Miss Becky - Que Quieres En La Vida (перевод)

Здесь размещены фанфики по разным Фандомам. В случае большого количества фанфиков на один Фандом, по нему создается отдельный подфорум.

Модераторы: piratessa, ovod, Li Nata

Сообщение
Автор
Аватара пользователя
Lupa
Сообщения: 240
Зарегистрирован: Ср июл 14, 2010 9:54 pm
Откуда: вторая звезда слева
Благодарил (а): 5 раз
Поблагодарили: 6 раз
Контактная информация:

Re: Miss Becky - Que Quieres En La Vida (перевод)

#13 Сообщение Lupa » Вс июл 17, 2011 1:45 am

Глава 12: Воспоминание

Дисклеймер: Эль и Сэндз мне не принадлежат – к моему глубокому разочарованию. Ими владеет Роберт Родригез.
Рейтинг: R за лексику и сцены сексуального характера.
Саммари: Путешествие
Примечание автора: Внимание – впереди слэш.

Эта глава изобилует отсылками к событиям, описанным в главе 6 «Когда пыль рассеялась». Возможно, вы захотите быстренько пролистать ее, но на всякий случай я и тут напишу ее краткое содержание.

В той главе Сэндз вычисляет, что Эль возил его кругами, и сопротивляется Элю, атакуя его физически, и угрожает пистолетом, требуя ответов. Он хочет знать, куда они направляются. Эль не говорит ему, затем следует короткая, но яростная борьба за пистолет. Эль побеждает, а Сэндз приходит в замешательство посреди разгрома и обнаруживает себя загнанным в угол комнаты и понятия не имеющим, куда идти. Он с искренней прямотой спрашивает Эля, почему тот хочет взять с собой на разборки с картелем только его, и впервые Эль платит ему той же искренностью.

И таким образом зарождается дружба…

____________________________________________________

Эль проснулся с ленивым зевком, закинул руки за голову, потянулся.

Он сел на постели и улыбнулся. Вечерело; солнце садилось. Он проспал весь день, начиная с полудня, устроил себе сиесту в самое жаркое время суток. Комната в гостинице была чистой, по ней разносился аромат цветов, стоявших в вазе на круглом столике за дверью. В окна светили лучи склонившегося к западу солнца.

Сэндз стоял перед одним из окон. Услышав, что Эль проснулся, он повернулся к нему лицом. Свет позади него был настолько ярким, что Эль не мог разглядеть выражение его лица.

- Наконец-то проснулся, Спящая Красавица.

Эль улыбнулся и откинул волосы с лица.

- Который час?

- Время для текилы, - ответил Сэндз. Солнечные лучи резко выделили контур его фигуры. Он шагнул к кровати – и к Элю. – Пойдем. Я умираю от голода.

- Хорошо, - согласился Эль и встал. – Дай мне минутку.

Сэндз ухмыльнулся. Он все еще приближался к кровати.

- Разве это не моя реплика? – Он наконец вышел из яркого солнечного света, так что Эль смог разглядеть его – и задохнулся.

У Сэндза были глаза.

Эль потрясенно смотрел на него.

- Что? Как?

Агент нахмурился.

- Эль? Ты обкурился?

Это было невозможно. И внезапно Эль понял, что все еще спит. Этот миг – то-что-могло-бы-быть, если бы он был достаточно ловок, достаточно отважен и достаточно силен, если бы он вообще не допустил переворота. Это то, что могло бы быть, если бы он пошел к Сэндзу сразу после их встречи в кантине – как он хотел – и устроил очную ставку с агентом ЦРУ.

Его переполняла горько-сладкая жажда. Если бы только…

Теперь Сэндз выглядел откровенно озадаченным.

- Земля вызывает Эля. – Он помахал рукой перед носом Эля. – Ты здесь?

У Сэндза были красивые глаза. Глубоко посаженные, темные. Глаза, созданные для страсти. Глаза, которые пылали от ярости, глаза, в которых от смеха плясали чертики, глаза, в которых сияла искра души.

Эль едва мог сдерживать боль. Он потянулся и взял в ладони лицо Сэндза. Тот закрыл глаза, слегка улыбаясь и ожидая поцелуя. Эль нагнулся вперед, чуть наклоняя своими руками голову Сэндза, так что он мог нежно – так нежно! – поцеловать эти прикрытые веки. Он никогда не сможет сделать этого в реальном мире, и хотя этот шанс вызывал трепет, но по большей части это его печалило.

Он потрясенно осознал, что почти плачет.

Сэндз тоже это знал. Он посмотрел вверх, выскальзывая из рук Эля.

- Что с тобой? – поинтересовался он. – Потому что должен сказать тебе: какие бы наркотики ты ни принимал, мы тоже хотим.

Мы.

Сновидение слегка помрачнело. Даже сейчас Сэндз был все еще сумасшедшим. Элю было грустно осознавать это, но он не мог утверждать, что сильно удивился. Безумие было частью Сэндза, и это никогда не изменится.

- На самом деле, - продолжил Сэндз, - думаю, тебе давно пора просыпаться, Эль. Разве нет?

Эль смотрел на него, не желая отпускать этот момент. Последний шанс для него заглянуть в глаза Сэндза.

А потом стало слишком поздно. Он проснулся.

Он проснулся встревоженным и дезориентированным и понятия не имел, где находится.

Но, сев и оглядевшись, он вздохнул спокойнее. Он знал эту комнату, просто его не было здесь почти год.

Это была его спальня, в его доме, в Вилла де Кос.

Они приехали этим утром и обнаружили дом более-менее нетронутым. Жители городка оберегали его на тот случай, если однажды Эль Мариачи надумает вернуться. Большая часть повреждений от пуль была заделана, но разбитую мебель не меняли, да и в дверях, поле и потолке все еще виднелись дырки от пуль.

Эль встал с постели. Времени было едва за час ночи, слишком рано. Он распахнул дверь спальни и выглянул в коридор: его не удивило, что дверь в комнату Сэндза открыта.

Он обнаружил агента на кухне. Сэндз открыл заднюю дверь и, ссутулившись, сидел точно на том месте, где когда-то лежал мертвый солдат. Он прислонился спиной к косяку и подтянул к груди одно колено. Между пальцев его правой руки, покоившейся на колене, была зажата зажженная сигарета.

- Эль, - окликнул его Сэндз. – Пришел поцеловать меня на ночь?

Его тон сказал Элю все, что тот хотел знать.

- Мне приснился сон, - сообщил он. – Поэтому мне нужно немного свежего воздуха.

- Ааа, - протянул Сэндз, понимающе кивнув. – Что ж, - он похлопал по полу рядом с собой, стряхнув на него пепел с сигареты, - подтягивайся к порогу. Садись.

Эль уселся на кухонный пол и скрестил ноги. Снаружи стрекотали и жужжали ночные насекомые, и они тем временем перешли к делу.

- Что тебе снилось?

- Ничего, - беззаботно ответил Сэндз. – Все то же самое дерьмо.

Это ничего не сказало Элю. Были, наверное, тысячи ужасов, которые возникали в снах Сэндза.

- Хочешь поговорить об этом?

- Хочу ли я поговорить об этом? Ну, дай подумать. – Сэндз глубоко затянулся. – Я когда-нибудь говорил тебе, что было последней вещью, которую я видел?

- Возможно, - отозвался Эль, теперь понимая, что снилось Сэндзу. Он полагал, что, вполне возможно, Сэндз проговорился ему в ту ночь, когда они на пару надирались на этой самой кухне, но на самом деле он не помнил полностью все, о чем они говорили.

- Это была гребаная дрель, - с горечью выплюнул Сэндз. Хотя он, безусловно, спал, раз уж ему приснился кошмар, вместо шелковой повязки на нем снова были темные очки. Он покачал головой. – Знаешь, мне во всем нужно было выделиться. Нужно было быть уродом. Я даже ослепнуть не смог, как нормальные люди. По крайней мере, все остальные сохранили глаза.

Эль не знал, что на это ответить.

- Не думаю, что придавал бы этому такое значение, - сказал Сэндз, - если бы не эта проклятая дрель. Почему она должна была стать последним, что я видел? Я бы хотел, чтобы это было чье-нибудь лицо. Даже этого долбаного мясника Гевары. Просто… кого-нибудь.

- Ты когда-нибудь видел мое лицо? – спросил Эль.

Сэндз фыркнул.

- Слишком часто.

Эль уязвленно огрызнулся:

- Это был всего лишь вопрос.

- Не спрашивай, если не уверен, что ответ тебе понравится, - парировал Сэндз. – Эль, даже ты уже должен был знать это.

- Полагаю, это одна из тех вещей, которые я никогда не выучу, потому что слишком туп, - вернул колкость Эль. За месяцы, проведенные в обществе Сэндза, он вытерпел всевозможные оскорбления в адрес своего интеллекта, но чувствовал, что очень от них устал.

- Попал в точку, - заметил Сэндз. Он докурил сигарету, перехватил ее левой рукой и затушил о косяк.

- Пошел ты, - сказал Эль. Это едва ли было остроумно, но он был слишком зол, чтобы придумать что-нибудь получше.

И к его крайнему удивлению Сэндз не уколол его в ответ. Он лишь вздохнул.

- Знаешь, - протянул он, - я настоящий говнюк. – Он очень невесело рассмеялся.

- Так и есть, - согласился Эль, но без злобы.

- Черт, ну спасибо, - ответил Сэндз. Он прислонился затылком к двери.

- Но я все еще здесь, - сказал Эль.

Сэндз долго молчал. Затем кивнул.

- Ты все еще здесь, - повторил он.

Два дня спустя они въехали в Дуранго.

Они прокатились до ранчо. Эль припарковался на обочине и при помощи кусачек перерезал цепь, удерживающую ворота закрытыми. Он отшвырнул половинки цепи в сторону, открыл ворота и вернулся в машину.

- Ты уверен, что хочешь это сделать?

- О да, я уверен, - ответил Сэндз.

Ранчо было заброшено. Одно из окон было разбито – но только одно. К двери было пришпилено извещение. «Собственность правительства США», гласила надпись. «Все нарушители будут преследоваться по закону». Предупреждение было отпечатано на английском и испанском.

Эль прочитал надпись вслух, затем схватил извещение и сорвал его с двери. Это была не бумага, а тонкий лист пластика, который не гнулся в его руках.

- Пошли все на хер, - выругался он и уронил извещение на крыльцо.

Он начал открывать дверь, но Сэндз остановил его, положив руку ему на локоть.

- Погоди.

Этого невинного прикосновения оказалось достаточно, чтобы Эль застыл на полпути. Вопреки всему, в его сердце вспыхнуло пламя надежды.

Сэндз присел и принялся ощупью искать извещение. Когда его пальцы наткнулись на гладкий пластик, он продвинул его вперед, пока тот не очутился точно перед носками его ботинок. Он встал.

Эль с любопытством наблюдал за этим, не говоря ни слова.

Сэндз сделал два осторожных шага назад. Затем он совершенно спокойно расстегнул свою ширинку и принялся мочиться на извещение.

Удовлетворенно кивнув, Эль ждал, пока тот закончит.

- Не стесняйся, - с ухмылкой заявил Сэндз.

- Я предоставлю эту честь тебе, - отозвался Эль.

- Gracias, - сказал Сэндз, самодовольно улыбаясь.

В доме ничего не изменилось. Здесь все так же стоял огромный деревянный обеденный стол, за которым однажды сидела Белинда Харрисон и выписывала чек на десять тысяч американских долларов на имя Хорхе Рамиреса. Эль сел за стол и воссоздал сцену с ней – к сдержанному веселью Сэндза.

Но юмор испарился, когда они направились в комнату в задней части дома. Здесь тоже ничего не изменилось. Все те же два железных стула и стол. Кондиционер в доме был выключен, и тут царила удушливая жара, как и во всех остальных комнатах, но в воспоминаниях Эля эта комната была выморожена, и всегда будет такой. Кожа на его руках покрылась мурашками.

Сэндз сел на передний стул и потянулся назад, схватив прут, который пересекал спинку стула. Глядя на него, можно было подумать, будто он снова закован в наручники. Элю не нравилось то, что он видит.

- Нам нужно идти, - угрюмо сказал он, растирая руки.

Сэндз откинул голову назад. Он отпустил стул и вздохнул.

- Знаешь, - сообщил он, - сидя здесь, я узнал о себе много нового.

Эль нахмурился. Он не питал иллюзий насчет того, что тут происходило – наверняка ничего хорошего.

Сэндз поднял дрожащие руки и снял темные очки. Он зажал их в левой руке, а кончиками пальцев правой провел по щеке, а затем поднялся выше. Тихим голосом он рассказал Элю о том, что произошло с ним, когда он был тут в прошлый раз, что сделал с ним агент ЦРУ, которого он называл Бостонцем.

Трясясь от гнева и ужаса, Эль закрыл глаза. «Если бы я знал…» Он не мог забыть вид Сэндза, прикованного к этому стулу, с залитым кровью лицом, и эту измученную улыбку облегчения, появившуюся при звуках голоса Эля. «Если бы я тогда знал то, что он только что рассказал мне, я бы сам убил того человека голыми руками».

Он хотел подойти к Сэндзу и обнять его. Но не осмелился.

Вместо этого он сказал:

- Я бы хотел, чтобы они все были здесь, прямо сейчас, в этой комнате, выстроившись в ряд. Все люди, которые причиняли тебе боль. Тогда бы я мог заглянуть им в глаза перед тем, как убить.

Сэндз открыл рот, чтобы ответить, потом закрыл его. Он сделал это еще дважды, после чего наконец выдавил:

- Боже, Эль. Это очень мило с твоей стороны… или очень возмутительно. Думаю, мне это нравится. Он надел очки и встал. – Пошли.

Следующий день застал их в маленьком городке. Они уже проехали его, когда Сэндз внезапно наклонил голову.

- Церковные колокола, - заметил он.

Эль был в некотором водительском трансе, поэтому переспросил с удивлением:

- Что?

Потом он и сам услышал их. Звон церковных колоколов, верно. И вдруг он осознал, что этот город выглядит знакомым.

- Помнишь? – поинтересовался Сэндз.

Эль кивнул. Он помнил. И хотя было еще пять часов дня, когда он увидел дорогу, ведущую к крохотному мотелю, то свернул на нее.

Это был тот же самый мотель. После минутного размышления, Эль вспомнил номер комнаты, в которой они остановились, и зарегистрировался в ней же. Мужчина за стойкой мрачно глянул на него, словно поиск нужного ключа среди множества ему подобных был тяжелой работой.

Он взял ключ и послал мужчине победную улыбку.

Комната выглядела почти так же. Тот же ужасный ковер, та же кровать с продавленным матрасом. Даже дырка от пули в том месте, где Сэндз стрелял в пол, и та осталась.

Эль потряс головой. Они будто повторяли историю.

Сэндз сделал несколько шагов по комнате и остановился.

- Дежа вю, да, Эль?

- Не вполне, - с иронией ответил Эль, захлопывая дверь. Он сел на пластиковый стул возле пластикового стола. – Насколько я помню, я сделал примерно пару шагов в комнату, когда ты напал на меня.

- Ага, вот были денечки, да? – Сэндз сделал еще один шаг вперед. Он вытянул правую руку, ища кровать, которая, как он знал, была здесь. Найдя ее, он повернулся и присел на край. – Я ненавидел тебя, - сообщил он и, хихикая, покачал головой. – Господи, как я тебя ненавидел.

- За что? – спросил Эль. – Я никогда ничего тебе не делал.

- Ой, правда? – протянул Сэндз. – Давай посмотрим. К тому моменту ты скинул меня с крыльца, приковал меня к машине, сломал мне пальцы и…

- Вообще-то, - заметил Эль, чувствуя себя чрезвычайно пристыженным, - это произошло здесь.

Сэндз на секунду задумался.

- Да, так и было, - сказал он. – Я забыл эту часть. – Он покачал пальцами. – Хотя теперь все куда лучше.

- Думаю, с твоей стороны было очень смело инициировать столкновение, - произнес Эль. Он восхищался тем, что они сидят тут вот так, разговаривая о столь наполненном эмоциями событии, как будто в нем не было ничего особенного. Его поразила внезапная мысль. – Сейчас, зная тебя, я удивляюсь, что ты ждал этого так долго.

- О, я хотел сделать это еще в первый день, - отозвался Сэндз. – Я просто не был достаточно силен. Тебе когда-нибудь выковыривали глаза из черепа? Поверь, выздоровление после такого занимает некоторое время.

Это была одна из тех вещей, отвечать на которые неуместно. Эль лишь издал уклончивый звук.

- Знаешь, я на самом деле собирался убить тебя в тот день, - почти непринужденно заявил Сэндз.

Эль знал это. Он никогда не сомневался в этом. Задним умом он понимал, что было безумием давать Сэндзу пистолет в тот день.

- А теперь ты еще хочешь убить меня?

Сэндз обдумал вопрос.

- Ты хочешь, чтобы я солгал или сказал правду?

Встревоженный тем, какой оборот принимает разговор, Эль сказал:

- Я хочу, чтобы ты был честен со мной. – Помимо прочего, в этой комнате они стали честными друг с другом. Если они собирались повторить историю, вполне можно пойти до конца.

- Тогда ответ таков, что я не знаю.

- Ты не знаешь? – Его охватило смятение. И боль. – После всего, через что мы прошли, твой честный ответ – я не знаю?

- Конечно, - уверенно ответил Сэндз, пожалуй, слишком уверенно, на вкус Эля.

- Почему? – требовательно спросил он.

Сэндз заговорил таким голосом, будто имел дело с маленьким глупым ребенком:

- Ну, потому что я ненормальный.

Эль вздрогнул, словно его ударили.

- Это не ответ, - сказал он. – Это оправдание.

Сэндз гневно сжал челюсти.

- Да? Что ты знаешь об этом? Я имею в виду, что знаю – ты и сам не вполне образец психически здорового человека, но по сравнению со мной производишь такое впечатление, будто у тебя все еще полный комплект шариков.

Эль не понял большинство из сказанного, но понял достаточно.

- Я совершенно вменяем, спасибо тебе большое.

А затем он внезапно вспомнил тот день, когда его предал Фидео. Сэндз стоял в гостиной, вхолостую нажимая на курок пистолета, нацеленного в труп Марко. Крича Элю оставаться на месте и, мать его, не двигаться! Когда в действительности он вообще разговаривал не с Элем.

- Ты не в состоянии это контролировать, правда? – спросил он.

- Что? – очень холодно переспросил Сэндз.

- Твое безумие. То, что ты называешь голосом. Он берет верх. – Вдруг он подумал, что все понял. – Вот поэтому ты едва не убил меня в день… в тот день.

Сэндз ничего не сказал, был явно не слишком счастлив этим направлением беседы.

- Почему ты этого не сделал? – спросил Эль, удивляясь, почему он никогда раньше не думал об этом. Тогда он был без сознания, его жизнь висела на волоске, а он даже не знал об этом. Не было ни одного шанса утихомирить Сэндза. Это означало, что нечто в самом Сэндзе удержало его от нажатия на курок.

Это приободрило Эля. Если это было правдой – а оно должно было – это означало, что Сэндз может сопротивляться, когда подступает безумие. И он может выиграть эту битву.

- Ты истекал кровью, - отрывисто ответил Сэндз.

Для Эля это не выглядело особо похожим на причину, но он лишь пожал плечами. Причины безумца понятны лишь ненормальному. Значение имеет только то, что Сэндз решил пощадить Эля в тот конкретный момент.

- Так ты снова обрел контроль, - предположил он.

Сэндз вздохнул.

- Хорошо, смотри. Этот голос – мое безумие – как бы ты это не называл – причина, по которой он оказывался на первом месте, состояла в том, что я не должен был быть там, пока мой дядя меня трахает. Я просто… уходил. И тогда он обретал контроль.

- И ему нравиться контролировать. Он не любит уступать.

- И поэтому для меня так важно держать все под контролем, - закончил Сэндз; его голос звучал монотонно и невыразительно. – Потому что когда контролирую не я, это делает он. И тогда с окружающими меня людьми происходят нехорошие вещи. Спроси Белиньи или какую-нибудь бедолагу-официантку, которой не посчастливилось пролить кофе не на того человека в неподходящее время. Ох, погоди-ка, ты не можешь спросить их, потому что они мертвы.

Элю стало плохо от обрушившегося осознания.

- Все эти разговоры о сохранении равновесия, - выдохнул он. – На самом деле ты имел в виду необходимость удерживать равновесие в собственной голове.

Сэндз откинулся назад и развел руками.

- Леди и джентльмены, он поддается обучению.

Эль насупился. Он больше не хотел думать о вещах вроде сумасшествия и о мужчинах, которые могли мучить маленьких детей.

Чтобы отвлечься от этих мыслей, он попытался вспомнить свой разговор с Сэндзом, произошедший в этой комнате два года назад. Он посмотрел в угол комнаты и без малейшего усилия вспомнил, как Сэндз сидел там на полу, прижимая к груди раненую руку, и его тело было напряжено в ожидании драки. Сэндз потребовал объяснений, куда они направляются.

В Мехико. У меня там контакты. Нам нужна информация, если мы сражаемся с картелем.

Это был первый раз, когда он сказал Сэндзу всю правду. Первый раз, когда он был с ним полностью честен. И, как он осознавал сейчас, это распахнуло дверь в зарождение их дружбы. Правда началась в тот день.

- Мехико, - задумчиво произнес он вслух. – Чтобы повидать человека и получить информацию.

- Знаешь, я думал, ты везешь меня, чтобы отдать картелю, - сказал Сэндз. – Чтобы они смогли закончить то, что начал Барильо. – Он послал Элю напряженную, неопределенно-извиняющуюся улыбку. – Какого черта. Тогда я не знал тебя.

- Я бы лучше сам убил тебя, - выдохнул Эль.

- Ну, теперь я это знаю, - ответил Сэндз. Он пошарил в карманах, ища сигарету, но там оказалось пусто. – Проклятье.

Эта правда о пункте их назначения, думал Эл сейчас, была ключом. Все остальное, последовавшее за этим, пришло прямо из этого момента. Он доверил Сэндзу правду, и, сделав это, дал им обоим цель. И, что более важно, создал для них общее будущее.

Почему ты хотел, чтобы я пошел с тобой? Это твой способ отомстить? Или это извращенная шутка, послать слепого человека против преступного наркокартеля?

Я хочу, чтобы ты пошел со мной, потому что ты стрелок.


Если исключить то, что это не было ответом. Это не было ответом даже тогда. Даже в то время он ощущал непостижимую тягу к Сэндзу, ту связь, которая была куда глубже физической близости. Каждый обломок его логики кричал ему, чтобы он шел за Эскаланте сам, сразу после переворота. Но он этого не сделал. Он отказался даже принимать в расчет идею идти в картель без Сэндза. И он вновь и вновь пытался понять это, оправдать свои действия перед самим собой, однако никогда не мог объяснить, почему.

Месть не всегда плоха, агент Сэндз.

