americas. Испанские los desdichados попытались обстрелять мой корабль, за что немедленно обрели вечный покой в компании твоего покойного мужа.
Кстати об Уилле. Боюсь, что к моменту появления на свет Билли-Вилли-Номер-Три я еще буду путешествовать по континенту и потому – мои ему приветствия. Мои camarades настолько неспешны и бестолковы, что на скорую встречу рассчитывать не приходится.
Да! И я самолично починю ту самую скрипучую ступеньку, хоть и обещаю это последние двадцать лет (всё как-то не складывается, но видишь – я помню!!!). С другой стороны, раз уж ты не проломила её, курсируя туда-сюда, так, наверное, и Билли не расшибется, так что время терпит.
Впрочем, летит оно быстро. Здесь зима в разгаре и гораздо прохладнее, чем на Карибах, что напомнило бы тебе родную Англию. (Никогда не понимал, в чем прелесть этого сырого островка, кроме сэра Пёрселла и, пожалуй, мистера Шекспира, но они, в буквальном смысле слова, погоды не делают). Здешние берега радуют глаз, но в глубинах полуострова скрываются свирепые дикари, по сравнению с которыми живые скелеты или рыболюди – жалкие сосунки. Они способны содрать с человека кожу за десять минут. Я как-то однажды проездом застрял в таком племени на три дня – так с трудом выжил, и то только потому, что меня принимали как гостя: я успел с ними отобедать до того, как реквизировал у главного шамана священную оленью кость. (Ты её видела, она всегда на мне при мне.) Повторной встречи с этими добытчиками скальпов мне хотелось бы избежать тем более, что на мой скальп найдется немало охотников, смекаешь? К счастью, за три дня, проведенных с туземцами, мне удалось выучить несколько бесценных фраз, способных спасти положение в критической ситуации, однако... Вдруг это будут конкуренты моих приятелей на тропе войны?
Кстати, тропы там, надо сказать, запутанные и все ведут к рекам, коих великое множество. А какие во Флориде болота! Там такие орхидеи цветут, каждая – с блюдце; тебе бы понравились. А в лесах на плечи несчастных путешественников прыгают жуткие кошки. А зимой собираются волчьи стаи, но мы, к счастью, вооружены до зубов, так что вряд ли нам стоит опасаться диких зверей, скорее уж змей или пауков. Вот с ними губернаторским дочкам лучше не встречаться – я заранее зажимаю уши, представляя твой оглушительный визг. Но не стоит обижаться, мы еще не причалили, на этой вахте у штурвала стоят Барбосса и Нойманн, а мне приходится коротать досуг над мемуарами в письмах (видишь, я не забыл еще, как пишутся эти мудреные архир архаизмы). В общем, жутко скучно. Потом напишу еще.
С наилучшими пожеланиями CJS

_____________________________

– Воробей, хорош копаться! – загремел над ухом грубый голос старпома, дверь распахнулась, и на мгновение показалась его лоснящаяся шевелюра. – По шлюпка-ам! – продолжил он орать, продвигаясь дальше по нижней палубе.

– Капитан... – безнадёжно пробормотал Джек, с максимальной для себя аккуратностью сложил вчетверо исписанный угольным карандашом лист бумаги и засунул за пазуху. Разумеется, это письмо, как и любые другие, никогда не могло бы быть отправленным. По многим причинам. Сущее ребячество. Первое письмо было продолжением судового журнала – он пол-листа описывал силу ветра, форму облаков и прогноз погоды. Прочел и долго смеялся, но на память сохранил. Второе он порвал сразу, потому что у него было очень плохое настроение, когда он его писал. Когда рвал, было еще хуже. Сейчас цель была как на ладони, и это его взбодрило.

Он проверил наличие пуль и пороха в мешочках на поясе. Проверил кусочек пергамента в шляпе и огниво в сапоге. Оружие предстояло вытребовать у Нойманна, поскольку «во избежание ненужных инцидентов» пистолет и саблю конфисковали и заперли в большом дубовом шкафу в капитанской каюте. Это было жуть как унизительно, тем более что эта бледная немочь обезоружила его посреди Карибского моря, воды которого находились в его, капитана Воробья, юрисдикции. Если бы капитан Тиг услыхал о подобной наглости... «но Джеки не побежит жаловаться большому и страшному папочке?» – прошипел с куртовым акцентом тоненький голосок над ухом. Не-е-е-ет. Опять на плече восседала его миниатюрная копия; мини-Джек подмигивал левым глазом и довольно потирал ручки. Капитан Воробей думал, что избавился от этих маленьких ублюдков из Тайника, но в последнее время они возобновили свои визиты, да еще научились иногда шпарить по-немецки, так что он не понимал ни слова!

Нойманн всю дорогу был приторно вежлив, ненужный инцидент так и не случился, и сейчас, ни минуты не возражая, молча вернул его оружие. Даже удивительно.

Меж тем вечерело. Матросы деловито сновали по палубе, передавая в шлюпки оружие, мешки с сухарями и необходимое снаряжение. Барк медленно приближался к берегу чуть южнее Сан-Агустина, чтобы не попасться на глаза испанским солдатам в крепости св. Марка. «Черная жемчужина» подошла к берегу чуть ближе к порту, но её силуэт почти не различался в ярких лучах заходящего солнца. Прищурившись, Джек уловил движение, тихий, едва слышный отсюда плеск весел и излишнее внимание нескольких чаек. Шлюпка с «Жемчужины» подходила к самому берегу.

_______________________________________

Деревня Сан-Хуан-Сант-Яго-и-Сан-Антонио стояла на перекрестке трех дорог и, вероятно, нуждалась в защите трех святых одновременно. Истоком её была одна из многочисленных католических миссий, с трудом пускавших корни в языческом мире, однако, благодаря выгодному положению именно этой суждено было укрепиться и вырасти в деревню.

Первая дорога – широкая и давно проторенная колесным транспортом, шла поперек полуострова и соединяла первые испанские города во Флориде – Сан-Агустин на восточном побережье и Пенсаколу на берегу Мексиканского залива. Грузы не всегда было выгодно доставлять по воде, огибая весь полуостров, поэтому их переправляли по более-менее прямой, хотя и небезопасной дороге. Все знали о засадах семинолов и просто разбойников из всяческого сброда, сбежавшего из Европы. Опасались и англичан из Каролины – испанским колонистам был памятен их поход на Сан-Агустин.

Вторая дорога пролегала с севера на юг и терялась среди тропических лесов и влажных болот Южной Флориды. Этой дорогой пользовались местные жители для торговли с мирными индейцами и вылазок на охоту. В конце деревни от основного тракта ответвлялась третья дорожка, не такая приметная и точно не пользовавшаяся вниманием владельцев телег или карет. Она вела в обход Сан-Агустина и выходила к берегам бухты, где недавно так удачно бросили якоря два пиратских корабля. Этой тропой иногда пользовались шедшие с моря рыбаки и пираты. Навстречу им спешили спускавшиеся к морю торговцы и просто люди, не желавшие привлекать внимания солдат, дежуривших на въезде в город, а потому пробиравшиеся в Сан-Агустин через лес и задние дворы южных окраин.

Именно по этой неофициальной дороге передвигалась сейчас масса вооруженных людей пиратской наружности. Впереди вышагивала пара лазутчиков-впередсмотрящих, пользовавшихся тремя глазами на двоих, что искупалось их собственным любопытством и опытом опасных экспедиций. Один, коренастый лысоватый здоровяк с выпирающей нижней челюстью, умел действовать решительно и придавал этой паре некоторый вес. Второй – долговязый недотепа с вставным глазом, периодически вытягивающий шею и вглядывающийся вдаль, обладал неожиданно хорошей реакцией. Главное же – эти двое в любой ситуации отлично действовали вместе, что выделяло их из череды собратьев и внушало авторитет. Они были долгожителями «Черной жемчужины», поскольку смолоду ходили под её черными парусами – и с Джеком, и с Барбоссой, и с обоими капитанами.

– Пинтел, Раджетти, вы – впереди, потом мы с Воробьем, потом Томсон и Калхоун с мушкетами, потом Оллсоп со своей дубиной и остальные, затем...– Барбосса почтительно приложил палец к шляпе, – команда капитана Конрада, они прикрывают наш тыл. Если кого заметили – не стрелять, но слушать внимательно. Ну, а теперь... – он повернулся к Джеку и выжидательно замолчал.

Капитан Воробей прочистил горло и, сопровождая свои действия тихим бормотанием «благодарю за внимание», «сейчас вылетит птичка» и «вот идиотизм», вытащил компас, некоторое время энергично тряс его и, наконец, привычно щелкнул крышкой. Стрелка обернулась пару раз, указала куда-то за спину, в море, потом в неспешной задумчивости начала поворот по часовой стрелке (Джек в этот момент мучительно морщился, почесывая макушку серебряной шпилькой), и повернула на сто тридцать градусов к северо-западу. Именно туда вела затейливо вьющаяся тропинка.
– Вперед, господа! – провозгласил Джек. – Молодость ждать не любит!

__________________________________


Пинтел и Раджетти уже переоблачились в реквизированные у доминиканских миссионеров белые рясы с черными плащами (несчастные монахи давно нашли вечный покой на дне моря, поэтому, как выразился Раджетти, «уже не обидятся»), натянули на свои потрепанные физиономии черные капюшоны и бодрой рысью ринулись в указанном направлении.