Это не месть. Ты только так думаешь. Уничтожение картеля не вернет мне зрение. Оно не вернет тебе Каролину или твою дочь.


- Ты видел меня насквозь, - сказал Эль, снова поражаясь выдающейся способности Сэндза разбираться в людях. – Ты сделал это в кантине, когда мы встретились впервые, и ты повторил это здесь.

- Это не месть, - с улыбкой процитировал Сэндз, - Да, я помню.

- Я обрету смысл жить дальше, и неважно, где я ее найду, - мягко проговорил Эль, повторяя слова, которые он сказал два года назад. Он поднялся на ноги, прошел по комнате и сел на кровать рядом с Сэндзом. – Я нашел свой смысл, - закончил он.

Он потянулся и отвел пряди волос Сэндза, чтобы поцеловать шею агента, крохотный участок прямо за ухом – от этого у Сэндза всегда перехватывало дыхание.

Это произошло и сейчас. Но Эль остановился после первого поцелуя.

«Пожалуйста. Пожалуйста, позволь нам обладать этим».

Сэндз не шевелился невыносимо долгое мгновение. Затем он медленно повернул голову, оказавшись лицом к лицу с Элем.

- Меня, - безжизненно выдавил он.

Левая рука Эля все еще обнимала затылок Сэндза. Теперь он позволил своей руке провести по плечу Сэндза, вниз по его спине, чтобы замереть почти на талии.

- Тебя, - выдохнул он.

«Тебя. Вас обоих. Всех вас. Неважно, кого я получу. Но тебя, только тебя».

Сэндз наклонился вперед, как раз, чтобы поцеловать Эля. Их губы соприкоснулись лишь на краткое мгновение, но Эль будто увидел небеса.

Сэндз отодвинулся.

- У меня нет смысла жизни, - заявил он.

- Все в порядке, - заверил его Эль. – Мы его поищем.

- Мы? – переспросил Сэндз. И в его голосе Эль не услышал скептицизма. В нем была тоска.

- Я никуда не собираюсь, - сказал Эль. – Я все еще здесь.

- Все еще стоишь, - прошептал Сэндз. Он вновь начал медленно наклоняться вперед.

- Все еще, - выдохнул Эль.

И на сей раз это было правдой.
У д'Артаньяна кончились деньги, улицы, у д'Артаньяна кризис прожитых лет,
На подоконнике комнаты квохчет курица, и не осталось искренних на земле...

(c) Габриэль ака Кэп

Аватара пользователя
Lupa
Сообщения: 240
Зарегистрирован: Ср июл 14, 2010 9:54 pm
Откуда: вторая звезда слева
Благодарил (а): 5 раз
Поблагодарили: 6 раз
Контактная информация:

Re: Miss Becky - Que Quieres En La Vida (перевод)

#14 Сообщение Lupa » Сб ноя 19, 2011 1:39 pm

Глава 13: Обучение

Дисклеймер: Элем и Сэндзом владеет Роберт Родригез. Это значит, что я не владею.
Рейтинг: R за лексику, небольшие намеки на сцены сексуального характера и мрачность.
Саммари: Эль учится, и парни играют.
Примечание автора: Большое спасибо Глории за информацию по азартным играм в Мексике. Первоначально я собиралась в этой и следующей главе пойти одним путем, но предоставленная ею информация позволила мне пойти по другому пути – и я думаю, что история в конце концов от этого только выиграла.
И я – стыд и позор – не поблагодарила мою бету, Melody, за помощь несколькими последними главами. А также за то, что усадила меня и наконец заставила посмотреть «Мертвеца», который едва не довел меня до сердечного приступа. Должен быть закон, запрещающий мужчинам быть таким чертовски красивыми. Думаю, все фильмы Джонни Деппа следует снимать на черно-белую пленку с кучей крупных планов. Вау.
Наконец, некоторые люди думали, что предыдущая глава была концом этой истории. Я могу уверенно сказать, что понятия не имею, каким будет конец. У меня честно нет предположений, куда заведет эта история или как долго она будет продолжаться. Но когда она закончится, вы все об этом узнаете, поверьте мне.

______________________________________________________________________

Так что теперь они были вместе. Но, живя с Сэндзом, Эль быстро учился, придумав для себя набор правил. Правил, которым он должен следовать.

Правило номер один, самое главное, - ничто не происходит без согласия Сэндза. Ни секса, ни поцелуя, ни прикосновения. Ничего. Если Сэндз сказал «нет» - что случалось довольно часто, - он имел в виду «нет». Он не прикидывался застенчивым, не обольщал, не шутил. Он был смертельно серьезен. И если Эль нарушал правила, то должен был быть наказан. Обычно это подразумевало удар в нос, но один раз это означало пистолет, ткнувшийся ему в промежность, и с тех пор Эль чтил правило.

Правило номер два было столь же нерушимым, как и правило номер один. Сколько бы он ни просил, умолял или уговаривал, в их отношениях Эль никогда не будет сверху. По большей части он не возражал против этого, но иногда ему хотелось, чтобы они могли меняться ролями, по крайней мере, разнообразия ради. Но Сэндз был непреклонен, а Эль давил не слишком сильно. Он подозревал, что это правило никогда не будет нарушено, даже если они проживут вместе лет пятьдесят.

Правило номер три – не разговаривать. Ему было позволено спрашивать «Тебе это нравится?» и «Мне следует остановиться?», но ничего больше. Никаких имен. Никаких нежностей. Никаких «С тобой все в порядке?» И никогда, никогда не спрашивать «О чем ты думаешь?»

Правило номер четыре на самом деле было лишь дополнением к правилу номер три. Они не говорят об этом вне спальни. Никаких упоминаний о «прошлой ночи». Никаких намеков на «позже этой ночью». Ничего.

Правило номер пять было связано с правилами три и четыре. Они попросту вообще ни о чем не говорили – во всяком случае, ни о чем важном. Сэндз мог решиться поговорить о чем-нибудь, как это было, когда они вновь наведались на ранчо в Дурандо, или когда он так небрежно упомянул о происхождении своего безумия, но это был его выбор, и только его. Обязанностью Эля было лишь слушать и быть благодарным за услышанные слова. И с каждым поверенным секретом он вновь начинал надеяться, что Сэндз учится больше доверять ему, что у них действительно может быть общее будущее.

Правило номер шесть было единственным, с которым Эль познакомился на горьком опыте. Когда речь идет о Шелдоне Джеффри Сэндзе, правил не существует.

Как-то они решили съездить к древнему индейскому храму. Руины были не более чем приманкой для туристов, но Эль хотел поехать. Сейчас они были далеко на юге Мексики, возле границы с Гватемалой. Они остановились в маленькой деревеньке, откуда к руинам два раза в день ходил автобус.

Храм был именно таким поразительным, как Эль и ожидал. Он потратил несколько часов, исследуя его, слушая гида, представляя людей, которые когда-то ходили по этим залам. Сэндз прогуливался рядом с ним, невообразимо скучая, но при этом держа язык за зубами и предоставляя Элю шанс соприкоснуться с историей. Один раз, когда Эль застал его врасплох, проведя его рукой по шершавому камню стены храма, на лице Сэндза появилось странное выражение, но он ничего не сказал, а Эль не стал спрашивать, что он думает.

Автобус отправился обратно в конце дня. Он был набит мексиканцами, американцами и прочими туристами. В автобусе не было кондиционера, и даже в открытые окна свежий воздух едва поступал. Дети изнывали от жары и капризничали, взрослые обмахивались ладонями и туристическими буклетами.

Сэндз с выражением сдерживаемой досады сидел возле открытого окна.

- Господи, почему я позволил тебе втянуть меня в это?

Я не знаю, - подумал Эль. Он предложил эту поездку прошлым вечером, без особой надежды на успех. И был удивлен, когда Сэндз согласился.

Мужчина, его жена и двое детей были втиснуты в сидения через проход от них. Один из маленьких мальчиков спал на коленях у матери, но старший ребенок был неугомонен и возбужден. Он соскользнул с колен отца и побежал по проходу. Он добежал до площадки в нескольких рядах впереди, затем развернулся и запрыгал обратно. Когда он поравнялся с родителями, то притормозил и посмотрел на Эля.

Эль улыбнулся ему. Мальчик поглядел на него огромными темными глазами, затем улыбнулся щербатой улыбкой.

Отец вытянул руку и сграбастал сына за локоть.

- Вернись на место, - велел он на испанском диалекте, весьма отличающемся от собственной речи Эля.

- Я хочу посмотреть, - ответил мальчик.

- Хватит бегать туда-сюда. Сядь ко мне на колени, - устало сказал отец. Он притянул сына к себе.

- Нет! Я не хочу, - заныл мальчишка.

- Я сказал, иди сюда! – рявкнул отец. Он затащил ребенка себе на колени и откинулся на спинку сидения; по его лицу катился пот.

Мальчик начал реветь, возмущенный невозможностью слоняться по салону, как ему хотелось.

Эль, позабавленный этой сценой семейной идиллии, повернулся к Сэндзу. Он испытал внезапный порыв поговорить о своей дочери, которая довольно часто устраивала такие же демонстрации упрямой настойчивости, что и мальчик с сидения напротив.

Увиденное в один миг стерло с его лица улыбку. Сэндз был столь же бледным и дрожащим, как в то утро, когда их нашел картель.

Эль глянул через плечо на по-прежнему препирающихся отца и сына, прокрутил в голове их последние слова и почувствовал слабость. Вот дерьмо.

- Все в порядке, - быстро сказал он. – С мальчиком все в порядке.

Сэндз его не слышал. Он издал тихий звук, похожий на стон.

- Твою мать, - выдохнул Эль. Он быстро оглядел автобус, полный людей. Если Сэндз сейчас съедет с катушек, все до единого, все эти говнюки будут стоять там, таращась, тыкая пальцами и перешептываясь друг с другом. Сама мысль об этом была невыносима.

Сэндза передернуло.

- Пожалуйста, - прошептал он. – Я не хочу. – Он снова издал тихий стон и принялся раскачиваться взад-вперед.

Эль яростно спорил сам с собой. Он хотел обнять Сэндза, но боялся, что если сделает это, Сэндз будет кричать и вырываться. Но если он ничего не сделает, другие пассажиры вскоре сообразят, что происходит, и начнет собираться толпа.

Пробормотав про себя молитву, Эль обхватил Сэндза руками. Сэндз не признал его. Он лишь зажал рот ладонью, пытаясь удержать рвущийся наружу тонкий пронзительный вой.

Эль похолодел. Сэндз не просто вспоминал эпизод из своего прошлого. Он проживал его заново.

- Все хорошо, - успокаивал его Эль. Он положил голову Сэндза себе на плечо и принялся укачивать его. – Все хорошо. Я здесь.

Ничто из этого не произвело на Сэндза ни малейшего впечатления. Он заблудился в собственном разуме, абсолютно не отдавая себе отчета ни в присутствии Эля, ни даже в том, кто он такой.

Эль закрыл глаза.

- Только держись, - выдохнул он. – Это скоро закончится. Я обещаю. – Он обращался не к мужчине в своих руках, но к тому испуганному страдающему ребенку, в которого превратился Сэндз.

Он никогда не спрашивал, а Сэндз никогда не говорил, но он без капли сомнения знал, что Сэндз убил своего дядю. И он был рад, так рад этому, но в данный момент Эль практически желал, чтобы этот человек был все еще жив. Тогда бы он мог держать его, пока Сэндз снова убивал его. Медленно. Болезненно. Начав с кастрации.

Несколько минут спустя Сэндз внезапно обмяк в его объятиях. Он уронил ладонь на колени; его голова лежала у Эля на плече, и дужка солнечных очков врезалась в ключицу Эля. По его телу изредка пробегала дрожь, но в остальном он был тих и неподвижен.

Эль не знал, что сказать. Он даже не был уверен, что Сэндз окончательно вернулся.

Автобус катил обратно в деревню. Напротив них мальчик дремал на руках у отца. Когда они приехали, Эль ласково поцеловал Сэндза в макушку.

- Мы на месте.

Сэндз зашевелился, и по его движениям Эль понял, что тот почти спал. Это немного ободрило его. Если Сэндз настолько доверял ему, чтобы спать в его объятиях, даже после такого ужасного происшествия, значит, у него еще есть надежда.

Потные туристы протискивались к площадкам, стремясь выбраться из автобуса. Эль остался на месте, ожидая пока они покинут салон.

Сэндз сел, высвобождаясь из кольца рук Эля.

- Давненько у меня не было такого, - пробормотал он. – Я кричал?

- Нет, - прошептал Эль. Он не чувствовал в себе достаточно сил, чтобы сказать что-то еще или говорить громче.

- Хорошо. – Сэндз вздохнул. – Ты не против, если мы останемся на ночь? Кажется, я не прочь пообедать. – Он постарался улыбнуться, и при виде этой храброй попытки Элю захотелось плакать.

- Мы можем остаться, - ответил он.

- Спасибо тебе, - сказал Сэндз, и хотя Эль позже попробовал переспросить для верности, он ощущал изрядную уверенность, что это был вообще первый раз, когда Сэндз сказал ему эти слова, именно это и имея в виду.

Они провели в деревенском отеле два дня. Большую часть времени они разговаривали.

Главным образом, говорил Эль.

Он рассказывал о своем детстве, о родителях, об отце-мариачи. Он рассказывал о своей первой гитаре и о том, как учился на ней играть. Он говорил – с неохотой – о Цезаре, своем старшем брате, который вырос и стал наркобароном.

Он не был уверен в том, почему так много говорил в эти два дня. Не то чтобы Сэндз спрашивал его или даже показывал хоть какую-то заинтересованность в его словах. Но он должен был чем-то заполнить тишину этих часов, а музицировать после всего происшедшего казалось пошлым, так что он предпочел говорить.

И вечером второго дня он был вознагражден репликой Сэндза:

- Выглядит как чертовски неплохая жизнь, Эль.

Он предпочел проигнорировать сарказм.

- Так оно и было, - отозвался он.

- И посмотрите, чем все закончилось, - едко произнес Сэндз. – Ты киллер, бегающий от всех наркокартелей Мексики, привязанный к чокнутому слепому американцу, с которым сожительствуешь и трахаешься. До чего ты дошел.

Ему показалось, что Сэндз ударил его под дых.

- Это не… - слабо начал он.

- Неправда? Нет? Ты в этом уверен? Потому что я думаю, ты хотел покинуть Кульякан не потому, что тебя преследовало лицо Фидео. Я думаю, ты хотел уехать, потому что чертовски хорошо знал, что люди картеля вернутся, и на сей раз это будет не крохотная группка парней. На сей раз придут все до последнего.

Эль мог лишь смотреть на него. Он знал, что Сэндз прав насчет картеля, но…

- Я не это собирался сказать.

- О, - понимающе отозвался Сэндз серьезным голосом

- Я не думаю о тебе в таком ключе, - сказал Эль. – И думаю, ты знаешь это. Но ты не можешь понять, почему я так не думаю, поэтому и насмехаешься надо мной.

Сэндз покачал головой.

- А, вот и он, главный психолог Мексики. Я бы удивился, если бы ты выпроводил его.

Эль на это ничего не ответил. Он был слишком занят, пытаясь сообразить, что именно он чувствует к Сэндзу.

Это не было любовью, он знал это. То, что он чувствовал к Сэндзу, было совершенно не похоже на то, что он испытывал к Каролине. Он от этого его чувство не становилось менее реальным.

Так что это тогда?

В конце февраля – начале марта они на две недели остановились в Веракрус. Покинув его, они направились в маленький городок, о котором мало что можно было сказать, кроме близости к побережью и широкого выбора хороших отелей. Они остановились в одном из них и поели в ресторане рядом с холлом. На закате они сидели на балконе своего номера и курили.

- Зачем мы здесь? – спросил Эль.

- Всему свое время, - ответил Сэндз. Лучи заходящего солнца отразились от его широких солнечных очков. – Сперва у меня есть к тебе вопрос.

- Какой? – поинтересовался Эль.

- Почему ты вернулся в дом Рамиреса, после того как узнал, что я там? Почему ты взял меня с собой? – Сэндз повернулся к нему. – И будь честен.

- Я не знаю, - ответил Эль. И прежде, чем Сэндз смог возразить, поспешно добавил, - И это правда. Вплоть до того дня, когда мы столкнулись с Эскаланте, я спрашивал себя, почему я это сделал. Я не нашел ответа.

- Почему ты просто не убил меня? – спросил Сэндз.

- Потому что это не в моем характере, - произнес Эль. – Я не убиваю без причины.

- Я дал тебе уйму причин, - заметил Сэндз.

- Может быть, мне стало жаль тебя, - сказал Эль. – Даже после всего, что ты сделал, ты не заслужил того, что с тобой случилось.

Сэндз нахмурился и показал ему средний палец. Эль пожал плечами и затушил сигарету.

- Ты хотел, чтобы я был честен.

- А ты и рад услужить, - протянул Сэндз с сарказмом.

- А что ты ожидал услышать? – поинтересовался он, искренне желая знать. Заря их взаимоотношений была столь опасной, столь жестокой, что ему было любопытно знать, что тогда Сэндз думал на самом деле.

- Я уже говорил тебе. Я думал, что ты собираешься сдать меня картелю. Я бы так и поступил, будь я на твоем месте.

- Нет, - ответил Эль. – Я не имею дел с картелями.

- За исключением тех случаев, когда в дело вступает куча пушек, - усмехнулся Сэндз.

- Ну, это другое, - беспечно отозвался Эль.

- Конечно-конечно, - сказал Сэндз. Он выкинул свой окурок с балкона и встал. – Давай, пошли.

- Куда мы идем? – спросил Эль.

- Ты хотел знать, почему мы сюда приехали, - ответил Сэндз. – Я собираюсь показать тебе.

Эль поднялся.

- Ты бывал тут прежде, - заявил он. Он должен был догадаться раньше. С того дня, как они покинули Кульякан, Сэндз не проявлял особого интереса к пунктам их маршрута. Этот город был первым, который он выделил и предложил посетить.

- Мексика была моей вотчиной, - сказал Сэндз, пожимая плечами. – И я исходил ее. Каждую ее пыльную милю.

- Как долго ты тут околачивался? – спросил Эль. – До переворота.

- Давай посмотрим, - задумчиво произнес Сэндз. – Два… нет… три года, я думаю. Ага, это похоже на правду.

- Где ты был до Мексики? – спросил Эль. До сегодняшнего вечера он ни разу не осмеливался задать Сэндзу прямой вопрос о его прошлом. Он удивлялся, как далеко ему позволили зайти.

- О, этого я не могу тебе сказать, - медленно протянул Сэндз. – Ну, я могу, но потом я должен буду убить тебя. Разве ты не знаешь, что агенту ЦРУ полагается быть призраком? Невидимкой. Никому не положено знать, что он вообще существует.

Эль подумал о той огромной ковбойской шляпе, которая была на Сэндзе в кантине в тот день, когда они встретились впервые, и явно показывала, что перед ним человек, который понятия не имеет о том, как быть невидимым.

- Ты больше не в ЦРУ, - заметил он.

И мгновенно пожалел о своих словах. Пакуя вещи Сэндза в утро «похищения», он обнаружил удостоверение агента ЦРУ. Оно лежало на дне ящика комода и выглядело куда более потрепанным, чем помнил Эль, но было все еще целым. Он воровато оглянулся на дверь ванной, прикидывая, сколько времени у него есть до того, как Сэндз выйдет, и зная, что должен уйти. Но он проигнорировал все предостережения, звучавшие в его голове, и открыл удостоверение, так что мог снова посмотреть на фото. Оно заворожило его. Снова и снова он вбирал в себя холодный взгляд глаз Сэндза.

Человек на фотографии не имел представления о сострадании. Он не знал честности, или доброты, или любви. Смотреть на него было все равно, что смотреть на незнакомца, который по случайности носит то же имя, что и человек, с которым Эль теперь делил жилье.

Он убрал удостоверение, но втайне он был рад, что нашел его. Пока оно оставалось в ящике, Эль имел возможность снова посмотреть на него.

- Это неправда, - произнес Сэндз сейчас, возвращая Эля в настоящее. – Ты никогда не перестаешь быть шпионом. Хорхе должен был сказать тебе. Он сам тайно следил за своим человеком, Билли Чамберсом, при этом все время болтая, будто его поддерживает группа федералов. Старые привычки отмирают с трудом, мой дорогой друг Эль.

Но они отмирают, - подумал Эль. – И слава Богу за это.

- О`кей, - ответил Сэндз. – Ты готов узнать, почему я тебя сюда притащил?

Эль кивнул.

- Скажи мне.

- Сколько у тебя при себе денег? – спросил Сэндз.

Эль насупился.

-Зачем тебе? – Деньги не были проблемой – дивиденды от осторожных инвестиций Сэндза все еще поступали, как часы, каждый месяц – но у него не было намерения тратить их.

- Потому что мы собираемся играть в казино, - Сэндз улыбнулся.

- Что? – Эль нахмурился. Игорный бизнес в Мексике был нелегальным, как и в Штатах. Человек мог ставить на скачках или в футболе, но это было все.

- Казино дель Суэрте, - ответил Сэндз. – «Казино Удачи». Прямо здесь, в этом городе. Спорим, ты не знал об этом, правда?

Внезапно тот факт, что в этом маленьком городке так много прекрасных отелей, заиграл новыми красками.

- Оно под ночным клубом, - рассказывал Сэндз. – Совершенно незаконное, само собой. Сплошной черный рынок. Там ты можешь купить все, что пожелаешь. Выпивку, наркотики, оружие, людей. – Он ухмыльнулся. – Ну, так они говорят. Что до меня, то я никогда не покупал ничего, кроме информации.

- Людей? – слабым голосом переспросил Эль.

- Так они говорят, - повторил Сэндз. Он прошел сквозь двойные двери, ведущие на балкон, и вернулся в номер. – Думаю, самое время проверить это.

Он повернулся лицом к Элю.

- Ты сегодня чувствуешь себя удачливым?

Чтобы получить доступ в казино, ты должен заплатить бармену в клубе. Затем ты должен заплатить вышибале, который подошел, чтобы отвести тебя туда. Ты следуешь за ним в заднюю комнату, проходишь сквозь портьеру, затем по темному холлу и спускаешься вниз по лестнице. Потом ты должен заплатить еще более здоровенному вышибале, стоящему возле железной двери внизу лестницы.

Затем он открывает дверь, и ты попадаешь внутрь.

Казино было большим и шумным. Ночной клуб наверху был переполнен, но здесь, на взгляд Эля, было едва ли не в два раза больше людей. Они оккупировали игровые столы, толпились вокруг игровых автоматов и протискивались сквозь узкие проходы с напитками в руках.

Официантки в коротких юбках и блузках с глубоким декольте носили над головами подносы с выпивкой. Сигаретный дым клубился под потолком, затуманивая свет ламп. Звон монет смешивался с голосами крупье и стонами проигравших за столами. В углах и в стратегических позициях, рассеянных по залу тут и там, стояли мужчины в темных очках и темных костюмах.

- Эль, ты когда-нибудь бывал в Лас-Вегасе? – спросил Сэндз.

Эль покачал головой.

- Нет.

Сэндз усмехнулся.

- Тогда готовься повеселиться.

Эль обменял деньги на фишки, и они с Сэндзом направились к одному из столов, за которым играли в блэкджэк. За ним уже сидело пятеро игроков: трое мужчин и две женщины. У каждого из них была выпивка, и на столе стояло несколько пустых стаканов.

Сдающим был старикашка, низенький и очень смуглый.

- Вы в игре или нет? – спросил он по-испански.

Сэндз сел и немедленно бросил на стол две фишки, присоединяясь к играющим.

- О да, я определенно в игре, - сказал он по-английски.

Эль покачал головой. Оставался всего один пустой стул, и он сел рядом с Сэндзом.

Раздавая верхние карты, крупье вслух объявлял каждую их них:

- Шестерка, четверка, девятка, десятка, король.

Но свою карту он не назвал.

Крупье раздал еще по одной карте, взглядом спрашивая каждого игрока, пасует он или остается. Когда подошла очередь Сэндза, Эль легонько ткнул его под столом ногой.

Сэндз получил шестерку. Следующей картой была бубновая дама. Сдающий нахмурился.

Сэндз резко взмахнул рукой. Остаюсь.

У крупье была четверка. Следующей картой оказался пиковый валет. Следом восьмерка. Перебор.

Он толкнул к Сэндзу две фишки, присоединив их к тем двум, которые тот ставил. Агент улыбнулся.

- Ночь обещает быть доброй, - заметил он.

Во время второй партии Эль придумал остроумное решение по поводу молчания сдающего насчет собственных карт. Когда мужчина открыл первую, он потянулся под столом и выстукал семерку на бедре Сэндза.

Сэндз подпрыгнул, но мигом сообразил, что делает Эль. Когда подошла его очередь, он разбил свои две десятки на две ставки. Сдающий открыл вторую карту, короля. Местные правила гласили, что он должен добирать до семнадцати. Третей картой оказалась пятерка. Перебор. Сэндз выиграл с девятнадцатью на двух руках.

Эль хмыкнул.

- Ты хорошо начал, друг мой.

- Что я тебе говорил? – отозвался Сэндз тихим голосом. – Я играю, чтобы выиграть.

Три часа спустя Эль вынужден был признать, что Сэндз твердо знает, как играть. Они стали на две тысячи песо богаче, чем были, когда вошли в эту дверь, и Сэндз ничем не показывал, что собирается останавливаться.

О, он останавливался, несколько раз. Дважды он выходил из-за игорного стола безо всякого беспокойства, просто собирал свои фишки и уходил. На вопросительный взгляд Эля он сказал:

- Знать, когда придержать их, знать, когда спустить их.(1) Кэнни Роджерс. Тебе он нравился, Эль.

Во время этих перерывов они шли в бар и пропускали по стаканчику. Огромное число людей в зале и узкие проходы означали, что Сэндз мог идти, держа Эля за руку, но при этом не выглядя так, словно ему требуется поддержка. Когда они утолили жажду, то вернулись на первый этаж и обнаружили новый стол.

Все крупье поменялись. Тот, который достался им, не объявлял карты, когда раздавал их. Поэтому когда Сэндз получал свою карту, Эль выстукивал номер на его ноге одним пальцем. Когда сдающий открывал свою карту, Эль использовал два пальца.

Оставшееся время он просто наблюдал. Его снова захватило ощущение повторяющейся истории, на этот раз более сильное. Он вновь был увлечен, совершенно счастлив просто сидеть и наблюдать за Сэндзом. Быстрое постукивание по столу, когда он сигнализирует крупье, чтобы тот сдал ему еще одну карту. Косой жест «остаюсь». То, как он держал фишки, - легко, почти благоговейно. Его короткие улыбки при выигрыше и столь же краткая нахмуренность при проигрыше.

Он было подумал, что концентрация Сэндза должна бы пострадать от выпитого алкоголя, но агент был так же проницателен, как и всегда. Он потерял на этом столе несколько больше, чем на предыдущем, поскольку не мог видеть карты остальных игроков, а сдающий не называл их, но он много выиграл, и побед было больше, чем поражений. Прошло немного времени, прежде чем Эль осознал, что за ними следят.

Он склонился к Сэндзу.

- Мы привлекаем внимание, - прошептал он. – Нехорошее внимание.

Сэндз ухмыльнулся без тени юмора.

- Неужели?

- Мы должны остановиться прямо сейчас, - заявил Эль. Он не имел конфликтов с казино. Он не жаждал проблем. Они оба были безоружны, а сотрудники казино носили оружие на виду.

- Ладно, - сказал Сэндз. – Иди поменяй фишки на наличные. – Он отодвинул свой стул от стола.

Эль сгреб фишки, поднялся и повернулся, чтобы идти. И резко остановился, когда Сэндз схватил его за руку.

- Эль.

- Что?

- Сколько там?

Он быстро подсчитал.

- Три тысячи песо.

Сэндз улыбнулся.

- Хочешь знать, что было настоящей победой в эту ночь?

Эль знал. Но все равно спросил:

- Что?

- Никто из этих ублюдков не знает, что я слепой.

Эль улыбнулся.

- Я знаю.

Он прошел по узкому проходу, осторожно держа в пригоршнях кучу фишек. В основном это были черно-розовые фишки достоинством в сто песо, но попадалось и несколько фишек других цветов. Они были почти прелестны, уютно устроившись в его ладонях.

Человек за окошком кассы был медлительным, невосприимчивым к оскорблениям людей, выстроившихся в очередь в ожидании своих денег. Когда подошел черед Эля, он едва глянул на мариачи и начал считать. Эль оглянулся на Сэндза. Агент все еще сидел за столом, допивая свой стакан.

- Señor?

Эль повернулся обратно. Его правая рука рефлекторно метнулась вниз в поисках пистолета, которого там не было.

Перед ним стояли двое сотрудников казино. Они бесстрастно смотрели на него.

- Señor, когда вы закончите обмен, не могли бы вы пройти с нами?

Эль снова оглянулся на Сэндза. Перед ним стояли еще двое парней в костюмах. А Сэндз, неспособный увидеть опасность, был совершенно расслаблен.

Человек в кассе выдал Элю стопку банкнот.

- Доброй ночи, - пробормотал он.

Один из громил взял деньги.

- Вы сможете получить это, когда мы закончим, - сказал он. – А теперь не могли бы вы пройти сюда, Señor?

Эль лихорадочно соображал. В подобном месте он может устроить адскую суматоху. Достаточно одного перевернутого стола, чтобы начался великий хаос. Люди будут хватать свои фишки, дилеры – стремиться защитить карты и деньги, и в получившейся заварухе двум мужчинам будет относительно легко прошмыгнуть в дверь.

Проблема была в том, что у него имелся хороший шанс быть подстреленным до того, как он сможет спровоцировать этот хаос.

Чертовски хороший шанс.

Не видя иного выбора, Эль пожал плечами.

- Как скажете.

Он повернулся на левой ноге, делая выпад в сторону ближайшего стола, уже протянув руки, чтобы схватить его и опрокинуть.

Он едва начал поворачиваться, когда что-то ударило его по затылку. Перед глазами мелькнула яркая вспышка, а затем все погрузилось во тьму.
______________________________________________________________________

1 - Строка из припева песни «The Gambler» (игрок, картёжник) пресловутого Кенни Роджерса. В оригинале выглядит так:
You got to know when to hold 'em, know when to fold 'em
Know when to walk away and know when to run
You never count your money, when you're sittin' at the table
There'll be time enough for countin', when the dealin's done


Примечание автора: Однажды я была в Вегасе. Проиграла все свои отпускные за одну ночь за столом блэкджэка во «Дворце Цезаря». И я любила каждую минуту этой игры.
У д'Артаньяна кончились деньги, улицы, у д'Артаньяна кризис прожитых лет,
На подоконнике комнаты квохчет курица, и не осталось искренних на земле...

(c) Габриэль ака Кэп

Аватара пользователя
Lupa
Сообщения: 240
Зарегистрирован: Ср июл 14, 2010 9:54 pm
Откуда: вторая звезда слева
Благодарил (а): 5 раз
Поблагодарили: 6 раз
Контактная информация:

Re: Miss Becky - Que Quieres En La Vida (перевод)

#15 Сообщение Lupa » Пн дек 10, 2012 1:19 pm

Глава 14: Азарт

Дисклеймер: Эль и Сэндз мне не принадлежат. Эта история пишется исключительно для моего удовольствия, не ради денег.
Рейтинг: R за лексику и графическое описание насилия.
Саммари: Обвинения нивелированы, и случается кое-что нехорошее.
Примечание автора: Для начала онемело-ошеломленное спасибо ElvenPirate41 за все ее поразительные отзывы. Вау, детка! Я бы написала тебе на почту, если б могла, но не записала твой е-мейл. Так что просто спасибо!
И спасибо моей бете Melody. Она знает за что.
Еще одно примечание… Эта глава ожидается очень мрачной по мере развития событий. Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста будьте осторожны в конце.
И пожалуйста, не ненавидьте меня. Это просто… случилось.

_________________________________________________________________

Сэндз узнал, что они тут, задолго до того, как услышал их. Он узнал это, потому что стоявшие на их пути люди вокруг него внезапно умолкли, и по шарканью их ног, когда они двигались назад, сокращая дистанцию между ним и собой.

Он прикончил свою выпивку, поставил стакан на игровой стол, пробормотал:

– Давай сделаем это.

Ему на плечо опустилась рука.

- Senior?

– Что? – спросил он, как и весь этот вечер говоря по-английски.

– Senior, пожалуйста, не могли бы вы пойти с нами? – проговорил мужчина по-испански.

– Я не понимаю, – заявил он. И неуверенно, с ужасным акцентом: – No hablo espaniol.

– Пожалуйста, не могли бы вы пойти с нами? – сказал мужчина, на сей раз по-английски.

– Зачем? – спросил он. Их тут было, по меньшей мере, двое, возможно, трое. Трудно сказать. Они стояли слишком неподвижно – очень хорошая тактика.

– Por favor, Senior, – повторил мужчина. Рука больно сжалась на его плече, пальцы впились в нежную кожу под ключицей.

Сэндз поморщился и дернул плечом.

– Ладно. – Он начал подниматься.

С другого конца зала донесся женский крик. Люди начали тревожно переговариваться. Мужской голос, перекрыв гам, велел всем оставаться на местах, поскольку никакой опасности нет и все под контролем.

– Твою мать, – пробормотал Сэндз. Он слышал звук падающего тела. Это мог быть Эль.

Сэндз встал. Один из охранников схватил его за плечо. В обычной ситуации он бы гневно сбросил эту непрошенную руку, но на сей раз позволил к себе прикоснуться. Ему нужен был поводырь, чтобы пройти через казино.

Когда он шел по казино чуть ранее, это было упражнение на сохранение спокойствия. Приходилось прокачивать умение избегать тычков локтями, пинков по голеням и простых толканий в стиле «уйди с дороги». Но сейчас, с охранником, все было по-другому. Люди без колебаний расступались перед ними, и путь расчищался, будто сам собой. Сэндз пренебрежительно усмехнулся себе под нос.

Эль верно угадал: он и в самом деле бывал тут прежде. Город располагался достаточно близко к Вера Круз, чтобы привлекать клиентов, но достаточно далеко, чтобы избегать внимания полиции. Он приезжал сюда несколько раз – и всегда, чтобы добыть сведения. Дважды он убивал информаторов после получения того, за чем приезжал, но лишь дважды. Светиться было не слишком хорошо, и он не хотел прославиться как человек, который приезжает, чтобы поиграть и поболтать – и оставляет за собой горы трупов.

Поэтому, когда охранники вели его через казино, Сэндз знал, куда они направляются. В одну из задних комнат, радом с кабинетами. Эти комнаты были крохотными и звуконепроницаемыми.

Они усадили его на табурет. Дверь закрылась. Потянулись невыразимо долгие минуты: Сэндз сидел и скучал, гадая про себя, сколько прошло времени. Затем дверь снова открылась, и в комнату кто-то вошел. Этот кто-то обошел его по кругу, затем раздался звук отодвигаемого стула на колесиках, и вошедший сел. За стол, несомненно.

– Habla espaniol? – спросили его.

Сэндз покачал головой.

– Нет. В чем дело? Кто вы?

– Меня зовут Луис Сандовал, – сказал мужчина на прекрасном, без акцента, английском. – Мои люди сказали, что вы хорошо поиграли сегодня, выиграли много денег.

– Ага, – сказал Сэндз. – Очень клево. Дома расскажу – не поверят.

– Да-да, – у мужчины был на редкость дружелюбный голос – и Сэндз не доверял ему ни на йоту. – Довольно крупная сумма.

Сэндз ничего не ответил. На его месте наивный невежественный американец уже начал бы бушевать, вопя, что он не мухлевал, честно! Но, несмотря на знание роли, Сэндз не мог заставить себя подыграть. Он всегда ненавидел играть по чужим правилам.

– Вы должны понимать, – снова начал мужчина, – это коммерческое предприятие. Существуют правила, которым нужно следовать. Если мы считаем, что кто-то пытался надуть нас, мы должны быть уверены, что это больше не повторится.

– Я не мошенничал, – произнес Сэндз. Он слышал, как один из охранников у него за спиной немного сменил позу – но и только. Он подумал, что они стоят у него за плечами, но не был полностью уверен.

– Да, я убежден, что ваш выигрыш сегодня был полностью честным. Однако вы понимаете, в какой ситуации я нахожусь?

– Конечно, – ответил он, изо всех сил стараясь не улыбаться. – Черт, да я сам бизнесмен.

– Значит, вы понимаете, – сказал мужчина.

– Абсолютно, – на сей раз Сэндз улыбнулся. Он просто не смог удержаться. Это действительно было чертовски смешно.

– Сэр, не будете ли вы столь любезны снять ваши темные очки? Должен признаться, что чувствую себя несколько неловко.

Думаешь, тебе неловко? Я могу рассказать тебе кое-что о неловкости, парень.

– Я бы предпочел отказаться, – сообщил Сэндз. – Если вы не возражаете.

Он больше не улыбался. Он ненавидел, когда кто-нибудь видел его без очков. Он ненавидел быть без них даже перед Элем, хотя и снял их в знак доверия в Дюрандо, позволив себе выразить действием то, что не мог сказать словами.

– Я возражаю, – сказал Луис Сандовал. – Я теперь снимите их.

– Нет, – ответил Сэндз. Он напрягся, ожидая неминуемого удара.

Он и последовал – только не в лицо, как он думал, а ниже, кулаком по почкам. Тело Сэндза непроизвольно дернулось в сторону, и в те несколько секунд, что он себя не контролировал, огромная рука сграбастала очки и сдернула их с его лица.

В последовавшей за этим ошеломленной тишине Сэндз слышал, как мужчины всхлипнули от ужаса и отвращения. Его окатила ярость – вашу мать, хватит на меня пялиться! – но он заставил себя сохранять спокойствие:

– Что ж. Как вы можете видеть, я точно не мошенничал. Что думаете?

Луис Сандовал откашлялся.

– Нет. Я… я верю, что вы говорите правду. Вы не мухлевали.

Слова звучали достаточно невинно, но Сэндз уловил легкое напряжение в слове «вы» и одеревенел. Дерьмо. Эль. Эль все еще у них.

Но имеет ли это значение на самом деле? Он знал, что здесь происходит. Возможно, это происходит несколько раз за ночь. Какого-нибудь бедолагу-игрока затаскивали сюда, за дело или так. Владелец казино запугивал простофилю словами, затем натравливал на него парочку громил. Следовало избиение или что похуже, потом неудачника вышвыривали на улицу позади казино со строгим напутствием не возвращаться – под угрозой смерти. Сэндз видел, как это происходило раньше. Черт, да он даже сам подставил нескольких человек, когда они бесили его, – достаточно было одного тихого намека кому-нибудь из охраны в зале. С того самого момента, как охранники подошли к его столу, он уже знал, что это все значит.

Так имеет ли это значение? Эля могут побить. У мариачи железная задница. Несколько ушибов и фингал не особо на нем отразятся.

Не считая того, вдруг подумал Сэндз, что Эль этого не заслужил. Мариачи не сделал ничего, чтобы заслужить эти синяки. Иногда он бывал ублюдком, часто был раздражающе тупым и имел явные проблемы в сфере эмоций, что доказывалось его неспособностью отпустить с миром образ покойной жены. Но, несмотря на все это, Эль Мариачи был хорошим человеком. Должен был быть. Никто больше не выдерживал Сэндза и его дерьмо. Только Эль.

Если кто-нибудь из вас, негодяи, поднял на него руку, подумал Сэндз, я вас поубиваю.

Луис Сандовал сказал, что он может идти. Тот охранник, который сдернул с него темные очки, сунул их Сэндзу в руку – и он рассеянно надел их, пытаясь придумать способ вызволить еще и Эля.

Сэндз встал:

– Что ж, значит, это все просто недоразумение.

– Si, – сказал Сандовал. – Вы можете идти.

– Как насчет…

Ему не дали закончить. Один из охранников внезапно со свистом втянул воздух.

– Senior, – быстро выпалил он.

Сердце Сэндза ухнуло в пятки.

– Es el, – произнес охранник. Зашелестела ткань – он указал на Сэндза.

– Que? – спросил Сандовал с явным недоумением.

– Es el, – повторил тот. Это он. – ЦРУ. – Он сказал по-испански, так что это звучало как «сэй-и-а». Сэндза схватили за запястье и потащили вбок. В оправу очков ткнулся палец. – Sus ojos. Armando Barillo hizo esto. – Его глаза. Это работа Армандо Барилльо. – El esta Agente Sands. El hombre que los carteles buscan. – Человек, которого разыскивают картели.

Блядь. Сэндз крутанулся влево, потянувшись за пистолетом охранника. Но тот двигался быстро, и, вместо того, чтобы схватить пистолет, его рука лишь коснулась твердого живота мужчины.

– Взять его! – выкрикнул Луис Сандовал.

Шансов было маловато. Сэндз осознавал это, но знание не удержало его от драки. Таков уж был его характер. Он уклонился от одного удара, но не мог видеть – не мог, мать вашу, видеть – что происходит, и не мог избежать рукоятки пистолета, опустившейся ему на затылок. Совсем не мог.

С гневным вздохом Сэндз сполз по стене и уселся рядом с дверью. В голове пульсировало, плечи ломило – особенно правое. Он предположил, что потянул что-то во время своих акробатических упражнений.

И что теперь, говнюк?

– Заткнись. Просто заткнись! Прямо сейчас ты мне нахуй не нужен, так что проваливай!


Голос едко расхохотался:

Я всегда тебе нужен. И скажи, как ты думаешь, что они делают с Элем прямо сейчас?

Нет-нет-нет. Не думай об этом.

Окей. Он пробыл тут достаточно долго. Возможно, всю ночь. И это было скверно. Нужно кого-нибудь захватить. Это единственный способ сбежать отсюда. Он мог бы начать колотить в дверь и орать. Или притвориться, что ему дурно или хочется отлить, – все, что угодно, чтобы сюда пришли. Он ценен для них, стоит кучу бабок, так что они не будут его особо третировать. Принесут еду и позволят воспользоваться туалетом… и прочими милыми благами цивилизации.

А если нет? Если они решат уморить тебя голодом?

– Ой, да заткнись ты! – завопил Сэндз. Он наклонился и вытащил из ботинка кинжал со скорпионом. Когда его ладонь сомкнулась на рукоятке, он зло ухмыльнулся. В Казино дель Суэрте не пропускали с оружием, но, насколько заметил Сэндз, это касалось только пистолетов. Он никуда не выходил без кинжала. Это лезвие попробовало его кровь, оно знало его – и Сэндз знал свой кинжал.

Голос в его голове лишь рассмеялся. На один кошмарный миг Сэндз увидел себя, изможденного и чахлого, на коленях перед Диего Санчезом – новым наркобароном Синалоа и Кульякана. Видение ужаснуло его, поскольку Сэндз понимал, что оно точно станет реальностью, если он не сбежит отсюда.

– Нет, – прорычал он. – Нихрена.

Он встал и занес ногу, намереваясь начать колотить в дверь.

И дверь распахнулась.

На мгновение Сэндз ошеломленно застыл. Затем сработал инстинкт самосохранения, и тело само пришло в движение.

Человек начал говорить

– Сэндз…

Его речь резко оборвалась, когда Сэндз воткнул кинжал ему в грудь.

Дверь комнаты все еще была открыта – хороший знак. Куда менее приятным был тот факт, что они стояли прямо перед ней, и любой, проходящий мимо, мог заглянуть внутрь и увидеть, что произошло. Держась обеими руками за рукоятку, Сэндз с усилием повернул незнакомца набок и начал оттаскивать его назад.

– Псст! – незнакомец издал странный крик и ударил ладонью по груди.

Пистолет. У него есть пистолет.

– Знаю!


Сэндз изменил направление, дернув незнакомца вправо. Его правая нога задела один из столов в середине комнаты как раз тогда, когда он услышал отчетливый звук вытаскиваемого из кобуры пистолета.

Сэндз выпустил кинжал, схватил незнакомца за волосы, и изо всех сил приложил его лицом об стол. При этом в плече Сэндза что-то щелкнуло и сместилось, но он стиснул зубы, игнорируя боль.

Незнакомец пытался кричать, но вышел лишь еще один странный звук. Сэндз снова поднял его голову. Тот извернулся в его хватке и, ударив Сэндза по руке, поднял пистолет. Дуло коснулось виска Сэндза, отодвинулось, коснулось вновь…

Он снова стукнул незнакомца лицом об стол. На этот раз последовал отвратительный хруст.

Пистолет выстрелил. Этот звук заполнил весь мир. Яркая вспышка боли взорвалась в черепе Сэндза, и он закричал.

Они с незнакомцем рухнули на пол одновременно.

Сэндз лежал там, где упал. Он не слышал ничего, кроме тонкого звона в ушах. Разумом он понимал, что пуля лишь задела его, но боль была несоизмерима с раной. Она вопила, и кричала, и металась в его голове.

Наконец она заткнулась.

Никто не прибежал посмотреть, что происходит. В комнату не ворвались парни с пистолетами. Они не слышали выстрела. Должно быть, эти комнаты тоже были звуконепроницаемыми. Возможно, в особо жаркие ночки остальные комнаты для допросов были переполнены, и им приходилось использовать кабинеты вроде этого.

Сэндз лежал на полу, не в силах пошевелиться. Он хотел поднять скованные руки и приложить к ране на виске, но правое плечо казалось ледяным сгустком боли. Сэндз не мог поднять руку. Он слабо чертыхался, слыша собственные проклятья левым ухом – и то слабо, будто с другого континента.

Ну ладно. Что ж, вряд ли человек, которого он убил, разбросал вокруг запасы викодина, но, возможно, у него есть кое-что получше – ключ от наручников. С тихим стоном – которого он не слышал – Сэндз перекатился и с трудом встал на четвереньки.