– Опять троянцев надуваем! – хихикнул Раджетти, когда они пробежали первую четверть мили.

– Главное, без юбок и зонтиков! – в тон ему отозвался Пинтел и оглянулся.

Вокруг тропинки почти смыкался густой лес, весьма далекий от островной бедности пальмовых рощ или удушающей непроходимости болотистых джунглей. Это был нормальный лес с высокими деревьями, сквозь густые кроны которых пробивались совсем не слепящие лучи зимнего солнца. Никакой жары! Они даже поежились в своих шерстяных одеяниях.

– Как я слышал, там должна быть деревня, – авторитетно заявил Пинтел ещё через десять минут. – Население там всякое, но большинство испанцы. И что мы им скажем?

– А мы по-латыни будем говорить! – радостно сообщил Раджетти. – И по-итальянски, мы же доминиканцы, так что вполне можем быть и потомками Ромула...

– С какими котомками? – переспросил Пинтел. – Не коверкай слова, вечно у тебя каша во рту!

– А ты думаешь, они знают латынь дальше Pater noster? – авторитетным тоном продолжил Раджетти.

– Это что, «Отче наш»? – переспросил Пинтел. – А мы знаем?

– Придётся...

__________________________________


– Захватить деревню, перебить половину жителей и подробно и тщательно допросить оставшихся, – в подтверждение своих слов Барбосса энергично вгрызся в припасенное яблоко.

– Зачем подвергать риску своих людей? На кой ляд нам эта деревня? Может, Источник вообще далеко от неё, и именно уцелевшая половина населения – ни ухом ни рылом? Где гарантии? – Джек, даже сидя на стволе поваленного дерева, умудрялся как-то перемещаться между собеседниками, отчего создавалось впечатление, что он движется вокруг них.

Курт Нойманн мучительно вслушивался в эмоциональную перепалку давних соперников, иногда выпадая из разговора от каких-то слишком витиеватых оборотов.
– Што вы предлагаете, капитан Джек?

– Кто-то, например я, должен отправиться на переговоры.

– Один ты точно не пойдешь... – с легкой угрозой в голосе начал Гектор.

– Хорошо, вдвоем с каким-нибудь приятным и сообразительным спутником. Мы всё разузнаем и сориентируемся на месте.

– Пинтел и Раджетти выяснят всё, что нам необходимо: сколько у них солдат, взрослых мужчин, способных держать оружие...

– Гектор! Ты же не девица, на что тебе способные что-то держать мужчины? Кроме того ты явно преувеличиваешь умственные способности этих дуболомов! Нам дислокацию источника надо выведать. В конце концов, господни псы пригодятся нам на случай потасовки.

– В любом случае, без меня ты не пойдешь!

– Ладно, так и быть, возьму с собой. А пока мы подойдем ближе, вы разобьёте лагерь в лесу, а мы на пару с коллегой сходим в деревню, пообщаемся с жителями...

– Которые признают в вас пиратов и просто прибьют, на всякий случай, – подытожил Курт.

– Не признают, – хором ответили оба капитана.

– Мы путешественники от Королевского географического общества! – гордо заявил Джек.

– Такого нет! – возразил Барбосса.

– Такое будет! – в тон возразил Воробей. – В любом случае, у нас есть бумага.
И он широким жестом раскинул знакомый свиток с именем Скинни Нока и печатью Тига.
– Эти крестьяне вряд ли читают по-английски, а мы переведем им, – Джек подмигнул сомневающемуся Нойманну.

– Это испанская земля, – с сожалением бывшего крестьянина вздохнул Курт. – Чужие путешественники им даром не нужны.

– А мы заблудились... – начал Джек.

– А мы вообще ничего говорить не будем, мы будем слушать, – отрезал Барбосса.

– Да! Пойдем в трактир... У нас есть деньги? – спросил Джек тоном человека, не ставящим под сомнение свои финансовые возможности. – Деньги обычно фокусируют внимание кабатчиков только в одном направлении – как от них избавить. Зато они резко повышают их разговорчивость. Еще в цирюльню нужно сходить...

– Косичка расплелась? – ехидно спросил Гектор. – Или решил поразить сердце миссис Тёрнер прической Сяо Фенга?

– Так! – Джек упер указательный палец в грудь Барбоссы. – Я думаю, тут нам придется разделиться. В корчму пойду я, а вот тебе, любезный, давно пора к брадобрею. У тебя такая выразительная шляпа и такая невразумительная борода. Можно придумать что-нибудь поэлегантнее, раз уж управляешь моим кораблем. Твоя неаккуратность отразится на моем имидже...