Зря он это сделал. Очень зря. Мир закружился, накренился, и Сэндз завалился набок, сначала стукнувшись о стол правым плечом, а затем головой. Он судорожно дернулся вверх, прикусив губу, чтобы не закричать.

О господи, о боже, о боже.

– Посмотри на себя. Господи. Даже не можешь нормально убить. Ты заслуживаешь быть запертым здесь.


– Пошел нахер, – прошептал Сэндз. Или выкрикнул. Он понятия не имел. Потому что вообще нихрена не слышал.

Начала нарастать паника. Он не видит, а теперь, блядь, еще и не слышит. Как, мать вашу, он намерен выбираться отсюда?

Голос в голове весело рассмеялся, ни капли не страшась боли, которая выплясывала вокруг.

– Знаешь, что я скажу? – выдохнул Сэндз. – Ты оставайся тут. А я сваливаю.

С удовольствием посмотрю на твои потуги, – хохотал голос.

Медленно, опасаясь проклятого стола, Сэндз потянулся вперед. Он нащупывал руками дорогу, оберегая правую и стараясь поменьше двигать плечом. Он не думал, что оно вывихнуто, но что-то там определенно было не в порядке.

Его пальцы коснулись одежды. Он подтянул колени, чтобы оказаться поближе.

Левой рукой Сэндз ощупал лицо мертвеца. Или то, что от него осталось. Он позволил пальцам скользнуть по широкому носу, полным губам, вниз по шее – надеясь добраться до живота мужчины, где, возможно, будет ключ, нужный ключ, любой ключ…

Мозг Сэндза перестал работать.

Это лицо.

О боже.

Он заставил себя вернуть внезапно задрожавшие руки на лицо мужчины. Мужчины, которого он убил.

Мужчины, который, войдя в комнату, сказал: «Сэндз». Не «агент Сэндз». Только его имя.

– Нет, – выдохнул он. – Боже, нет.

От лица трупа осталось слишком мало, чтобы быть уверенным. Но этот нос, эти губы, этот твердый подбородок. Они были знакомы ему, до леденящего ужаса знакомы.

Он только что убил Эля.

Добавлено спустя 15 минут 43 секунды:
Глава 15: Поединок


Дисклеймер: Сэндз мне не принадлежит, хотя я хотела бы этого всем сердцем.
Рейтинг: R за лексику, жестокость и общую тревожность
Саммари: Время пришло. Сэндз встречается лицом к лицо со своим безумием.
Примечание автора: Это очень мрачная глава. Пожалуйста, прошу вас, будьте осторожны.

_______________________________________________________________________

Эль умер.

Он убил Эля.

Сэндз отпрянул от тела, стараясь отодвинуться на максимально возможное расстояние. Но стена оказалась слишком близко. Он ударился об нее спиной, повернулся и вжался в угол.

Сэндз потряс головой, отчаянно пытаясь отринуть правду.

– Нет, – шептал он. – Нет.

Внутренний голос расхохотался:

Похоже, теперь остались только ты и я, парень.

Неудивительно, что никто не прибежал на звук выстрела. Никто не знал, что есть причина прибегать. Эль освободился от своих тюремщиков и вернулся, чтобы спасти Сэндза – в своей раздражающе самоотверженной манере.

И ты убил его! – радостно провыл голос. – Ты наконец-то сделал это! Долговато собирался, но, наконец, сделал это. Я горжусь тобой!

Эль умер.

Теперь Сэндз мог позволить картелям забрать себя. Позволить работникам казино поставить его на сцену и продать тому, кто предложит лучшую цену. Разве это теперь имеет значение? После такого для него нет жизни. Что ему делать дальше? Вернуться в Кульякан и сказать Чиклету, что он убил мариачи?

Дело было так, Чиклет. Я гребаный неудачник. И я никогда прежде не знал никого, похожего на Эля. Я не понимаю его и не понимаю, почему он делает то, что делает. Я не понимаю, почему кто-либо делает что-то для меня. Так что, видишь ли, Чиклет, я даже не думал, что он может вернуться за мной. Мне это просто не пришло в голову. Поэтому, когда он вошел в эту дверь, я решил, что это один из плохих парней, и убил его. Я даже не колебался. Просто… убил его.

О боже, о господи. Сэндз буквально видел, как во время этой речи на лице паренька проступает такое выражение, будто его предали. Мальчик, скорее всего, уйдет и никогда больше не вернется. И кто его осудит?

Сэндз подтянул колени поближе и уткнулся в них лбом. Ему казалось, он издал какой-то звук, какое-то тоскливое причитание, – но он все еще ничего не слышал, так что уверенности не было.

Эль умер.

Невозможно. Сэндз не знал никого более живого, чем Эль Мариачи. В Эле было столько страсти, что хватило бы на двоих и еще осталось. Он был сильным, мужественным и преисполненным благородства, достойного рыцаря-крестоносца. У него почти не было чувства юмора, зато была поразительная способность во всем видеть хорошее. Талант музыканта и поэта.

Как такой человек мог умереть?

Эль был первым за всю жизнь Сэндза, кто заставил его чувствовать себя так, словно у него есть смысл жизни. Словно у него есть причина вставать по утрам и продолжать свою жалкую жизнь. Эль был гордым и временами надменным, но он давал Сэндзу ощущение безопасности. Ночью Эль целовал его и возрождал его тело к жизни – временами Сэндзу даже казалось, что его вот-вот разорвет от эмоций. Эль подарил ему надежду на будущее. Когда Сэндз был в руках Эля, в его голове не звучали голоса, говорящие, что он чокнутый или что похуже. Когда он был с Элем, все казалось… правильным.

Он симпатизировал Элю. Он уважал Эля. Он доверял Элю. Он…

Что?

Ты ведь любишь его, правда?

– Я уже говорил тебе однажды, что нет такой вещи, как любовь.


Верно.

Но…

Думаю, я бы мог научиться любить тебя, Эль. Если бы у меня только было больше времени. Если бы только ты был тут, чтобы помочь мне. Думаю, я подошел так близко к… А теперь я никогда не узнаю.

Голос в голове Сэндза ликующе бесновался:

Вы только послушайте! О боже, не думал я, что ты способен пасть еще ниже, но послушай себя! Посмотри на себя!

– Ну и что?
– огрызнулся Сэндз. – Пошел ты. Тебя никто не хочет, а Эль хотел меня. Это больше, чем ты когда-либо знал.

Это заставило голос сделать паузу.

Правда? – спросил он хитро. – Ты в этом уверен? Уверен, что не хочешь, чтобы я тут был? Уверен, что я тебе не нужен?

– Уверен.

– Лучше бы тебе поостеречься подобных мыслей. Потому что когда Санчес и его люди доберутся до тебя, ты очень скоро начнешь звать меня, и мы оба это знаем. Они сделают с тобой такое, что выходка Барильо покажется детской шалостью. И ты станешь кричать и умолять – и угадай, что будет, мудило? Я не отзовусь. Ты останешься один.


А разве это имеет значение? Да, они могут убить его, и его последние дни будут похожи на воплотившийся кошмар, но чем это будет отличаться теперь от его обычной жизни?

– Меня это устроит, – сказал Сэндз, приподнимая голову с колен. Совсем чуть-чуть и очень медленно. Иначе было слишком больно. – Я все равно не хочу, чтобы ты был рядом.

Ага, ладно. Как часто я это слышал раньше? И каждый раз, когда случались неприятности, кого ты звал, чтобы спасти тебя? Меня!

Но это было ложью. Он не просил голос о помощи. Годами не просил. Голос просто был здесь, когда что-то происходило. А иногда и без повода. Временами он просто был тут, упиваясь своей возможностью захватить контроль и сеять хаос в мире. Это был голос, который говорил: «Этот пуэрториканец едва ли стоит твоей жизни», перед тем как застрелить Белини и невезучую официантку. Это был голос, который подстрекал его подумать о том, чтобы взять деньги, предназначенные для генерала Маркеса. Он родился из боли и хаоса и радовался им. Голос жил ради них.

– Ты мне больше не нужен, – сказал Сэндз. Слова звучали слабо и надтреснуто. – В тебе нет нужды.

Да? Здесь больше нет Эля, чтобы защитить тебя. Кроме того, ты совсем измучил его под конец. Он чертовски устал лезть из кожи вон ради тебя и всего твоего вонючего дерьма. Думаю, он готов был пинками вышвырнуть тебя из своей жизни.

– Это неправда, – пробормотал Сэндз. Но он знал, что так оно и было. Мало кто может столько вынести, а Эль сам по себе едва ли был самым спокойным человеком на свете. На самом деле, удивительно, что мариачи так долго терпел его.

И кстати, как думаешь, что в действительности произойдет, когда люди из картеля заполучат тебя – такого милашку?

– Нет, – простонал Сэндз. Речь шла о его самом потаенном страхе. Люди вроде его дяди Томми, вроде Марко из картеля были большой редкостью. Голос просто играл на его страхах.

Что ж, вперед, повторяй это чаще, если помогает. Правда в том, что я нужен тебе, и ты это знаешь. Тебе это может не нравиться – черт, ты знаешь, как я к тебе отношусь, – но тебе придется смириться с этим.

Правда? В самом деле? В мире, несомненно, полно опасностей. Встречаются больные ублюдки вроде дяди Томми и бостонца. Но он может и сам о себе позаботиться. Он доказал это в тот раз и сделает это снова. Ему больше не нужна помощь.

Кроме того, ты просишь меня убраться… куда, мать твою, я, по-твоему, должен уйти, Эйнштейн? Я – это ты! Я никуда не денусь!

Боже, это уже было правдой. Куда голос может уйти? Как он вообще собирается сбежать от голоса?

Возможно, возможно… возможно, выхода не было. Возможно, он ошибался все это время. Возможно, наилучшим решением было бы дать голосу победить. Возможно, надо просто перестать бороться. Возможно, тогда вся боль и замешательство исчезнут.

Возможно, тогда он, наконец, познает покой.

Сэндз медленно опустился на пол. Он лежал совершенно неподвижно.

Ладно. Ты победил. Я сдаюсь.

Он ждал. Он гадал, на что это будет похоже. Будет ли он по-прежнему чувствовать, и слышать, и знать, что с ним происходит? Или это будет похоже на смерть, и его сознание попросту угаснет?

И откуда-то из глубины, из того места, где хранились все его самые сокровенные желания, пришел новый голос. Он отличался от того голоса, который Сэндз ненавидел. Этот голос был… странно знакомым.

Не смей, – сказал он.

Не делай этого, – печально продолжил голос. – Если ты сдашься, он получит контроль и больше никогда не выпустит тебя.

Сэндз знал этот голос. Это был он сам. Семилетний Шелдон. Невинный ребенок, которым он когда-то был. Ребенок, который передал контроль чудовищу в своей голове в обмен на защиту.

– Ты все еще здесь, – громко выдохнул Сэндз, все равно не разбирая слов.

Я никуда и не уходил, – прошептал мальчик. – Ты просто не слышал меня раньше.

– Что мне делать? – крикнул Сэндз. – Что мне делать? Помоги мне!

Ты знаешь.

– Нет, не знаю! – крикнул Сэндз. – Помоги мне! Скажи, что делать! – Жажда избавиться от голоса была всепоглощающей. Он никогда прежде не чувствовал такого омерзения, такого животного отвращения. Он должен был выгнать эту дрянь из своей головы, должен, должен.

Ты знаешь, что делать.

И он сделал.

Преодолевая боль, Сэндз встал на колени и пополз вперед, свесив голову вниз. Каждый шаг был пыткой, но разве это имело значение? Больше ничто не имело значения, кроме изгнания внутреннего демона.

Что ты делаешь? – требовательно спросил голос его безумия.

– Не… твое собачье… дело, – задыхаясь, выпалил Сэндз.

Здесь. Здесь было тело Эля. Сэндз провел пальцами по его груди и нашел кинжал со скорпионом. Кинжал, который когда-то принадлежал Элю.

Сэндз потянул его наружу – пришлось сильно дернуть, поскольку лезвие застряло в грудине. Наконец кинжал вышел с неприятным скрежетом металла о кость, который Сэндз скорее почувствовал, чем услышал.

Сэндз поднес окровавленное лезвие к своему лицу.

Что ты делаешь?

Левой рукой он снял темные очки. Правой прижал острие кинжала ко дну одной из пустых глазниц.

– Ты – это я. Бежать некуда, – сказал Сэндз, тяжело дыша от ужаса и дикой, отчаянной надежды. – Это значит, нам придется уживаться друг с другом, засранец. И еще это значит, что один из нас должен быть главным. – Он надавил на лезвие. – И этим главным собираюсь стать я. Смекаешь?

Ты не посмеешь!

– А ты проверь, говнюк, – огрызнулся Сэндз. – На днях меня собирается заполучить картель. Я уже покойник. Так что давай, проверь.

По его лицу лилась кровь. Он ожидал, что будет больно, но не чувствовал ничего. Боли не было. Было только приятное возбуждение.

Ты не сможешь заткнуть меня навечно! – яростно завопил голос.

– Может, и нет, но готов поспорить, это хорошая попытка.

У тебя сил не хватит. Ты никогда этого не сделаешь!

– Спорим? – Сэндз вогнал кинжал глубже.

Что ты делаешь? Ты рехнулся!

– Знаю, – рассмеялся Сэндз. В следующее мгновение его голос стал низким и холодным: – Но думаю, что уже нет.

Я тебе нужен! – Голос швырял перед ним образы, о которых Сэндз не позволял себе думать долгие годы, истлевшие воспоминания, от которых он отшатывался со стыдом и страхом.

– Нет, – простонал Сэндз. – Прекрати.

Видишь? Ты не можешь сделать это сам! Я тебе нужен!

Ментальная атака продолжилась. Вот он-шестилетний съежился в коридоре, пока отец орет на мать, которая лишь смотрит на того затуманенными успокоительным глазами. Вот он-семилетний в ужасе сжимается, глядя на тянущуюся к нему руку. Вот сидящая на столе Ахедрес. «Ты действительно не ожидал такого поворота, да?» Вот Барильо. «Мы проследим за тем, чтобы это не повторилось».

– Нет, – взмолился Сэндз. Нож опустился, дрожащий окровавленный кончик смотрел вниз.

Голос лишь захохотал и усилил натиск, вороша обрывки картин, гнившие в самых зловонных болотах памяти Сэндза.

Барильо. Белинда Харрисон. Сильный бостонский акцент и холодный пистолет. «Эй, это Шеллл-дон!» Дядя Томми. «Ты знаешь, что случается с плохими мальчиками, да? Их наказывают. А теперь подойди и сядь ко мне на колени».

Дрель. Доктор Гевара. «Сейчас трудно сказать, потому что у меня был жуткий день».

«Я ослеп! О боже, я ослеп!»

«Да ты сам посмотри! Это чертов переворот!»

«Я не могу посмотреть, придурок! У меня нет глаз!»

Погоди-ка!

Сэндз прерывисто вздохнул. Погоди. Стоп.

Потому что это воспоминание, этот кошмарный момент в такси, не был так уж плох.

Почему?

Потому что тогда он не был одинок. С ним кто-то был.

Кто?

Чиклет.

Рой образов дрогнул. Сэндз слышал, как голос гневно рычит, но едва ли замечал это.

Чиклет.

Мысли о Чиклете неотвратимо привели к мыслям об Эле.

У Сэндза были и приятные воспоминания.

И это оно, правильно? Голос хотел, чтобы он вспомнил ужасные вещи. Но это всего лишь воспоминания. Они происходили в прошлом, но больше не могут его ранить.

Сэндз почувствовал прилив сил.

– Нет! Ты никогда не был мне нужен! – выкрикнул он. – Ты заставлял меня так думать, но это ложь! А теперь убирайся и оставь меня в покое!

– Ты не можешь!
– вопил голос.

– Ты мне не нужен! – заорал Сэндз.

Голос издал последний, полный ненависти, вопль – и исчез.

Кинжал выпал из руки Сэндза и со стуком упал на пол.

Впервые за тридцать пять лет в голове Сэндза наступила тишина. Перед тем как отрубиться, он подумал, что никогда не слышал ничего прекраснее.

Вряд ли он долго провалялся без сознания, потому что, когда он очнулся, из глазницы все еще сочилась кровь. Сэндз повернулся на спину.

– Твою мать.

Звук собственного голоса все еще казался приглушенным, но более ясным, чем раньше. Слух возвращался.

Довольно долго Сэндз просто лежал, прислушиваясь к отдаленному звуку своего дыхания. Кровь стекала по его лицу и скапливалась на полу. Боль, будто лед, выморозила его насквозь. Сэндз гадал, насколько сильно он себя порезал, но потом решил, что не хочет этого знать.

Через некоторое время ему пришло в голову, что неплохо бы подняться. Ему нужно было двигаться. Нужен был план. Сегодня он убил своего лучшего друга – своего единственного друга, – но Земля не остановилась. Луис Сандовал и его подельники все еще собирались продать его картелям на аукционе.

Надо было выбираться.

Сэндз медленно сел, осторожно нащупал темные очки и надел их. Правое стекло немедленно залило кровью, и он с горечью улыбнулся. Дежа вю, ребята. День Мертвых повторяется.

Теперь кинжал. Сэндз провел по полу кончиками пальцев, разыскивая его. Он принадлежал Элю. Он забрал у Эля жизнь. Сэндз не мог оставить его здесь. Он будет хранить его вечно, как напоминание о том, что у него когда-то было.

Его пальцы что-то нащупали, и Сэндз инстинктивно отдернул руку. Затем протянул снова.

Холодная кожа. Кисть. Запястье. Безвольно лежащая левая рука.

Сэндз обхватил руку Эля ладонью.

– Прости меня, – прошептал он, поднял руку к губам и поцеловал гладкую кожу. – Мне так жаль.
Сэндз мягко опустил руку Эля обратно на пол. К мертвому Элю он прикасался со всей той нежностью, которую так трудно было выказывать живому. Эль был нежен, но редко удостаивался ответной любезности. Сейчас Сэндз с тоской думал, что мог быть сильнее, храбрее… не таким ебанутым. Если бы он тогда осознавал, что имеет.

Если бы…

Кинжал валялся поблизости. Сэндз сунул его обратно за голенище ботинка, не потрудившись обтереть кровь с лезвия, и повернулся к двери.

И это ударило его.

Гладкая кожа на руке Эля.

Надежда пронзила его, как молния. Сэндз развернулся и заскреб пальцами по полу, снова ища эту руку.

Вот. Вот! Он провел пальцами по ладони мертвеца. По левой руке.

Кожа была гладкой.

Без шрама.

Не Эль. Это был не Эль. Сэндз тихо застонал. Это был не Эль.

Эль не умер.

Переполнявшее его облегчение было столь сильным, что невольно накатили дрожь и слабость. Сэндз уткнулся лицом в пол и рассмеялся.

Через некоторое время смех перешел в истерические всхлипывания, и он заставил себя прекратить. Носовые пазухи горели от покалывающего давления, которое Сэндз до этого ощущал лишь дважды – один раз в Пуэрто Валларта и один раз, когда Чиклет вернулся к нему после происшествия на Рождество. Это была агония тела, которое хотело, но больше не могло плакать.

– Сейчас на это нет времени, – задыхаясь, пробормотал Сэндз. Если он пожелает, потом у него будет прорва времени. Черт, этой ночью здесь многое случилось. И в будущем его ждет расплата. Сейчас безумие утихло, но не ушло. Отнюдь нет. И когда оно вернется – а Сэндз знал, что так и будет, – оно вернется действительно злым.

– Но хотя бы не сейчас. Ладно? Пожалуйста.

Сэндз медленно сел. Боже, как все болит, особенно голова и плечо. По правой стороне лица стекала кровь, но, как ни странно, больно не было. Было лишь это ощущение оледенения. Сэндз понимал, что это скверный знак, но в данный момент не мог заставить себя тревожиться об этом.

– Ты еще тут, маленький Шелдон?

Ничего. Все голоса молчали. Это было хорошо.

– Окей. Мы сваливаем нахер отсюда.

Теперь, когда Сэндз знал, что труп на полу не принадлежит Элю, он без колебаний обшарил его карманы. Он забрал пистолет, но ключей от наручников не нашел. Зато был ключ от двери.

– Этого вполне достаточно, – ухмыльнулся Сэндз.

А затем остановился. Инстинкт самосохранения кричал ему, что пора убираться, и прямо сейчас, но Сэндзу было любопытно. Он должен знать.

Он снова медленно исследовал остатки мертвого лица. На сей раз, когда он был спокоен, Сэндз ощущал различия между этим мужчиной и Элем. Его нос был шире, нежели у Эля, а на подбородке – ямочка, которой у Эля не было.

И Эль бы в него не выстрелил. Эль, конечно, мог бы ударить его, чтобы спастись, но никогда бы в него не выстрелил.

В эту минуту казалось безумием, что он мог принять этого мужчину за Эля.

– Безумие, ага, – безрадостно рассмеялся Сэндз. – Это я.

Он медленно пополз к двери на четвереньках, покачиваясь на каждом шагу. Плечо взрывалось болью всякий раз, когда он двигал правой рукой. Добравшись до двери, Сэндз использовал дуло пистолета, чтобы обшарить проем. Он жаждал отсрочить тот момент, когда ему придется встать.

Дверь все еще была открыта. Едва-едва, но открыта.

Сэндз ухмыльнулся.

– Ладно, засранцы, кто не спрятался – я не виноват.

Он с трудом воздел себя на ноги, стараясь удержать равновесие, чтобы не завалиться на стену справа. Что бы ни стряслось с его плечом, прямо сейчас это было действительно некстати. И в комнате становилось все холоднее. Или, может быть, это ему становилось все холоднее – лед вливался в него через ту дыру на его лице, где однажды в Мексике жил и умер его правый глаз.

Я не останусь здесь. Я не могу.

Никто не ответил. Голос все так же молчал.

Сэндз открыл дверь пошире и вывалился в коридор. Воротник его рубашки прилип к горлу, пропитавшись кровью, стекающей по лицу и шее. Сэндз держал пистолет обеими руками, направив его вниз – взведенным и готовым к бою.

Сохранять равновесие было трудно. В итоге Сэндз тяжело привалился к стене слева и поковылял вдоль нее. Тонкий звон в ухе отдалился, но не исчез полностью, мешая ему различать звуки и использовать это, чтобы распознавать, что творится вокруг.

Поэтому когда его обнаружили охранники, Сэндз не слишком удивился.

– Эй! Стоять на месте! – раздался выкрик впереди – не менее чем в двух шагах. Трудно сказать. К звону в ушах присоединился слабый гул.

Сэндз даже не замедлил шаг. Он для них слишком ценен, они не станут стрелять.

А вот сам он не был столь щепетилен.

Сэндз выстрелил в того, кто кричал и, по меньшей мере, еще в одного. По полу забарабанили шаги – охранники поспешили убраться с дороги, укрывшись в комнатах, или за углами, или куда там еще. Кто-то взвел курок, и немедленно раздался крик:

– Нет! Не стреляйте в него!

– Точно, – сказал Сэндз. – Слушайте его.

Он снова начал красться вперед.

– Мать вашу, взгляните-ка на его лицо, – выдохнул один из охранников. – Что с ним стряслось?

Сзади раздался звук, будто кто-то сделал шаг. Всего один. И, должно быть, совсем рядом, раз Сэндз расслышал его. Зарычав от бессильной ярости, он развернулся, поднимая пистолет. Череп прошило острой болью, и Сэндз покачнулся.

Кто-то схватил его. Сзади. Они обманули его, заставив повернуться, а затем те, кто укрывался впереди, напали. Его повалили на пол, вопящего и матерящегося:

– Сволочи! Отвалите от меня!

Сэндза держали крепко – правое плечо протестующе заныло. С него сняли темные очки.

– О господи, – сказал кто-то.

Сэндз хотел бороться, но силы кончились. Он обмяк и перестал вырываться из удерживающих его рук.

– Позовите доктора, – приказал кто-то. Раздался звук удаляющихся шагов.

Доктор. Нет! Страх придал Сэндзу сил, и он забился.

– Нет! Отпустите меня!

Кто-то придавил его спину коленом. Руки вцепились ему в плечи, и он закричал от боли, пронзившей его правую руку – так что даже пальцы закололо.

Еще одна крепкая ладонь прижала его голову к полу.

– Не дергайся.

Доктор. О господи. Доктор.

Снова раздался звук шагов.

– Я тут.

– Хорошо, – сказал тот, кто удерживал его.

Сэндз предпринял последнюю попытку освободиться, и этот человек потерял терпение. На затылок Сэндза обрушился кулак.

Последним, что он почувствовал, был укол в шею.

Прошло некоторое время. Сэндз не знал, сколько. Впрочем, он отсчитывал время по тому, что окружающие звуки постепенно становились громче. И по мере этого у него все сильнее болела голова. Несомненно, повторялся День Мертвых. И на сей раз ему некого было винить кроме себя.

Но голос в голове все еще молчал.

Сэндз вяло гадал, где сейчас находится. Он лежал на кровати – на койке, если быть точнее. На остатке его правой глазницы красовалась свежая повязка. Иногда ему в губы тыкалось нечто пластиковое, и он пил. Один раз он проснулся от укола иглы, но большую часть времени спал.

Наконец раздался звук приближающихся шагов. Кто-то вцепился Сэндзу в плечи и потянул, поднимая его на ноги.

– Шоу начинается, – сказал кто-то. – Ты собираешься еще создавать нам проблемы?

Проблемы. Сэндз полагал, что создавал бы, если бы у него оставались силы. К сожалению, сил не было.

Его встряхнули.

– Ну?

Сэндз издал туманный звук, который, должно быть, расценили как «нет», потому что тряска прекратилась.

Его руки завели за спину. Плечо протестующе заныло, и Сэндз попытался вырваться. Вокруг его запястий сомкнулось холодное железо наручников.

– Не надо, – тяжело дыша, попросил Сэндз.

– В чем дело? – спросил один из охранников.

– Мое плечо, – выдохнул Сэндз. Ох, как низко он пал – умоляет врага о помощи.

Ну а кого еще ему тут просить?

– Закуй ему руки впереди, – сказал охранник.

– А какая разница? – поинтересовался другой. – В любом случае, через час он станет добычей картеля.

– Не будь засранцем, – огрызнулся первый. – Просто сделай это.

Второй охранник сердито крякнул, но выполнил требуемое. Сэндз с облегчением сгорбился. Плечо по-прежнему болело, но меньше – из-за того, что руки были скованы впереди.

– Теперь проблем нет, – сказал первый охранник.

– Проблем нет, – повторил Сэндз.

Они направились к двери. Сэндз покорно перебирал ногами.

«Эль, если ты выбрался отсюда и если не слишком устал от меня, определенно было бы здорово снова увидеть тебя».
___________________________________________________________________

Примечание автора: Здесь я должна искренне извиниться за конец 14-й главы. Но понимаете, ее нужно было закончить именно так. Для восприятия 15-й главы вы должны были оказаться в том же мрачном месте, что и Сэндз. Вы должны были поверить, что Эль умер. Простите меня за жестокость. Я надеюсь, вы не возненавидели меня, но мне было очень нужно, чтобы вы очутились совсем рядом с Сэндзом. Я лишь надеюсь, что справилась с этим, не отвратив читателей. Простите, если это произошло.

И всем, кто писал в отзывах или на е-мейл, чтобы сказать, что они верят в меня, – вы не представляете, как я тронута вашими словами. Спасибо вам. Надеюсь, я вас не разочаровала.

Ребекка


Добавлено спустя 8 минут 49 секунд:
Глава 16: Воссоединение


Дисклеймер: Эль мне не принадлежит, что и к лучшему, поскольку прямо сейчас он меня сильно задолбал.
Рейтинг: R за лексику и жестокость
Саммари: Эль получил достаточно
Примечание автора: Спасибо очаровательно злой Melody за ее бетинг. Без нее этот фик был бы на редкость бессвязным.

__________________________________________________

Эль действительно все еще был здесь.

Можно сказать, все еще стоял.

Эль Мариачи был чертовски зол.

Аукцион проходил устрашающе тихо – по сравнению с шумом казино. Эль стоял в дальнем углу, обхватив себя руками и спрятав лицо под темной шляпой. За два дня, прошедших с момента его принудительного выдворения из казино, шрамы на его лице стали только заметнее, а он не хотел привлекать к себе ненужного внимания.

Хотя он подозревал, что слишком поздно маскироваться. Он привлекал внимание уже тем, что находился здесь. Сегодня вечером в этом зале почти все были из картелей. Те немногие, кто пришел по поводу продажи чего-то другого, успели сделать свои покупки и уйти.

Это были совершенно бесполезные два дня. Бесполезные потому, что Эль провел большую часть первого дня в кровати в своем номере – двигаться было слишком больно. Головорезы из казино оказались очень исполнительными. У него было сломано несколько ребер и пальцев. Снова сломан нос. А левый глаз до сих пор не открывался полностью.

Все это было пустяком. Бывало, его избивали и посильнее.

Правда, было довольно трудно валяться на земле, позволяя им думать, что они хорошенько его отделали. Эль, пошатываясь, ковылял прочь от казино, слыша их смех, и ему пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы не вернуться позже и не убить всех до единого. Вместо этого он отправился в отель и там отрубился.

Весь день Эль просидел за столом в темном углу ночного клуба, сначала выпивая, а потом лишь притворяясь, что пьет. Он следил за проходившими мимо людьми, которые направлялись в казино. Около семи вечера Эль заплатил взнос и тоже вошел в Казино дель Суэрте. При виде него никто и глазом не моргнул – кроме, может быть, вышибалы внизу лестницы. Но тот держал язык за зубами. Какое ему дело до человека, который после того, как его выперли накануне, снова является в казино и нарывается на неприятности?

Так что Эль был здесь. Он вытерпел продажу каких-то автоматов, крупного лота кокаина, комплекта ракет «земля-воздух», предположительно с Кубы, и кучу прочего дерьма. Все это время он стоял с закрытыми глазами, и монотонный голос ведущего аукциона словно бы омывал его.

Но теперь наступила кульминация вечера. Люди в креслах слегка выпрямились. Эль открыл глаза.

– Seniores, – сказал ведущий и нервно облизал губы. Все бандиты были безоружны – на вид – но кто знает. Прямо сейчас в этой комнате было не менее дюжины пистолетов.

У самого Эля было два.

– Debo preguntar que usted se queda sentado. – Прошу вас оставаться на своих местах.

– Por favor, espera hasta que la subasta se termine antes de hacer algo. Todos tendran una oportunidad de mandar en el agente. Ahora, la subasta ha empezado. – Пожалуйста, дождитесь окончания торгов, прежде чем что-либо предпринимать. У каждого будет шанс выкупить агента. А теперь – торги начинаются.

Ведущий стоял на похожем на сцену школьного театра крохотном помосте, заднюю часть которого скрывал бордовый занавес. Сейчас занавес раздвинулся, и из-за кулис показалось несколько человек.

Эль не шевельнулся, лишь сжал кулаки.

Сэндз шагал между двумя мужчинами в темных костюмах. Его руки были скованы наручниками, и он с трудом держался на ногах – несложно понять, почему. На нем были темные очки, но под ними виднелась окровавленная повязка, закрывавшая правую половину лица.

В зале поднялся гвалт. Издевки и смех. Сэндз склонил голову, будто бы осматривая комнату. После долгой паузы он показал правой рукой средний палец и слабо улыбнулся.

Зал взорвался. Несколько человек вскочили на ноги. На свет показались пистолеты.

Ведущий побледнел. Мужчины в костюмах достали свое оружие.

– Seniores! – закричал ведущий. – Por favor! Baje sus armas! – Опустите оружие!

Все послушались, кроме одного. Этот человек стоял в центре комнаты. Диего Санчес, новый глава картеля, на территории которого находился Кульякан. Глава картеля, который похитил брата Чиклета, который послушал Фидео и пришел забрать Сэндза прямо из его дома.

– Скажите мне, почему я не должен пристрелить этого засранца прямо сейчас? – холодно спросил Санчес. Он был такого же роста и комплекции, как Эль, но брил голову. Истории о том, как он избежал кровавой бойни на гасиенде Рамона Эскаланте, ходили самые разные. Правдой в них оставалось лишь одно: Санчес не был там в тот день, и теперь он правил картелем.

Сэндз только ухмыльнулся ему.

Эль хотел торжествующе поднять кулаки. В прошедшие два дня он боялся худшего, но плен явно не сломил дух Сэндза.

– Потому что если вы это сделаете, – ровно сказал ведущий, – эта комната превратится в стрельбище. И я думаю, никто из нас этого не хочет.

Диего Санчес тяжело глянул на охранников и их пистолеты. Большинство из них материализовалось из-за красного занавеса, и у каждого был пистолет, нацеленный на главу картеля. Санчес презрительно усмехнулся, но оружие убрал.

– Прекрасно. Давайте покончим с этим.

Ведущий понял намек:

– Quien hace la oferta cinco mil? – Кто предложит пять тысяч?

Пять тысяч. Это была стартовая цена.

– Даю десять, – сказал Диего Санчес.

– Пятнадцать, – последовал немедленный ответ с другого конца зала. Эль узнал Алехандро Лопеса из Мехико.

– Восемнадцать, – сказал Диего Санчес.

И торг пошел. Цена все поднималась и поднималась. Сэндз стоял неподвижно. После ухмылки в сторону Санчеса он не выказывал ни малейшего интереса к аукциону или людям, озвучивавшим все большие суммы. Изредка он покачивался, будто собираясь упасть. И всякий раз его прихватывал один из охранников позади. Если Сэндз и был зол или унижен тем, что его продают, как кусок мяса, он не подавал виду. На самом деле, казалось, будто он вообще не понимает, что происходит.

На одно мгновение Эль задался нездоровым вопросом, какова могла быть его цена, но затем решил, что не хочет знать ответ.

Он знал – ему повезло, что он стоит здесь. Должно быть, охрана казино опознала Сэндза через некоторое время после того, как вышвырнула Эля. Это было единственное, что приходило в голову. В противном случае он бы тоже стоял на сцене, и картели бы наперебой старались его выкупить. Ладно, он мог бы стать призом. Черт, этот зал был бы битком набит зрителями – еще бы и в коридоре толпились: каждый хотел бы поглазеть, как унижают великого Эль Мариачи.

В итоге все закончилось, как он и ожидал. Диего Санчес предложил за Сэндза сто тысяч песо, и никто не смог перебить эту цену. Ведущий стукнул молоточком, и торги были окончены.

Охрана препроводила Сэндза со сцены. Агент даже головы не поднял. Он лишь брел, спотыкаясь, поддерживаемый крепкими руками охранников: его обычно изящная походка превратилась в стариковское шарканье. При виде этого Эль ощутил зарождающийся гнев. Весь день он успешно держал его в узде, но сейчас тот боролся с ней, желая обрести волю.

Санчес холодно улыбнулся.

Некоторые люди с задних рядов начали пробираться к выходу. Эль прижался к стене и вышел вслед за ними.

На полпути вокруг здания один из людей Санчеса попытался его атаковать. Этот парень прятался за мусорным контейнером, но Эль заранее знал, что он там. Когда тот выпрыгнул, Эль был наготове.

Двадцать секунд – и все было кончено. Напавший валялся со сломанной шеей, а у Эля теперь было три пистолета.

Он продолжил обходить здание, на сей раз двигаясь с осторожностью. Каждый шаг отдавался болью в груди, и Эль чертыхался про себя. Убийство отморозка удовлетворило его, но сейчас он почувствовал вкус крови. Сейчас он хотел большего.

Остальные люди Санчеса – их было трое – остановились в аллее позади ночного клуба. Лестница вела ниже уровня земли, к задней двери казино. Здесь было припарковано два грузовичка-пикапа, что не оставляло сомнений – Санчес изначально знал, что выиграет на аукционе.

К троим бандитам присоединился четвертый – очевидно, чтобы охранять транспорт. Теперь охрана состояла из четырех человек, и все они были вооружены. Эль заметил, что один из них глянул через плечо, явно ожидая, что его товарищ выйдет из-за угла и объявит, что преследующий их человек мертв. Все они выглядели настороженными, но не более чем тот, кого Эль только что убил.

Дверь казино открылась. Эль держался в тени позади здания, так что не мог видеть ее. Все, что он видел, это узкую полоску света и две фигуры, заслонившие ее мгновение спустя. Он услышал шаркающие шаги, а затем в поле зрения вышли люди.

Охранник и Сэндз.

– Вот, держите, – сказал охранник и хихикнул. – Развлекайтесь.

Один из людей Санчеса шагнул вперед и схватил Сэндза за руку.

– Заткнись, мать твою, – велел он и потянул агента вверх по лестнице. Сэндз, не сопротивляясь, последовал за ним, хотя Эль видел, как он от боли прикусил губу. Сэндз спотыкался и один раз начал падать на колени – ему пришлось выставить руки, чтобы не упасть.

Охранник вернулся на место. Дверь с лязгом захлопнулась.

Бандит остановился наверху лестницы и встряхнул Сэндза:

– Мы собираемся отвезти тебя в новый дом, мудила. Надеюсь, тебе там понравится. Это будет последнее, что ты увидишь в жизни.

На мгновение Сэндз остановился, затем поднял голову:

– Я не могу видеть. Мудила.

Последнее слово он произнес мягко, почти непринужденно.

Державший его мужчина саркастически рассмеялся:

– Да какая разница. Идем.

Это произошло так быстро, что Эль едва смог уследить. Секунду назад Сэндз стоял совершенно спокойно, а бандит из картеля держал его за руку. А в следующую секунду бандит уже согнулся пополам, схватившись за окровавленное горло, из которого торчал узкий острый камень. Сэндз резко двинул коленом вверх, одновременно протягивая скованные руки к пистолету, высовывавшемуся из-за пояса противника. Хрустнула кость – нос бандита сломался; голова откинулась назад… а затем он упал на землю.

Остальные трое вцепились в свои пистолеты, но замерли, когда Сэндз сказал:

– Бросайте-ка их, ребятки.

Он шагнул в сторону, держа пистолет обеими руками.

Люди Санчеса оставались на местах, не делая попыток шевельнуться.

Сейчас было самое время. Эль решительно шагнул вперед. Даже если Сэндзу было важно доказать самому себе, что он способен порубить в капусту всех этих мудаков, Эль не собирался позволять ему этого. Он был слишком взбешен и нуждался в разрядке.

Движение запястьями – и в его руках оказались спрятанные в рукавах пистолеты. Эль ухмыльнулся, по-варварски наслаждаясь смятением и шоком бандитов.

– Вы слышали его.

Сломанные пальцы на левой руке никак не хотели держать пистолет, но у Эля было на этот счет собственное мнение.

На лице Сэндза медленно проступила широкая улыбка. Он был мертвенно бледен и выглядел так, словно вот-вот рухнет в обморок, но, несомненно, это была счастливая улыбка.

– Эль.

– Я тут, – отозвался Эль, не спуская глаз с бандитов. Они же переводили взгляд с него на Сэндза. Тем не менее, никто из них не бросил оружие.

Они могли простоять так всю ночь, но дверь казино снова открылась. Во второй раз из-за нее вырвался прямоугольник света, а затем его перекрыли две новые тени.

Бандиты немедленно посмотрели в ту сторону. Сэндз сделал большой шаг назад и влево, пытаясь ускользнуть из поля зрения людей внизу лестницы. Это был хороший маневр, но недостаточный.

– Какого хрена тут творится? – требовательно спросил Диего Санчес.

И внезапно все пришло в движение.

Лестничный колодец отделяли от улицы две бетонные стены. Они были Элю по грудь, и на них не было намалевано граффити, как это обычно бывает с подобными сооружениями. Эль нырнул за ближайшую из них, справа от лестницы. Его ребра громко запротестовали, и он выдохнул:

– Сэндз!

Агент не мешкал. Он рванулся вперед, ориентируясь на голос Эля.

Очень вовремя. Бандиты открыли огонь и пули чиркнули по стене как раз в тот момент, когда Сэндз завернул за угол и привалился к ней рядом с Элем.

Эль оценил его бледность и кровь, пропитавшую повязку на глазу, и знал, что Сэндз не сможет долго сражаться. Надо быстрее закругляться.

Люди Санчеса тоже явно не намеревались затягивать с этим. Они все как один наступали, беспрерывно стреляя. Пули чиркали по верхушке стены. Откалывающиеся осколки бетона осыпали Эля и Сэндза; серая пыль оседала на волосах.

– Боже, – пробормотал Сэндз. – И что теперь?

– Теперь наша очередь стрелять, – сказал Эль.

– Это я переживу, – ответил Сэндз. Он повернулся на коленях и приподнялся, чтобы опереть ствол своего пистолета на верхушку стены, по-прежнему держа голову опущенной. Это действие исторгло стон из его груди, но Сэндз не остановился. Он открыл огонь.

Бандиты немедленно прыснули в укрытие. Эль плавно поднялся и выстрелил в них. Он застрелил одного из бандитов, пытавшегося спрятаться за пикапом, и ранил в руку другого, который надеялся провернуть тот же фокус. Однако третий все же успел добежать до автомобиля и начал стрелять в ответ.

Странно, но из лестничного колодца, где стояли Диего Санчес и его подручный, не последовало ни одного выстрела.

Эль упал обратно за стену, дыша сквозь зубы, – в груди разливалась боль.

На мгновение воцарилась тишина. Затем Эль услышал звук открывающейся двери.

Сэндз тоже услышал:

– Черт.

Работники казино. Раз к стычке присоединились охранники, преимущество целиком будет на их стороне.

Эль глянул через стену, увидел последнего из бандитов, перезаряжающего пистолет, и принял быстрое решение. Он схватил Сэндза за руку:

– Пошли.

Сэндз вздрогнул и невольно вскрикнул – и Эль мгновенно изменил план. Он отпустил агента:

– Прикрой меня.

Эль выскочил из-за безопасного прикрытия стены. Бандит за пикапом закончил перезаряжать пистолет. На земле возле заднего колеса невнятно копошился, стараясь подняться, второй подстреленный Элем противник.

Бандит за пикапом увидел приближающегося Эля и выстрелил. Эль споткнулся, когда в него попали, но не остановился. Долю секунды спустя из-за стены тоже началась пальба: Сэндз утюжил пространство пулями, заставив охрану отступить вниз по лестнице, а бандита за пикапом снова искать укрытия. По счастливой случайности одна пуля настигла бандита, валявшегося на земле, и тот затих.

Потом у Сэндза кончились патроны.

Это не имело значения – Эль добрался до грузовичка. И у него было три пистолета с полными обоймами. Он открыл дверь со стороны водителя и забрался на подножку.

– Давай! – крикнул он.

Сэндз среагировал моментально. Он, пригибаясь и все еще сжимая в руке разряженный пистолет, побежал на звук голоса Эля.

С того места, где он находился, Эль не надеялся попасть в бандита за второй машиной, но ему было наплевать. Все, чего он хотел, – это не дать тому выстрелить по ним.

Сэндз поравнялся с пикапом. Эль отодвинулся.

– Залезай. Ищи ключи.

– Очень смешно, – прошипел Сэндз. Но, не теряя времени, проскользнул в кабину и опустил щитки. Из-за щитка над водительским креслом выпала связка ключей, и Эль быстро пригнулся и залез в машину. От боли снова перехватило дыхание.

За пояс джинсов Эля все еще был засунут пистолет, который он забрал у одного из людей Санчеса. Эль достал его и протянул Сэндзу:

– Держи.

Эль повернул ключ в зажигании, и пикап рванул с места.

В зеркало заднего вида он видел, что оставшийся в живых бандит вышел из-за второго автомобиля и начал стрелять по ним. Еще куча народу, все в темных костюмах, высыпали на улицу со стороны лестницы, ведущей в казино. Однако не было и следа Диего Санчеса.

Сэндз опустил стекло и высунулся наружу, развернулся лицом назад и открыл огонь.

Эля это напрягало. Грузовичок, подпрыгивая на ухабах, быстро удалялся от казино. Улица кончалась тупиком, и Эль сбавил скорость на повороте – но совсем чуть-чуть. Подручный Санчеса полез во второй пикап, и последним, кого Эль успел заметить в зеркало перед тем, как повернуть, был один из охранников казино, остановивший его.

А потом грузовичок свернул за угол.

– Залезай внутрь! – крикнул Эль. – Они отстали.

Сэндз скользнул обратно.

– Пусто, – сказал он и протянул Элю пистолет.

– Это не мой, – ответил тот.

– Я и не думал, что он твой.

– Ты ранен?

– Нет. А ты?

Эль кивнул:

– Да.

– Твою мать. Серьезно?

– Нет. – Эль посмотрел на свою руку. Рана болела, но боль была приглушенной. Позже она, конечно, чертовски разболится, но пока напряженные нервы делали свое дело. – Не особо серьезно.

– Выберемся за город и там тормознем, – предложил Сэндз.

Эль посмотрел на него, на его окровавленное лицо. Сэндз был еще бледнее, чем прежде, – если такое вообще возможно. Он удерживал свои скованные руки сбоку и прижимал правое плечо к груди. Из-под повязки сочилась кровь, переливаясь в свете уличных фонарей.

– Кто тебя так отделал? – спросил Эль.

Сэндз болезненно улыбнулся:

– Это не они, – сказал он, – это я сам.

Эль пришел в ужас.

– Что? Почему? Почему ты это сделал?

– Ради контроля, Эль, – устало ответил Сэндз, откидывая голову на спинку сидения. – Это все из-за контроля. У кого-то он есть. А у кого-то – нет. Больше нет.

Эль свернул направо и выехал на главную дорогу. Он глянул в зеркало заднего вида – погони нет. Но скорости все равно не сбавил.