– Заткнись! – не выдержал Барбосса.

Всё это время Нойманн оценивающе осматривал обоих и, наконец вынес вердикт третейского судьи:
– Так и сделаем! Вы пойдете вдвоем и разделитесь. Вам пойдет эспаньолка, Herr Khektor, – он широко улыбнулся и повернулся к Джеку, – а вам мы дадим денег на две кружки эля или на стаканчик бренди. Это будет держать вас в тонусе.

Джек было нахмурился, но быстро расправил морщины и растянул рот, демонстрируя все доступное для обозрения золото.
В конце концов, ему не очень везет с любовью, – море больше не подчиняется ему, его корабль-мечта – в руках соперника, а все претендовавшие на чувства женщины – не пойми с кем. Сыграю. Игра развязывает рот не хуже выпивки.

_______________________________________


– Это хорошо, что вы сами его кормите, мисс, – заботливая миссис Эндрю поставила перед новоиспеченной мамашей кружку козьего молока и тарелку с пончиками, – эдак мальчик здоровее будет, да и по ночам не плачет.

На самом деле кормление Билли было, мягко говоря, средством экономии: у Элизабет не было денег на кормилицу, хотя в прежнем её мире, ставшем далеким сном, подобное поведение было бы нонсенсом и поводом для сплетен. Но сейчас она давно уже жила в долг, и если поначалу воспринимала свое пребывание в Бухте Погибших Кораблей как должное, – это была её королевская резиденция, – то постепенно привилегированное положение начало её тяготить.

Несдержанность на язык мистера Гиббса, о чём Элизабет поначалу и не подозревала, привела к тому, что её и без того немногочисленное окружение сузилось до капитана Тига и миссис Эндрю. Соседки не отвечали на её улыбку и с подозрением смотрели на ребенка, если она выходила с Билли на воздух. Девушке все время чудился шепот за спиной, но обернувшись, она встречала, в лучшем случае, настороженные взгляды и плотно закрытые рты.

Элизабет не хотела брать деньги у Тига, но ожидание средств из Сингапура стало миражом, когда она наконец сообразила, что Джек удосужился скрыться за горизонтом вместе с бережно собранной её подданными «данью». «Каков прохвост!» – зло думала она всякий раз, вспоминая капитана Джека Воробья, а вспоминала она его частенько. Так у совпало, что его периодические появления совпали со временем, когда весь её организм – и тело, и душа – жили сплошным ожиданием. Она была вынуждена ждать Уилла, рождения ребенка, вестей из Сингапура... Джек единственный, кто будил её от этой спячки. Ну и?.. Теперь ожидание перенеслось и на самого Джека. Пропади пропадом этот ничтожный авантюрист, болтливый проходимец и грязный пират! И только попробуй не вернуться, зараза!

Как же юная мисс Суонн ненавидела ждать! Особенно ждать без дела! Для миссис Тёрнер ожидание было не просто составляющей жизни – оно представляло саму жизнь.
И почему-то именно это считается нормальным «уделом всех женщин»! Надо срочно чем-то заняться! Уехать! Куда угодно! К черту Кодекс, на неё и указаний хватит! Короля не резиденция делает! Она может собирать пиратов и в Сингапуре, и на Мадагаскаре, да где угодно, где якорь бросит, в конце концов! Билли, прости, но тебе придется приспосабливаться к такой жизни.

Сын был её единственной радостью. Поначалу она боялась, что бурная пиратская юность мамаши как-то отразится на его темпераменте, но Билли был на редкость послушным ребенком. Он часто улыбался, радостно гукал днем, сладко спал по ночам. Вспоминая рассказы о собственном детстве, Элизабет ни на минуту не сомневалась, что покладистый нрав её сын унаследовал от Уилла. «Где ты, Уилл?» – мелькнула привычная мысль.

Элизабет посмотрела на последний пончик на тарелке и на свое платье. Неужели ко всему прочему она еще и растолстеет?

– И к черту булочки! – громко сказала она вслух. Отодвинутая тарелка звякнула об кружку.

– Агу, – отозвался Тёрнер Третий.


_______________________________________
Domini canes (лат.) – дословно "псы Господни" – прозвище монахов-доминиканцев.
Последний раз редактировалось Serpens Subtruncius Ср мар 27, 2013 10:29 pm, всего редактировалось 2 раза.
Судьба любит кротких и всегда награждает их по миновании надобности (Тэффи).
Выжил сам - выживи другого!
...allow me to lend a machete to your intellectual thicket... (C. J. S.)

Ответить

Вернуться в «Фанфикшн по фильму "Пираты Карибского моря"»

Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и 13 гостей