– О чем ты говоришь?

– Я говорю, мой дорогой друг Эль, что на западном фронте без перемен. – Улыбка Сэндза стала менее хрупкой и более искренней. – Я говорю, что я победил.

– Голос, – выдохнул Эль.

– Ушел, – с триумфом сказал Сэндз.

Это не могло быть так просто, подумал Эль. Просто не могло. Но он не мог отказаться от переполнившей его отчаянной надежды. Возможно, это действительно было так просто. Возможно, однажды, когда-нибудь они смогут вздохнуть спокойно.

– Остановимся у отеля и заберем машину, – предложил он. – Потом подумаем над тем, как снять наручники.

– Было бы замечательно, – бесцветным голосом отозвался Сэндз. Он с трудом удерживался в сознании.

– Отдыхай, – велел Эль. Его грудь отзывалась острой болью при каждом вдохе, и ныли сломанные пальцы на левой руке. Еще и рана в руке напомнила о себе. Но он никогда не чувствовал себя лучше.

Они снова сделали это. Победили там, где никто не смог бы. И они снова были вместе.

– Эль?

– Да?

– Они тебя избили?

– Немного, – солгал Эль.

– Ублюдки.

Эль ничего не ответил. Ему было стыдно пользоваться слепотой Сэндза таким образом, но кому будет от этого плохо? Сэндзу необязательно знать, как сильно ему досталось.

– Эль? – голос Сэндза был едва громче шепота.

– Что?

– Я рад, что ты не умер.

Эль моргнул. Он не понимал, почему Сэндз это сказал.

– Я тоже, – рискнул ответить он.

Сэндз этого уже не слышал. Он наконец потерял сознание.

К тому моменту, как они доехали до отеля, Эль начал опасаться, что и сам вот-вот вырубится. Но у них не было времени на такие пустяки.

Ранее, перед тем, как покинуть отель, Эль собрал их сумки и сложил в багажник. Так что оставалось лишь спрятать угнанный пикап и перебраться в их машину.

Нужно было помочь Сэндзу выйти из грузовичка. Агент вздрогнул, стукнувшись подошвами об асфальт, и выругался.

– Где мы?

– В отеле, – сообщил Эль. – Мы уезжаем из города.

– Это превосходная идея, – утомленно ответил Сэндз.

Они обогнули машину. Боль в ребрах заставляла Эля спотыкаться и чертыхаться про себя. Когда Сэндз занял свое место на переднем сидении, Эль с облегчением выпрямился. Он зашел со стороны водителя и, стиснув зубы, скользнул внутрь.

– Эль?

– Что?

– Нехер меня обманывать.

Эль покраснел:

– Что?

– Я знаю, что тебе досталось сильнее, чем ты сказал.

Укор в голосе Сэндз подействовал сильнее, чем если бы он кричал или ругался. Эль повесил голову:

– Со мной все будет в порядке.

– Господи, – с отвращением протянул Сэндз. – Эль, ты только взгляни на нас. Ну и парочка.

Эль завел машину.

– Вера Крус?

Сэндз приподнял левое плечо, словно бы едва заметно пожав им:

– Конечно.

– Тебе нужен доктор, – отважился заикнуться Эль.

– Ну так действуй.

Эль нахмурился. У него не было ни малейшего желания оказывать самому себе медицинскую помощь, и он чертовски хорошо понимал, что Сэндз чувствует то же самое.

Он вздохнул:

– Значит, Вера Крус.

– Вера Крус, – выдохнул Сэндз.

Эль вырулил с парковки на дорогу. Он оставил немного денег на подушке своей кровати – достаточно, чтобы оплатить их проживание, – и надеялся, что это умиротворит менеджера отеля. Но если нет, что ж тогда – на них начнет охоту еще одна группировка?

Некоторое время они ехали в молчании. Достаточно долго, чтобы рана на руке Эля перестала кровоточить. Достаточно долго, чтобы оставить позади этот город и Казино дель Суэрте.

– Эль?

Эль подпрыгнул: он думал, что Сэндз спит.

– Что?

– Это не закончилось хорошо. Он вернется.

Эль подумал о том, какое же отчаяние двигало Сэндзом, что он поранил себя так сильно, – только ради того, чтобы повлиять на исход битвы в собственной голове. Он не мог представить, что должен был чувствовать Сэндз, чтобы зайти так далеко.

– Я знаю, – сказал Эль. – И когда это произойдет, мы будем бороться.

– Мы, – произнес Сэндз, так тихо, что Эль едва уловил.

– Мы, – подтвердил Эль. Он понятия не имел, как будет сражаться с безумием своего друга, но собирался приложить все усилия.

– Останови, – велел Сэндз с непонятной силой в голосе. – Останови машину. Сейчас.

Подумав, что того, наверное, тошнит, Эль свернул на обочину. Снаружи было темно, и эту черноту не разбивал ни один фонарь.

– С тобой все нормально?

– Заткнись, – сказал Сэндз. – Не разговаривай.

Он повернулся на сидении и придвинулся ближе к Элю, игнорируя впившийся в ногу рычаг переключения передач. Он поднял скованные руки, хотя Эль видел, что ему больно это делать.

С удивительной нежностью Сэндз коснулся лица Эля.

Эль сидел совершенно неподвижно. Когда пальцы Сэндза добрались до его синяков, он слегка поморщился, но не отодвинулся.

Губы Сэндза тронула странная улыбка.

– И как я мог подумать?.. – прошептал он.

Эль нахмурился:

– Подумать что?

Сэндз замялся и уронил руки обратно на колени.

– Ничего, – сказал он. – Я подумал… ничего.

Эль ему не поверил, но ничего другого не оставалось, кроме как принять это. Он вырулил обратно на шоссе и поехал вперед.

Добавлено спустя 6 минут 11 секунд:
Глава 17: Реакция

Дисклеймер: Эль и Сэндз являются интеллектуальной собственностью Роберта Родригеса. Однако мне кажется, что на эмоциональном уровне они принадлежат мне. Могу я так сказать?
Рейтинг: R за лексику
Краткое содержание: Что случилось после аукциона
Примечание автора: Тысяча благодарностей моей бете Melody.

_______________________________________________________

Он проснулся от шума дождя. Это было так неожиданно, что некоторое время Эль просто лежал; его мозг был способен лишь на базовые функции. Он вообще ни о чем не думал.

В конце концов он вспомнил, что не один, и повернул голову.

Сэндз спал в плюшевом кресле, стоявшем между второй кроватью и стеной. Сначала он явно свернулся в нем, но, задремав, расслабился – сейчас одна его нога свесилась с диванной подушки, а руки покоились на коленях. Дыхание Сэндза было медленным и размеренным, голова была опущена. Эль поморщился от сострадания при мысли о том, как у его друга будет болеть шея, когда тот проснется.

Но все же Эль не мог отрицать, что счастлив видеть Сэндза мирно спящим.

Он повернул голову в другую сторону и бросил взгляд на электронные часы, стоявшие на телевизоре. На мгновение он нахмурился, потом решил, что глаза его не обманывают и дисплей часов ничего не отображает.

Эль осознал, что в комнате довольно темно. Потолочные вентиляторы не вращались. Снаружи продолжал лить дождь, и Эль наконец сообразил, что в мотеле отрубилось электричество, возможно, из-за пронесшегося над ними шторма.

Он медленно сел, морщась при каждом движении. Рука и плечо болели, голова раскалывалась. Хотелось есть, пить и в туалет. Но, несмотря на все это, Эль чувствовал себя лучше, чем в последние три дня.

И он знал, почему. Дело было в человеке, спавшем в кресле.

Он с неохотой перекатился по кровати и встал. Проведя по своему туловищу правой рукой, он притянул поближе левую руку. Его футболка валялась на полу, там, куда он ее кинул, и даже в льющемся через окно сумеречном свете были видны грубые швы на его плече – там, где была рана от пули. Швы были не такими кривыми, какие когда-то получились у Каролины, но очень близко к тому.

Эль улыбнулся. Неплохо для слепого, сказал Сэндз прошлой ночью.

Совсем неплохо, согласился Эль.

Ему стало любопытно, который сейчас час. Судя по всему, он проспал остаток ночи и утро.

Эль направился в ванную, заметив, что Сэндз даже не вздрогнул, когда он прошел мимо. Это было хорошо. Следы иглы на шее и руке Сэндза явственно бросались в глаза, и большую часть времени за прошедшие два дня Сэндзу пришлось провести без сознания, но лекарства не могли заменить настоящий сон.

Над унитазом висело разбитое зеркало, и Эль смотрелся в него, пока делал свое дело. Здесь было еще темнее, чем в комнате, но недостаток освещения не мог объяснить тот факт, что Эль почти не узнавал отражавшееся в зеркале лицо. Синяки только начали бледнеть, на разбитой нижней губе все еще были струпья. Волосы представляли собой спутанную массу: часть их по-прежнему была убрана в хвост, остальные беспорядочно свисали по плечам. На лбу красовалось пятно крови, и Эль с любопытством потрогал его. Было непонятно, его это кровь или Сэндза.

Он умылся, вымыл руки, вытерся полотенцем – с особой осторожностью обращаясь со сломанными пальцами – и вернулся в комнату.

Как раз вовремя, чтобы услышать сухой щелчок пистолета Сэндза, чье дуло было направлено в сторону ванной.

– Это всего лишь я, – сказал Эль.

Сэндз мгновенно снял палец с курка.

– Хорошо. – Он сгорбился в кресле. Прошлой ночью Эль наложил на его глаз свежую повязку, и сегодня был рад видеть, что эта рана больше не кровоточит. – Это в самом деле дождь?

– Ага, – ответил Эль. – В это время года он приходит с залива.

Сэндз кивнул, но ничего не сказал.

Эль уселся на кровать и огляделся.

Мотель был дешевым, но чистым. Он очень напоминал Элю мотель, в котором он останавливался в Акуне, где много лет назад началась вся эта история. Две одинаковые кровати, разделенные тумбочкой, и длинный низкий комод напротив них. Кресло и ковер были одинакового ужасного оливкового оттенка, а стол возле двери был обклеен пленкой «под дерево».

В комнате царил беспорядок. Ночь была наполнена лечением, распиливанием наручников, кровью и перевязкам. На тумбочке красовался открытый пузырек сильного обезболивающего; горлышко небрежно валяющейся на полу бутылки было заткнуто ватой. Кроме того, на полу лежали наручники, две пары ботинок, футболка Эля, катушка почти распутанной лески, две бутылки из-под текилы, окровавленные бинты и пульт от телевизора.

– Ну… – начал Эль и осекся. Ему ничего не приходило на ум.

Сэндз лишь кивнул, откинул голову, скривился и размял затекшую шею.

– Что ты там делаешь? – спросил Эль. Вторая кровать стояла нетронутой.

– Хрен его знает, – отозвался Сэндз, – Я припоминаю, что собирался присесть на секундочку, а потом… доброе утро, звездный свет.

– Вообще-то, я более чему уверен, что сейчас уже день, – сообщил Эль.

– Неважно, – отмахнулся Сэндз.

– Электричество отрубилось, – объяснил Эль. – Так что я не уверен.

Сэндз пожал плечами – приподняв лишь левое плечо.

– Тебе следует показаться врачу, – заметил Эль, зная, что впустую сотрясает воздух.

– Со мной все будет в порядке, – предсказуемо сказал Сэндз – при желании Эль мог бы повторить эти слова в унисон с ним, если не раньше.

Эль кивнул. Возможно, это было нездорово, но его восхищала причина, по которой у Сэндза было повреждено плечо. Он сам никогда бы не смог такое сделать – его бедра были для этого широковаты. Только Сэндз с его худобой мог провернуть этот трюк с наручниками.

Сэндз поерзал в кресле, так что теперь сидел более-менее ровно.

– Окей, Эль, осталось еще одно дельце. И мне нужно сказать это сейчас, пока не стало слишком поздно.

– Что ты подразумеваешь под «слишком поздно»? – спросил Эль. Это прозвучало весьма зловеще.

– Сейчас самое время, – ответил Сэндз. – Дождь, света нет, никто не скажет «я проголодался» или еще какую-нибудь глупость. Не слишком поздно, смекаешь?

Не вполне уверенный, что смекает, Эль, тем не менее, кивнул:

– Ладно.

– Дело в том, – Сэндз глубоко вздохнул. – Дело в том, что случилось в казино, Эль. Тогда я подумал, что убил тебя. Я был в этом абсолютно уверен. И я… я не смог этого вынести. Это было… – Его голос прервался. – Ужасно, – прошептал он. – Это было ужасно.

Эль нахмурился. Он не понимал, почему бы Сэндз мог в такое поверить.

– Его лицо… я думал, это был ты, понимаешь? Я думал, что убил тебя из-за собственной глупости, из-за моих чертовых страхов. И я не мог… Твою мать. – Сэндз резко тряхнул головой, явно задетый своей неспособностью объяснить, что он имеет в виду. Он встал и принялся ходить по комнате, для надежности вытянув руки перед собой.

Эль облегчил ему дело. Он встал так, чтобы оказаться прямо перед Сэндзом.

– И я хотел, – Сэндз коротко рассмеялся – смешком того сорта, который люди издают, когда не верят в то, что совершили. – Я хотел столь многого. Но больше всего я хотел еще раз сделать вот это.

Он вытянул левую руку, притянул к себе голову Эля и поцеловал его.

За все то время, что они были вместе, он никогда не целовал Эля так. От поцелуя у Эля прервалось дыхание. Это было нежно и стыдливо, а еще – уверенно и с осознанием своего права на это. Это был поцелуй двух людей принадлежащих друг другу, нашедших свой дом.

Сэндз отстранился, но его ладонь все еще покоилась на щеке Эля.

– Ты понимаешь? – выдохнул он. – Понимаешь?

У Эля был лишь один ответ.

Он поцеловал Сэндза.

Некоторое время спустя он сказал:

– Почему ты решил, что убил меня? – Эль подумал, что это, возможно, метафора, что Сэндз верил, будто все это время он был в руках охранников казино.

И был потрясен, когда Сэндз рассказал ему о человеке и кинжале.

– Они забрали у меня кинжал. Он пропал, – закончил Сэндз.

Они лежали в постели, но не касались друг друга. Эль смотрел в потолок и тяжело дышал. Он знал тот ужас, который накрывает тебя от осознания, что ты только что убил своего друга, но никогда не был так близок с убийцей. Он не мог представить, что это такое – поверить, что ты своей рукой прервал столь дорогую тебе жизнь.

– Это не имеет значения, – наконец сказал он. – Кинжал никогда не был мне особенно дорог.

Сэндз сел на кровати, опершись на локоть.

– Это имеет значение для меня, – заметил он; его голос казался одновременно намеренно холодным и пылко-взволнованным.

– Тогда мы вернемся и заберем его, – сказал Эль. Это было простое решение, и он сделал его, не задумываясь.

Сэндз, успокоившись, лег обратно.

– Но не прямо сейчас, – поправился Эль. – Сперва отдохнем.

Они заснули.

Когда он проснулся, на улице и в комнате было темно. Сквозь шторы, со стороны парковки, просачивался слабый желтый свет. Сэндз, совершенно обнаженный, сидел на второй кровати, прислонившись к изголовью, согнув одну ногу в колене, а другую вытянув перед собой. Он курил.

– Надо бы нам что-то сделать с этим сопением, Эль. Ты сводишь меня с ума. – Сэндз выпустил в воздух длинную струю дыма.

Эль смотрел. В сумерках ему был виден лишь силуэт Сэндза, но даже так он был красив. Линии его тела были такими плавными, такими стройными. Вскоре после их первого приезда в Вера Крус он обрезал волосы покороче, и они доходили ему до линии подбородка – кроме одной пряди, спадающей ему на щеку. Эль испытывал непреодолимое желание подняться и поцеловать то место, которого касалась прядь, но он заставил себя лежать спокойно и просто смотреть.

– Эль? Ты проснулся?

Он откашлялся после сна и сел.

– Я проснулся.

– Спроси меня?

Эль нахмурился:

– Что?

– Ты меня слышал.

– Что ты хочешь, чтобы я спросил?

– Что угодно, – сказал Сэндз и пожал левым плечом. – Мне просто… – Он тряхнул головой, отчего прядь волос взметнулась вверх. – Мне хочется поговорить. Так что задай мне вопрос.

И Эль спросил:

– Почему ты это сделал?

Сэндз не стал притворяться, будто не понял его.

– Я должен был. – Он докурил сигарету и затушил ее в пепельнице, лежащей рядом с ним на матрасе, потянулся и откинул волосы с лица – добившись лишь того, что непослушная прядь снова свесилась вниз, притянув за собой двух товарок.

– Почему? – спросил Эль. Потолочный вентилятор обдавал его грудь прохладным воздухом. – Почему ты должен был?

– Это был единственный способ, – едва слышно ответил Сэндз. Он не надел свои темные очки, и в сумеречном свете дыра на месте левого глаза казалась всего лишь более темной тенью, выглядя почти так же, как если бы Сэндз все еще был зрячим.

– Это сработало? – поинтересовался Эль, вспоминая, что Сэндз сказал ему в грузовике. «Я говорю, что я победил».

– Временно, – сказал Сэндз. Он улыбнулся – еле заметным движением губ. – Не волнуйся, Эль. Я по-прежнему ненормальный. Все тот же засранец-психопат, которого ты знаешь и любишь.

В комнате стало так тихо, что Эль слышал жужжание ночных насекомых, кружащих вокруг фонаря на стоянке.

Любит ли он Сэндза? Он не знал, и вряд ли сейчас было подходящее время, чтобы выяснять это.
Он пытался придумать, что ответить: что-нибудь умное, что-нибудь, чтобы показать, что он не поддался на подколку Сэндза. Но мозг, по-видимому, отказывался работать. Он не мог ни о чем думать.

– Конечно, это была фигура речи, – сухо добавил Сэндз.

Благодарный за эту отсрочку, Эль проворчал:

– Конечно.

И показалось ему или плечи Сэндза малость поникли?

Но, должно быть, он ошибся, потому что в следующий миг Сэндз поднялся с кровати, снова рассеянно отбросив с лица волосы.

– Что ж, – протянул он, – конечно, я не вижу, зато очень неплохо прочувствовал все это дерьмо на полу, когда пробирался через него. Не думаю, что владелец мотеля завтра будет в экстазе. – Чтобы подтвердить сказанное, Сэндз пинком отшвырнул с дороги футболку Эля. – Нам нужно собрать вещички и валить отсюда к чертовой матери.

– Куда? – спросил Эль.

– Подальше отсюда, – ответил Сэндз.

С этим у Эля трудностей не было.

Они направились в Косумель, остановившись на рассвете, чтобы позавтракать. Переправившись на остров, они поселились в «Holiday Inn». Очень благопристойный, очень американский.

Когда они шли по коридору к своему номеру, из-за угла показались мужчина и женщина, очевидно, супруги. Мужчина был блондином, на голове у него красовалась ковбойская шляпа, а из-по джинсов выглядывали коричневые кожаные ботинки. Весь его вид до того напоминал Сэндза в тот день, когда Эль с ним познакомился, что мариачи не смог сдержать смех.

– Что смешного? – требовательно спросил Сэндз.

– Ничего такого, – сказал Эль. – Ты должен был это видеть.

– Пошел ты, – машинально отозвался Сэндз.

Их номер находился на восьмом этаже. Каждое утро они спускались к пляжу. Днем они возвращались в номер и ложились спать, иногда занимались любовью. Вечером они снова шли на пляж либо заваливались в один из многочисленных клубов и баров Косумеля. Потом опять возвращались в номер и проводили большую часть ночи, отыскивая новые возможности мучить друг друга.

В Косумеле они повели три недели. Они загорели, выздоровели и… заскучали. Они много пили и ели; Сэндз поддразнивал Эля, что тот отрастил себе брюхо. Эль не отрицал.

В Косумеле они отменили Правила. Не все, конечно, потому что некоторые вещи не меняются, но некоторые из них. Достаточно, чтобы подарить Элю надежду. Теперь они могли говорить о том, что делали. Он мог, не моргнув глазом, поддеть Сэндза фразой «ну, дождись только ночи». Теперь он мог без разрешения прикасаться к Сэндзу, и тот не съеживался. Временами по утрам он просыпался и обнаруживал темноволосую голову Сэндза, покоящуюся на его груди, и тогда он лежал совершенно неподвижно, едва дыша от переполнявшей его надежды.

Как-то ночью, сидя на пляже под мерцающими звездами и глядя на подступающий прилив, Эль подумал, что ему не верится, что все происходит на самом деле. Может, ему все это приснилось? Происходящее казалось нереальным.

Сэндз сидел рядом с ним, откинувшись назад и опираясь на руки, зарывшись голыми пятками в песок. Морской бриз взъерошивал его волосы и трепал шелк черной повязки на его глазах. На губах Сэндза играла легкая улыбка. Он выглядел вполне довольным.

Эль улыбнулся, и опять перевел взгляд на набегающие волны. Если бы кто-нибудь еще два года назад сказал ему, что он будет сидеть тут, наслаждаясь моментом, он бы лишь расхохотался. На минуту он представил себе, как было бы здорово сейчас вскочить на ноги и сграбастать Сэндза, не обращая внимания на его протесты. Зайти в воду по колено. Бросить Сэндза в волны и смотреть, как тот отфыркивается и вопит. Начать брызгаться водой. Барахтаться и играть в океане, как дети.

Это было бы весело, но Эль не мог этого себе позволить. Не осмелился бы. Если соленая вода попадет Сэндзу в глазницы, ему будет очень больно. Эль не мог рисковать такими вещами – не ради дурацкой шутки.

Поэтому он просто сидел здесь, в окружении воды и звезд, со своим другом.

За все то время, что они провели в Косумеле в безделье и праздности, было лишь два досадных происшествия. Однажды ночью Сэндзу, редко спавшему спокойно, приснился кошмар, от которого тот кричал и дрожал. Проснувшись, Сэндз не позволил Элю утешить себя или обнять. Это была долгая ночь.

Второй раз случился по вине Эля.

Как-то ночью он проснулся и обнаружил Сэндза стоящим на балконе. Голым. Курящим. Он подошел.

– Тебе не стыдно?

– Ни капли, – Сэндз ухмыльнулся.

– У них есть закон, запрещающий непристойные действия в публичных местах, – сказал Эль. – Это делает тебя преступником.

– Похоже на то, – протянул Сэндз и затушил сигарету об оштукатуренную стену.

Эль обхватил Сэндза, сцепил руки у него за спиной и пошел обратно в спальню, волоча за собой Сэндза.

– Вот так, – тихо сказал он и прикусил Сэндзу нижнюю губу. – Ты нарушил закон. Ты был очень плохим. Идем со мной.

Улыбка Сэндза застыла.

– Нет, – ответил он.

Эль продолжал пятиться назад.

– Ты был плохим, – говорил он. – Настало время принять наказание.

– Нет! – Сэндз вывернулся из его рук и попятился на балкон, пока не уперся спиной в железные перила. Он сильно побледнел и дрожал. – Не был. Не надо.

Так Эль узнал еще одну подробность того ужасного лета, когда Сэндз лишился невинности. И добавил в список еще одно правило: Никогда не говорить о наказаниях или о том, что кто-то был плохим. Эль не возражал. За последние несколько недель было нарушено столько правил, что появление нового его не обременяло.

Но это было самым худшим, что с ними произошло. Все остальное было гораздо лучше.

Несомненно, самым лучшим было молчание. Ни разу за три недели Сэндз не слышал голоса в голове. Сэндз не говорил ему, но Эль знал, что так оно и есть. Спустя столько времени он выучил тревожные сигналы. Агент мог разговаривать нормально, затем его речь становилась бессвязной или вообще обрывалась. И когда он снова начинал говорить, его голос становился грубым, или холодным, или резким. Иногда он неосознанным жестом потирал висок – Эль был совершенно уверен, что Сэндз не замечал, что делает.

Но в Косумеле ничего этого не было. Никаких бормотаний, бесед с самим собой, никаких головных болей, ничего. Тишина.

А еще был смех.

Как в то утро, когда они поднимались на лифте к себе в номер, и на третьем этаже зашла женщина. Американка. Очень красивая и очень высокомерная. Она разговаривала по телефону, отчитывая собеседника.

Когда лифт остановился на восьмом этаже, двери открылись. Эль вышел. Сэндз же прошмыгнул мимо леди, умышленно задев ее.

– Извини, сахарная попка.

Леди чопорно выпрямилась.

– Как вы меня назвали? – спросила она.

Двери лифта закрылись. Сэндз сделал пару шагов по коридору и расхохотался.

Остаток дня Эль с благоговением вспоминал этот момент. Но за последовавшие недели ему не раз доводилось слышать этот смех, и он привык.

Они много смеялись. Над телевизионными шоу, над общими шутками, над тупостью кишащих вокруг американских туристов. У Сэндза был заразительный по-юношески звонкий смех, и Элю никогда не надоедало его слушать. Если бы он не знал, чем ему может аукнуться такой план, он бы изо всех сил старался быть смешным и вызвать у Сэндза смех. Как оказалось, ему не стоило волноваться – эти три недели в Косумеле были переполнены смехом.

Но, как и всему в этом мире, смеху пришел конец.

Его оборвал газетный заголовок. Эль увидел его на первой полосе газеты, которую читал сидевший в гостиничном фойе бизнесмен. «Картель обвиняют в смерти женщины».

Картель.

Они получили три недели, но теперь идиллия кончилась. Реальность больше нельзя было игнорировать.

Эль не смог проглотить свой ланч. Он долго гонял еду по тарелке, и наконец сдался.

– Нам пора возвращаться, – проговорил он.

Сэндз застыл. Это яснее ясного сказало Элю, что Сэндз не помышлял о том, чтобы покинуть Косумель в ближайшем будущем. Эль успокоился и одновременно огорчился. Он почти ожидал, что Сэндз скажет, что сам он понял это уже давно. Но на самом деле казалось, что Сэндз хотел остаться здесь. Он не хотел уезжать.

Но он знал, что это необходимо.

– Ага. Сегодня?

Завтра, хотел сказать Эль. Но если они помедлят, завтра может найтись другая причина, чтобы остаться. Единственной возможностью избежать этого было уехать сейчас.

– Да, – ответил он.

– Я боялся, что ты это скажешь, – произнес Сэндз. Он глубоко вздохнул – и в тот же миг изменился. Смех и добродушие испарились, чтобы смениться холодной силой, которая все эти годы помогала ему выжить. – Тогда поехали.

Эль был в отчаянии. Он не мог припомнить, когда в последний раз чувствовал что-то подобное. А счастье последних недель делало его отчаяние еще глубже.

Пока они собирались, он в последний раз оглядел номер. У него не было возможности играть на гитаре – заживающие пальцы не позволяли. Внезапно этот факт показался ему очень печальным. Настолько, что у него едва не навернулись слезы.

И лишь этой печалью можно объяснить то, что он сказал в следующий момент:

– Мы должны покинуть Мексику.

– Я останусь в стране, – ответил Сэндз. Он стоял в дверях, ведущих на балкон.

Эль пропустил это мимо ушей. Они не могли остаться. Мексика была плохим вариантом. США тоже.

– Мы поедем в Канаду, или…

– Ну да, конечно.

– Или в Аргентину, или…

– Я так не думаю.

– Мы не можем остаться, – твердо сказал Эль, думая о газетном заголовке. – Они рано или поздно найдут нас.

– Ты имеешь в виду, что они рано или поздно найдут меня, – поправил его Сэндз безо всякой горечи. Будто смирившись с этим. – Ты не так заметен. Куда меньше, чем я. Ты должен бросить меня.

– Нет, – выдохнул Эль. – Без тебя не будет нас.

На лице Сэндза проскользнуло странное выражение. На мгновение Элю показалось, что тот вот-вот расплачется. Затем он сказал:

– Я не уеду из Мексики или Кульякана.

– Почему? – требовательно спросил Эль. – Зачем тебе оставаться?

И тогда Сэндз сказал одно-единственное слово – против которого у Эля не было аргументов. Слово, которое изменило все.

– Чиклет. – Сэндз вызывающе задрал подбородок. – Я не оставлю Чиклета.

Эль почувствовал себя ничтожеством. Он неделями не вспоминал о мальчике. Ему стало стыдно.
Но он должен был попытаться. Возвращаться было бы ошибкой – Эль был в этом уверен.

– Мы не можем вернуться. Они поджидают нас. – Диего Санчес специально избегал участия в перестрелке позади Казино дель Суэрте. И Эль был уверен, что знает, почему. – В тот же миг, как мы вернемся, они узнают об этом. Они будут ждать нас.

– Наверное, устроили засаду в доме, – согласился Сэндз. По его тону было очевидно, что он не видит в этом сложности.

Дом. Эль ощутил, как с его лица отхлынула кровь. Он попытался что-то сказать, но выдавил лишь сиплое карканье.

И Сэндз, черт бы его побрал, проявил свою знаменитую интуицию, когда казалось, будто он читает мысли Эля.

– Дом, – сказал он. – Они в доме. Боже, Эль, скажи мне, что Чиклет не там же.

Эль ничего не сказал. Все, о чем он мог думать, – это его просьба к Чиклету. «А ты присмотришь за домом, пока нас не будет?»

– Господи Иисусе, Эль! – крикнул Сэндз. – О чем ты, мать твою, думал?

– Не знаю, – беспомощно ответил он. – Откуда я мог знать?

Сэндз с отвращением покачал головой:

– Ради бога, Эль. Хоть иногда пользуйся мозгами! – Лицо Сэндза ожесточилось, и Эль внезапно осознал, что он разъярен до крайности. – Если они хоть пальцем его тронули… – Он не договорил, но Эль сообразил, что окончание этой фразы сулило ему неприятности.

Он лишь кивнул в ответ – а что он мог сказать? Он облажался и знал об этом.

Полчаса спустя они уже были в пути. Они ехали в полной тишине. Эль заговорил только однажды, чтобы сообщить, что намерен переночевать в Мехико.

Сэндз ничего не ответил.

Так что для Эля оказалось большой неожиданностью, когда Сэндз положил ему руку на бедро всего лишь через полчаса после того, как они выехали из города. Эль затаил дыхание. Сэндз погладил его и ухмыльнулся, нащупав выпуклость в джинсах Эля.

– Что ты делаешь? – спросил Эль.

– Хочу убедиться, что ты будешь готов, когда мы окажемся в отеле, – ответил Сэндз. Он слегка сжал руку, и Эль дернулся.

– С этим, – сухо сказал он, – проблем не возникнет.

Эта ночь была полна напряжения и жестокости. Сэндз укусил его в плечо, и Эль, инстинктивно реагируя на боль, ударил его по лицу.

Воцарилось потрясенное молчание. Эль сжался.

Затем Сэндз усмехнулся:

– Ну, если ты так хочешь…

Они уснули почти под утро: потные и измученные, но более чем удовлетворенные.

В часе езды от Кульякана Эль сбавил скорость. Он надеялся засечь шпионов картеля. Они проехали мимо стоявшей на обочине полицейской машины, очевидно, подстерегающей превышающих скорость, но Эль посмотрел на копа в машине с недоверием. Заранее нипочем не узнаешь. Может, это настоящий коп, а может – настоящий коп на прикорме у картеля. А может, просто переодетый бандит.

Казалось, что каждый житель деревни смотрит на них. Но помахали им только несколько человек. Никто не улыбнулся. Эль чувствовал, как его внутренности сворачиваются в тугой комок. Неужели ребята Санчеса терроризировали этих людей в отместку за то, что те приютили Эля Мариачи и американского шпиона?

– Езжай к дому Чиклета, – велел Сэндз. Это было первое, что он сказал за день, начиная с самого утра. – Хочу убедиться, что все в порядке.

Эль не возражал. Он остановил машину перед домом мальчика. Когда он вырубил мотор, открылась парадная дверь, и вышла мать Чиклета. Она поприветствовала их, но явно не была рада видеть.

– Он в доме, – сказала она.

– Блядь, – громко выругался Сэндз.

Эль поморщился и снова завел машину.

– Что мы теперь будем делать?

– Что ты имеешь в виду, мать твою? – спросил Сэндз. – Мы зайдем.

– Это то, чего от нас ждут, – возразил Эль. Он не трогался с места. – Если мы вернемся домой, то попадем в их ловушку.

– Езжай, – тихо велел Сэндз. – Остановись на дороге, примерно в полумиле отсюда.

– Я тоже люблю его, – сказал Эль. Ему больно было думать, что этот храбрый мальчуган оказался в руках такого человека, как Диего Санчес. – Но это не выход. Сначала нужно придумать план.

Сэндз ничего на это не ответил. Он лишь склонил голову и сжал в кулаки лежащие на коленях руки. От него волнами исходило безмолвное разочарование, и Эль не осмеливался взглянуть в его сторону.

Эль насупился, но нажал на газ и поехал через деревню.

– Это очень плохая идея.

Сэндз снова ничего не ответил.

Эль медленно ехал по дороге, ведущей к его дому. Хотя, на самом деле, не его. Сначала дом принадлежал Хорхе Рамиресу, а сейчас – Сэндзу. Он лишь жил в нем с позволения Сэндза.

Нет, подумал Эль. Я живу здесь. Это мой дом.

И вдруг сама мысль о том, что на его дом напали – снова – переполнила его гневом. Он много лет был в бегах, стойко выдержал потерю своего последнего дома, но с него хватит. Он больше не собирается убегать, и не собирается позволять им забрать у него еще один дом.

И Чиклет. Если они тронут его, я убью их всех до единого. Начиная с Санчеса.

Если где-то возле дороги и прятались люди, Эль их не видел. Не то чтобы у них была в этом необходимость. В кантине, за одним из уличных столиков, сидел мужчина в темных очках и потягивал пиво. Когда Эль проехал мимо, тот достал мобильник.

Санчес знал, что они едут.

Через полмили Эль съехал на обочину и остановил машину. Он так часто ходил этой дорогой на рынок, в город, навестить Чиклета, на исповедь в церковь… но сегодня, размышлял Эль, может статься, он пройдет по ней в последний раз.

Он начал открывать дверцу, но Сэндз положил ладонь ему на руку.

– Погоди.

– Что такое? – Эль развернулся к Сэндзу.

Агент выглядел на удивление мрачным.

– Однажды я сказал тебе, что обрету смысл в жизни, и неважно, где я его найду. Помнишь?

Эль помнил. Они говорили об этом в номере отеля, где они решили быть честными друг с другом, где зародилось их доверие.

Сэндз потянулся и, неуклюже отыскав губами его рот, поцеловал его. Это был нежный поцелуй, совершенно не сочетавшийся с холодным выражением лица Сэндза.

– Зачем ты это сделал? – спросил Эль; его сердце стучало, как бешеное.

– Я нашел свой смысл, – ответил Сэндз без улыбки.

Эль нахмурился. Если это правда, почему Сэндз не выглядит хоть сколько-нибудь счастливым?

– И прости меня, – продолжил Сэндз, – но по этой причине я не могу позволить тебе пойти со мной.

Его кулак врезался в подбородок Эля, отчего голова последнего откинулась назад. Ее пронзила острая боль. Потом Сэндз ударил его еще раз, и больше ничего не было.

Лишь темнота.
У д'Артаньяна кончились деньги, улицы, у д'Артаньяна кризис прожитых лет,
На подоконнике комнаты квохчет курица, и не осталось искренних на земле...

(c) Габриэль ака Кэп

Аватара пользователя
Lupa
Сообщения: 240
Зарегистрирован: Ср июл 14, 2010 9:54 pm
Откуда: вторая звезда слева
Благодарил (а): 5 раз
Поблагодарили: 6 раз
Контактная информация:

Re: Miss Becky - Que Quieres En La Vida (перевод)

#16 Сообщение Lupa » Ср май 21, 2014 4:55 am

Глава 18: Жертва

Дисклеймер: Сэндз мне не принадлежит. Если б так, я бы ни за что не позволила бы ему такую безумную выходку.
Рейтинг: R за лексику и некоторую жестокость
Краткое содержание: Сэндз выясняет, как далеко может зайти, чтобы спасти Эля.
Примечание автора: Вот что получается, когда я пишу про психопатов. Идея этой главы не моя, честно!
И миллион благодарностей Melody за то, что указала мне на огромную дыру в сюжете и убедилась, что я ее закрыла. И за то, что посылала чудесные картинки, скрасившие мой день.

__________________________________________

«Я обрел смысл жизни».

Правда. Чистая правда.

«И прости, но именно поэтому я не могу позволить тебе пойти со мной».

Эль наверняка разозлится. Ну, это чертовски плохо. Но он не мог этого сделать. Не мог позволить Элю добровольно сунуть голову в петлю. Потому что в Эле и заключается этот пресловутый смысл.

В Эле и Чиклете. Они – все, ради чего стоит жить. Они так много для него сделали. Теперь его черед.

Сэндз хмыкнул и вылез из машины. Кто бы мог подумать? Шелдон Джеффри Сэндз наконец-то узнает, что такое самопожертвование. Леди и джентльмены, возможно, наш бедный затраханный мальчик все-таки не безнадежен.

На то, чтобы вытащить безвольное тело Эля из автомобиля и засунуть его в придорожную канаву, ушло некоторое время. Затем ему пришлось повозиться, чтобы найти достаточно крупную ветку и прикрыть ею мариачи. К тому моменту, как Сэндз закончил, он весь вспотел, и руки дрожали.

Твою мать, неужели он действительно собирается это сделать?

Сэндз пошел вдоль дороги. И, господи боже, кажется, он действительно делает это.

Потому что после отъезда из Косумеля понял одну вещь. Ну, на самом деле, две вещи.

Во-первых, он пойдет на все ради безопасности Чиклета. А если уже слишком поздно, и мальчик попал в лапы картеля, он сделает все, чтобы освободить его.

А во-вторых, он не может отдать Эля Диего Санчесу. Эля, который бросил вызов казино, битком набитому людьми картеля, чтобы спасти его. Картель хочет заполучить Эля сильнее, чем его самого. Сендз знал это. Эль знал это. И все равно пришел за ним.

И в тот раз Элю повезло, но никто не может гарантировать, что это повторится. Если Эль внаглую войдет в дом, то умрет раньше, чем переступит порог.

Сэндз не мог позволить этому случиться. И не позволит.

Он шагал по дороге. Обычно, уходя в город и возвращаясь обратно, он всегда точно знал, где находится. Он считал шаги и прислушивался к звукам вокруг. Но не сегодня. Сэндз не был уверен, как далеко Эль отогнал машину и как долго придется идти, прежде чем его кто-нибудь заметит.

Ничего страшного. Сэндз верил, что картель найдет его первым.

– Эй, – прошептал он. – Ты здесь?

Ответа не было. Голос в его голове молчал.

Сэндз кивнул. Ничего страшного. Он был готов заключить с голосом пакт – ты помогаешь мне, я помогу тебе – но если тот не подает признаков жизни, тем лучше. В конечном счете, ему это не нужно. Перемирие было планом «Б». Лучше так, лучше, если он сделает это один.

Иногда жизнь – действительно смешная штука. Как то, например, что ему потребовалось тридцать пять лет, чтобы понять, чей это голос.

«Я – это ты!»

Да, безусловно. Тогда почему голос сильнее, умнее и храбрее?

Ну, потому что он сам был таков.

Голос не боялся действовать, потому что Сэндз не боялся. Голос знал, как манипулировать людьми, потому что он знал. Сам по себе голос не знал ничего. Он был всего лишь звуком.

Всего лишь голосом.

«Но все же следует быть осторожным, – подумал Сэндз. – Подобные мысли могут привести к неприятностям. Это гораздо больше, чем просто голос, и ты это знаешь».

Да, да, он знает. И когда безумие вернется – а Сэндз был уверен, что вернется, – это будет ужасно. В тот день произойдет битва за его разум, и призом будет его же психическое здоровье. Если он проиграет эту битву – потеряет все.

Но оставалась надежда, что этот день наступит не скоро. Сэндз был в этом уверен. Сейчас он полностью контролировал себя. У голоса не было шансов. Настоящая опасность грозит только в случае, если он потеряет контроль.

Или если контроль у него отберут.

– Неа, – прошептал Сэндз. – Ни за что не дам этому случиться.

Да кого он обманывает? Он идет безоружным в лапы картеля – пистолеты он оставил Элю в надежде, что тот увидит их и поймет, что он сделал. Он на самом деле думает, что выйдет сухим из воды?

Раздался выстрел. Его заметили.

– Руки в гору!

Быстро приближающиеся шаги. Звуки взводимых курков. Сэндз остановился и, не сдержав усмешку, поднял руки. Это, и правда, было довольно забавно.

– Не двигайся, говнюк, – приказал кто-то.

Ему грубо заломили руки и защелкнули на запястьях наручники. Толстые мясистые пальцы ухватили его за локоть и толкнули вперед. Сэндз сдержал порыв отшатнуться от нежелательного прикосновения. Он разрешал Элю касаться себя, но только потому, что знал – тот не причинит ему вреда. Насчет этих ребят он не был так уверен – наоборот, они наверняка ждут не дождутся возможности навредить ему.

– Как дела, парни? – беспечно спросил Сэндз.

Ему отвесили затрещину. Не сильную. Просто чтобы напомнить, кто тут главный.

Остаток пути они вели его. Вниз по дороге, вверх по улице, к дому. Один из них держал его, остальные крутились поблизости. Сэндз услышал голоса, тяжелые шаги, шорох ткани, звон оружия – и осознал, что во дворе полно народу. И еще больше на крыльце.

И что с крыльца доносится совсем другой голос. Юный, напуганный. Почти сразу оборвавшийся.

Чиклет.

– Агент Аренас, – сказал Диего Санчес, использовав испанскую транскрипцию его фамилии.

– Сэндз, придурок, – огрызнулся он.

– Правильно, – беззлобно ответил Санчес.

Сэндз снова услышал голос Чиклета, на этот раз приглушенный. Видимо, они заткнули мальчику рот кляпом – или кто-то зажимал ему рот рукой.

– Отпусти парня.

По двору прокатился изумленный шепот. Как он узнал? – гадали все. Он же вроде как слепой?

Сэндз слабо улыбнулся:

– Отпусти его, Санчес.

– Ты не в том положении, чтобы выдвигать требования, – возразил тот.

– Очень скверно, – заметил Сэндз, – но одно все же выдвину. Отпусти парня, или хуже будет.

Снова перешептывания. Он точно один? Вдруг они уже окружены? Сэндз представлял себе, как они беспокойно оглядываются, всматриваются в заросли кустарника, смотрят на дорогу в ожидании нападения. Ему очень понравились эти образы.

– Думаю, ты блефуешь, – заявил Диего Санчес. – И знаешь, почему я так думаю? Потому что знаю, что с тобой был только мариачи. Кстати, где он?

Сэндз пожал плечами:

– А хрен его знает. Трусливый ублюдок. Не захотел ввязываться в это дерьмо. Высадил меня и укатил. Наверное, сейчас уже на полпути к побережью.

Диего Санчес недоверчиво фыркнул.

– Значит, ты один, – сказал он. – Внаглую приперся сюда. Могу я спросить почему? Ты же знал, что тебя ждут.

– Знал, – ответил Сэндз. – И ты знаешь, из-за кого я здесь. Он стоит на моем крыльце. И если хоть кто-то из твоих ребят навредил ему, я тебя убью.

– Ты меня поражаешь, агент Сэндз, – усмехнулся Санчес. – Судя по тому, что я слышал, ты – хладнокровный убийца. Но вот ты здесь ради ребенка.

Сэндз промолчал. Они не поймут. Проклятье, да он сам себя едва понимал. Знал только, что при одной мысли, что кто-то из этих мудаков посмеет тронуть Чиклета, у него вскипает кровь. Этого нельзя было допустить. Просто нельзя.

– Где Эль Мариачи? – продолжал допрашивать Санчес.

– Предлагаю сделку, – сказал Сэндз, игнорируя вопрос. По правде говоря, от этого вопроса его уже с души воротило. Кажется, с тех пор как Эль вытащил его из дома Рамиреза, всякий раз находился кто-нибудь, кто спрашивал об этом. Эль Мариачи. Эль Мариачи. Послушать их – так подумаешь, будто у картеля нет других дел, кроме как охотиться на Эля Мариачи. – Ты отпускаешь мальчика. Он уходит отсюда и возвращается домой. Ты оставляешь в покое жителей этой деревни. Ты забываешь, что вообще слышал об Эле Мариачи, и перестаешь его преследовать. Смекаешь?

Заявление было встречено ошеломленным молчанием. Несколько человек во дворе хихикнули. Наконец Диего Санчес не без усмешки поинтересовался:

– И почему я должен так поступить?

– Потому что в этом случае, – объяснил Сэндз, – я обещаю пойти с тобой. Спокойно. Без суеты. И ты сможешь делать со мной все, что захочешь.

С крыльца донесся отчаянный приглушенный крик.

«Расслабься, Чиклет. Я знаю, что делаю».

И что самое странное – так оно и было. Два года назад он и представить себе подобного не мог. Год назад он мог обдумать эту идею, но ни за что бы не реализовал. Но сейчас все было по-другому. Сейчас он мог это сделать.

Он намерен был это сделать.

– Будь уверен, агент Сэндз, я сделаю с тобой то, что хочу, – сказал Санчес, и теперь в его голосе не было ни капли веселья.

– Но это произойдет, только если ты отпустишь мальчика, – не отступал Сэндз.

– Я могу попросту пристрелить тебя прямо сейчас, – фыркнул Санчес.

– Можешь, – пожал плечами Сэндз. Он чувствовал, как по жилам разливается полузабытый азарт. Он победил. Игра еще не окончена, но он уже победил. – Но тогда получится, что ты потратил деньги впустую, не так ли?

В последовавшей за этим тишине он практически слышал, как внутри Санчеса разгорается гнев. Сэндз приготовился к удару, но его не было.

– Педро, – слишком ровным голосом приказал Санчес, – отведи мальчишку домой.

Сэндз позволил себе тонкую улыбку:

– Я знал, что ты смотришь на вещи так же, как я.

Кто-то пересек двор и направился к нему. Скорее всего, Диего Санчес. Сэндз вновь напрягся, ожидая удара.

Его обеспокоило, что тот, кто держал его, стоит так близко. Очень близко. В животе зашевелился червячок страха. Очень нежелательного.

«Не смей, – сказал он себе. – Не смей. Не смей. Сходить. С ума».

Если он запаникует, если утратит контроль, голос может вернуться. Нужно держать контроль.

Сэндз кашлянул:

– Итак. Диего, приятель. Ты ведь не собираешься… хм… приставать ко мне? – Он постарался, чтобы это прозвучало небрежно, словно праздный вопрос.

Санчес коротко злобно хохотнул. Теперь он находился куда ближе.

– Нет, агент Сэндз. Уверяю, ни мне, ни моим людям твоя задница не интересна.

– Что ж, приятно слышать. – Он немного расслабился. Но не слишком. Если они заметят его реакцию, то могут изнасиловать его просто из принципа. И тогда он точно лишится рассудка.

Санчес продолжил:

– Нам будет интереснее послушать твои крики.

Сэндз кивнул.

– И снова – приятно слышать, – протянул он.

Шаги замерли прямо перед ним.

– Мариачи, – заявил Диего Санчес. – Ты защищаешь его.

– Как скажешь. – Сэндз еще раз пожал плечами, будто его совсем не занимали вопросы жизни и смерти. Внезапно он сообразил, что так и не слышал, чтобы кто-нибудь ушел с крыльца. Этот парень, Педро, по-прежнему стоял там, удерживая Чиклета. Вот дерьмо. Это нехорошо.

– Ты предлагаешь свою жизнь в обмен на его?

Сэндз размышлял об этом. Его жизнь недорого стоила – иначе не скажешь, – но он думал, что достаточно, чтобы спасти Эля.

Во всяком случае, он на это надеялся.

– Да.

Санчес наклонился – Сэндз внезапно почуял запах текилы и сандала.

– Я принимаю твое предложение. Ты умрешь, агент Сэндз.

Сэндз слегка выпрямился, выдергивая руки из хватки своего конвоира, и демонстративно вздернул подбородок. Он гадал, будет ли это пуля в голову или в грудь. Возможно, в живот – и они будут наблюдать, как он истекает кровью. На самом деле его не волновала собственная смерть, но жаль, если это произойдет на глазах у Чиклета.

– О, не прямо сейчас, – заверил его Санчес. – Нет, это займет некоторое время. Ты будешь умирать медленно, агент Сэндз. Мучительно. Одна смерть за каждого из моих людей, убитого тобой. Начиная с Рамона Эскаланте.

Это было неожиданно. Сэндз вздрогнул:

– Эскаланте?

– Он был моим братом, – произнес Санчес. – Пусть и сводным, но все же братом – во всех смыслах.

Он придвинулся и сдернул с Сэндза темные очки.

Люди во дворе разом громко втянули воздух и загомонили. Кто-то выругался. Кто-то засмеялся.

– Меня здесь не было в тот день, когда Армандо лишил тебя глаз, зато Рамон был. Он часто мне это описывал, – голос Санчеса превратился в доверительный шепот. – То, как ты кричал.

Сэндз оскалился. При мысли о том, что все эти люди пялятся на него, на пустые глазницы, ему хотелось заорать от бешенства и разбить им головы. Он ненавидел, когда на него глазеют. Он ненавидел, что все они могут видеть его увечье, прискорбную причину, по которой он сегодня стоит здесь, предлагая им себя, как хренов жертвенный агнец. «Если бы у меня были глаза, ублюдок, если бы я мог тебя видеть, думаешь, я стоял бы тут вот так? Ты бы уже был мертв».

– Я еще услышу эти крики, – сказал Санчес. – Перед тем как я наконец позволю тебе умереть, ты сто раз будешь умолять меня о смерти.

– Я вижу, – осторожно заметил Сэндз, не в силах промолчать – слова лились сами собой. Затем, неожиданно оживившись, он спросил: – А Рамон, – он нарочно покатал на языке «р» – сообщил тебе, что я сумасшедший? – и ухмыльнулся.

– Не было нужды, – ответил Санчес. – Мы знали, даже до переворота. Об этом было написано в письме.

Ухмылка Сэндза слегка померкла:

– В письме?

– В письме, рассказавшем нам о тебе. Вижу, ты не в курсе.

– Нет, – тихо пробормотал Сэндз. Письмо. О господи.

– Его написала женщина. Она представилась бывшим агентом ЦРУ, рассказала о тебе и предупредила, что ты намерен прикарманить деньги, предназначенные для генерала Маркеса. Из-за этого письма Барилльо велел своей дочери втереться тебе в доверие, чтобы мы смогли выведать твой план. Так мы узнали, что ты задумал, агент Сэндз. Вот почему нам удалось заполучить тебя. И твои глаза.

Сэндзу стало тошно. Письмо. Написанное женщиной. Должно быть, Белиндой Харрисон. С ее стороны было чертовски умно представиться бывшим агентом ЦРУ, чтобы наверняка убедить Барилльо поверить ей. В тот день, когда она заявилась к ним домой и обнажила собственное безумие, Сэндз предположил, что она его сдала, но это было лишь предположение. Он не был уверен до конца.

Теперь он знал точно.

Письмо. Бел «Эта Сука» Харрисон имела привычку хранить улики. Это означало, что у нее должна была остаться копия письма.

А это означало, что Эль знал. Потому что Эль наверняка нашел это письмо в доме Белинды в тот день, когда случился ураган, в тот день, когда Сэндз убил ее.

Эль знал. И ничего ему не сказал.

Сэндза охватила холодная ярость. Он никогда в жизни не чувствовал себя настолько преданным. Даже когда Ахедрес села за его столик в том кафе. У него не осталось секретов от Эля, но ей-богу, кажется, Эль продолжал утаивать от него кое-что. А чем тогда были все эти разговоры о доверии? Очевидно тем, чем и являлись – всего лишь разговорами.

Сэндз горько, безрадостно усмехнулся:

– Снова поимела. Старая добрая Бел.

Санчес либо не врубился, либо не показал виду:

– Да, я бы сказал, что тебя поимели, агент Сэндз. – И его фамилию он произнес совсем другим тоном.

Сэндз напрягся, но, конечно, ничего не мог поделать. Его ударили по затылку рукояткой пистолета, и он упал, упал во тьму куда беспросветнее слепоты.

Последнее, что он слышал, – голос Чиклета, выкрикивающий его имя.

Придя в себя, Сэндз обнаружил себя трясущимся в багажнике автомобиля. Руки были по-прежнему скованы за спиной. В голове пульсировало, живот крутило.

– Ох, как оригинально, – пробормотал он.

Голову охватил новый приступ боли – будто оправдывающийся, будто говоривший: извини, что все так обернулось.

– Да, да, да, – вздохнул Сэндз.

Он гадал, как скоро они подъедут к его новому дому. К его последнему приюту.

Сэндз не сопротивлялся, когда они пришли, чтобы вытащить его, но один из людей Санчеса оказался не в меру старательным и двинул его так, что он ударился о заднее крыло машины.

Сэндз сполз на землю; мир стал туманным и расплывчатым. Слух сохранился, но звуки стали далекими и приглушенными. Он не мог встать самостоятельно, так что его подняли и поволокли вперед. Сэндз понял, что его внесли внутрь, потому что внезапно перестало пригревать солнце, но это было все, что он мог сказать. Они в равной степени могли быть как на фабрике по производству ядерного оружия, так и в двуспальном домике.

Однако к тому времени, как движение вперед прекратилось, в голове у Сэндза прояснилось. Кажется, ему даже удалось пройти последние несколько шагов самостоятельно. Потом они дернули его, останавливая, и Сэндз замер, слегка покачиваясь и молясь, чтобы его не вывернуло при первой же попытке открыть рот.

– Я бы пригласил тебя в дом, – раздался голос Диего Санчеса, – но приглашают только гостей. А ты не гость.

Сэндз рискнул кивнуть – и тут же пожалел об этом, когда затылок пронзило острой болью.

– А как ты называешь людей вроде меня? – тихо спросил он, радуясь, что удалось выговорить слова без запинки, и, слава богу, изо рта вылетели лишь слова. – Заключенный? Пленник? Заложник?

– Muerto, – жестко ответил Диего Санчес.

Мертвец.

– А. – Сэндз кивнул еще раз.

Он решил, что они находятся в кабинете – из тех, что есть в доме каждого бизнесмена. В комнате было довольно тепло, что говорило об обилии окон. Судя по звуку, Санчес куда-то сел – несомненно, за стол красного дерева. Двое конвоиров стояли по обе стороны от Сэндза, не прикасаясь к нему, но достаточно близко, поскольку, покачиваясь, он дотрагивался до ткани их рубашек.

– Итак, – начал Сэндз. – Парень вроде тебя. Вероятно, начинал как мальчик на посылках, я прав? Занимался поставками, чтобы доказать, что тебе можно доверять. Потом свел знакомство с большими шишками и заработал еще больше очков. Ты быстро всему научился. Перестал суетиться и теперь сам руководишь теми, кто занимается поставками. Я прав?

– Чего ты хочешь? – спросил Санчес. Напряжение в его голосе подсказало Сэндзу, что – о, да, – он попал в точку.

Он не удивился. Ему еще не попадались люди, которых невозможно было разгадать.

– Я хочу предложить тебе сделку, – сказал Сэндз.

– Ты уже заключил одну, – холодно напомнил Санчес. – Боюсь, лимит моего благодушия уже исчерпан.

– Но ты еще не слышал, что я собираюсь предложить, – возразил Сэндз.

Диего Санчес вздохнул:

– Ты испытываешь мое терпение, агент Сэндз. А когда я теряю терпение, то очень злюсь. И когда я злюсь, то только крики врагов могут вернуть мне нормальное расположение духа.

– Это мне по душе, – сказал Сэндз. Он не боялся Диего Санчеса или того, что они могут с ним сделать. В конце концов, он сумел выжить после всего дерьма, через которое прошел. Черт, да он был ребенком, когда с ним случилось худшее из возможного. И да, пускай из-за этого он лишился рассудка, но за выживание всегда приходится платить.

Поэтому Санчес был ему не страшен.

– Вот мое предложение: позволь присоединиться к тебе.

Парень справа от него издал удивленный смешок. Парень слева промолчал. Диего Санчес поинтересовался:

– И почему я должен это сделать?

– Я шпион, – просто ответил Сэндз. – И очень хорош в своем деле. Ты это знаешь – иначе бы я не сумел прожить в этой стране так долго. Я отличный стрелок, я американец и я слепой. Никто не станет подозревать слепого американца. – Он усмехнулся.

Диего Санчес явно обдумывал его слова. Сэндз понял это по тому, как парень слева от него внезапно взволнованно переступил с ноги на ногу.

– Я бы хотел сперва испытать тебя. Убедиться в твоей лояльности.

Сэндз кивнул:

– Конечно. Я ждал этого.

– Тот, кто хочет присоединиться к моему картелю, сначала должен выполнить задание, – сообщил Санчес. – Обычно это касается нашего товара, но не думаю, что тебя интересуют наркотики.

Сэндз покачал головой:

– Ты знаешь, что я плевать хотел на твои наркотики – или чьи-либо еще.

– Как я и сказал, – повторил Диего Санчес. – Поэтому твое задание будет другим. Убей Эля Мариачи.

Сэндз пожал плечами, хотя это было нелегко – скованные за спиной руки свело судорогой.

– Ладно.

– Ладно? И ты ждешь, что я тебе поверю? – холодно спросил Санчес.

– Ну конечно, – протянул Сэндз. – Я имею в виду, что он разозлил меня, свалив к чертям и бросив меня тут, но, знаешь, все же было здорово оказаться подальше от него. Он реально достал меня. И тебя бы достал, поживи ты с ним. Кроме того, разве ты забыл? – он ощерился. – Я сумасшедший. А безумцы не завязывают отношений. Это слишком… нормально. – Сэндз хохотнул и согнал улыбку с лица. – Так что да, я убью его для тебя.

Конечно, он не мог, и знал это. Если Санчес раскусит его блеф, он представления не имеет, что делать дальше.

К несчастью – или, возможно, к счастью, как посмотреть, – Санчес на это не купился.

– И все же ты поставил одним из условий сдачи, что я отпущу его, – заметил глава картеля.

Сэндз театрально вздохнул:

– Да, так оно и было. – Он снова пожал плечами, хотя уже понимал, что этот раунд он проиграл. – Но эй – это звучало неплохо, верно?

– Ты полагаешь, я настолько глуп? – прорычал Санчес. – Даже если бы я не знал, что ты лжешь насчет желания присоединиться к нам, ты правда думаешь, что я дал бы тебе пистолет?

И опять Сэндз пожал плечами.

– Ну и что? Чтобы убить кого-нибудь, мне не нужен пистолет. – Он ударил вбок правой ногой, попав под колено стоявшему рядом мужчине. Тот с удивленным воплем повалился на пол.

Сэндз упал вместе с ним, коснувшись пола лишь на долю секунды позже. Он передавил мужчине горло правым коленом и потянулся назад, ощущая отголоски застарелой боли в правом плече. Когда его скованные руки нащупали шевелюру мужчины, Сэндз рванул его голову вверх и вбок. В комнате раздался громкий треск сломанных позвонков.

Послышались быстро приближающиеся шаги. Три пары ног. Сэндз сообразил, что в комнате находилось еще трое, возможно, возле Диего Санчеса.

Они скинули его с мертвеца и швырнули на пол. Тяжелые ботинки беспорядочно врезались ему под ребра, в живот, в голову. И не имело значения, сколько их было. Когда из тебя выколачивают дерьмо, большая часть вещей теряет свое значение.

Они не прекращали бить, пока не подошел Санчес.

– Ты убил Хосе, – сказал наркоторговец. – Еще одна смерть, за которую ты заплатишь.

Санчес опустился рядом с ним на колени. Сэндз хотел было плюнуть в него, но ботинок, упиравшийся ему в затылок, вжал его лицом в пол, так что шансов не было.

– Думаю, в итоге я все же приглашу тебя, – проговорил Диего Санчес. – Потому что ты пробудешь здесь долго, агент Сэндз. Очень долго.

– Пошел ты, – огрызнулся Сэндз.

– Я знаю, что Эль Мариачи придет за тобой, – заявил Санчес. – На самом деле, я рассчитываю на это. Вот почему я взял тебя с собой. – Его голос слегка отдалился – Санчес встал. – Эль Мариачи явится сюда, и я его убью. А ты, агент Сэндз, будешь слушать его предсмертные крики. Это станет последним, что ты услышишь перед собственной смертью.

– Он не придет, – выдавил Сэндз, и ботинок надавил сильнее, не давая ему говорить.

– Может, и нет, – сказал Санчес. – В любом случае, это неважно. Ты все равно умрешь. Но мы посмотрим. Подождем и посмотрим.

Санчес ударил его. Яркая вспышка боли взорвалась у Сэндза перед лицом, а затем исчезла.

Затем исчезло все.

Сон был ужасен. Солнце било Сэндзу в лицо, но, несмотря на это, ему было холодно, так холодно, как будто он никогда больше не сможет согреться. Его держали двое, а он дергался и старался высвободиться, осыпая их проклятьями. У него не были связаны руки, но это не имело значения, потому что он по-прежнему не мог освободиться.

Эль Мариачи кричал.

Люди смеялись. Крики Эля стали ослабевать.

К Сэндзу подошел Диего Санчес.

– Возьми это. – И сунул ему в руку кинжал со скорпионом. Рукоятка была горячей, она обжигала ладонь, оставляя метку прямо поверх шрама от раны, из которой однажды напилось это лезвие. – Порежь его.

Разве у него был выбор? Он принял это решение и теперь должен был следовать ему. Сэндз направился через двор, сжав в руке обжигающий кинжал. Подойдя к Элю, он остановился и поднял руку – теперь он мог коснуться Эля, мог понять, что они сделали.

Эль был прикован к столбу, обвиснув в цепях. Кругом была кровь. Так много крови. Мариачи умирал.

– Отрежь ему кисти, – приказал Диего Санчес.

Сэндз поднял руку выше, нащупывая лицо Эля, и закричал от ужаса. Они забрали у Эля глаза.

– Ты был прав, – вздохнул Эль.

– Насчет чего? – простонал Сэндз. О боже. Они вырезали Элю глаза.

– Насчет всего, – ответил Эль.

Все вокруг орали на него, глумились, смеялись, подначивали резать.

– Прости, – сказал Сэндз. – Я никогда не хотел этого.

– Я знаю, – прошептал Эль.

– Увидимся на другой стороне, – пообещал Сэндз.

Он нанес удар. Всего один. Из раны на горле Эля хлынула кровь. Мариачи вздохнул. Может быть, поблагодарил его.

Сэндз поднес кинжал к собственной глотке, но раньше, чем успел пролить кровь, воздух наполнился звуками выстрелов. Его тело дергалось и крутилось, содрогаясь от ударов пуль и медленно опускаясь.

А потом под ним оказалась земля. Мягкое падение. Он лежал так несколько мгновений, затем открыл глаза.

Перед ним стоял Эль, а рядом с ним – красивая темноволосая женщина. Она держала на одной руке маленькую девочку, другой рукой обнимая Эля за талию.

Эль протянул руку. Сэндз улыбнулся.

Улыбаясь, он поднялся и пошел к ним.

Сэндз резко проснулся. Боль немедленно завладела избитым телом, требуя внимания.

Он со стоном повернулся набок, подтянув колени к груди и сворачиваясь в комок. Он понятия не имел, где находится, но воздух был прохладным и влажным. Возможно, в винном погребе. Определенно где-то под землей.

Ладно. Оставаться спокойным. Он просто должен оставаться спокойным. Он это может.

Но глубоко внутри его головы что-то зашевелилось и приоткрыло сонные глаза.

Добавлено спустя 10 минут 17 секунд:
Глава 19: Осознание

Дисклеймер: Я – не Роберт Родригес, так что Эль и Сэндз мне не принадлежат. И никакой выгоды с этого фика я не получаю.
Рейтинг: R за лексику
Краткое содержание: Эль наконец это осознает.
Примечание автора: Появление этой главы во многом обязано моей бете Melody. Она угрожала превратить Эля в отбивную, если он не посидит и не подумает кое о чем. И, как всегда, она заставила меня исправить все ошибки и неточности. Так что Melody, детка, это для тебя.

______________________________________


Эль слышал пение. Что было странно, поскольку в настоящее время он не был знаком ни с кем поющим. Вернее, ни с одной женщиной – а голос был определенно женским.

Текст был на английском, и он с трудом понимал смысл. Эль гордился тем, что свободно владеет этим языком, но куда сложнее разобрать слова, когда их поют. Он понимал дай бог каждое второе слово. Однако этого было достаточно, чтобы сообразить – это песня о любви, сожаление об упущенных шансах.

И внезапно Эль понял, что узнает этот голос. Он широко распахнул глаза.

Каролина улыбнулась ему.

– Hola, – мягко поприветствовала она.

Эль сел; его сердце билось так сильно, что становилось физически больно.

– Каролина! – хотел крикнуть он, но с губ сорвался лишь едва уловимый шепот.

– Ты все еще делаешь это, – сказала Каролина и покачала головой. – Эй, mi querido*, о чем ты переживаешь?

– Что? – не понял Эль.

– И кто же слеп? – спросила Каролина.

Эль моргнул:

– Его зовут Сэндз. Он… – И вдруг осознал, что вопрос не стоило понимать буквально. Он покраснел и опустил голову.

Каролина наклонилась к нему, и Эль ощутил легкое прикосновение, подобное дуновению ветерка.

– Не нужно бояться, любовь моя.

– Я боюсь, – признался он. Все, о ком он заботился, умерли. Всех, кого он любил, у него отобрали. Какое право он имел подвергать опасности кого-то еще?

Как он мог позволить себе снова испытывать чувства?

И Каролина, его прекрасная погибшая Каролина. Как он мог предать память о ней?

– Нет, – сказала та, столь ласково, что Эль сумел поднять на нее взгляд. – Я же сказала, не бойся. Ты не предашь меня, если полюбишь кого-то другого.

– Я не знаю, что делать, – прошептал он. – Скажи мне. Скажи, что делать.

– Ты должен следовать зову сердца, – ответила Каролина и улыбнулась. – Как делал всегда.

Она встала. Эль протянул руку, желая удержать ее:

– Не уходи!

Но она удалялась от него, пока наконец не исчезла…

…и он очнулся.

Эль лежал, моргая от слепящих солнечных лучей; голова раскалывалась. Над его лицом нависала ветка, давая слабую тень. Он поднял руку, чтобы убрать ото рта листок, и заметил лежащие на его груди наплечные кобуры Сэндза.

Судя по положению солнца, он провалялся без сознания меньше часа. Но, еще не успев сесть, Эль уже знал, что слишком поздно.

Сэндз ушел. Возможно, погиб.

«Тогда почему ты еще жив?»

Он не знал.

«Что ты собираешься с этим делать?»

Ну, ничего. Не прямо сейчас. Прямо сейчас он должен был кое-что прояснить. Был это просто сон или визит с небес – но Каролина была права. До этого момента он был слеп. И не мог двигаться дальше, пока не прозреет.

По крайней мере, два пункта были предельно ясны. Первый – у Сэндза, понимает он это или нет, есть чувства к Элю. Возможно, даже любовь.

Второй – из-за этих чувств он сознательно направился прямиком в лапы картелю. И сделал это, думая, что Эль не отвечает ему взаимностью.

«А что я чувствую? На самом деле?»

Ладно, ладно. Слишком страшно прямо ответить на этот вопрос. Лучше отложить его на потом и подумать о чем-нибудь еще. Например, о том, как бы на этот вопрос ответил Сэндз.

«Все тот же засранец-психопат, которого ты знаешь и любишь».

Знаешь и любишь. Эль подумал, что ни разу не слышал, чтобы прежде Сэндз использовал слово «любовь» в этом смысле, разве что когда насмехался над Элем, признавшим, что любит Чиклета. Он серьезно сомневался, что Сэндз в принципе знает, что такое любовь. Ему немногое было известно о прошлом Сэндза, но Эль был абсолютно уверен, что за свою жизнь Сэндз изведал лишь малую толику любви. Если вообще изведал.

Что возвращало Эля к началу.

«Все тот же засранец-психопат, которого ты знаешь и любишь».

Эль закрыл глаза, вспоминая ночь в отеле, когда Сэндз сидел в темноте, без одежды и темных очков. Полностью беззащитный, убравший все барьеры. Эль осознал, что Сэндз сделал первый шаг, сам потянулся к нему – единственным способом, какой знал.

А он этого не заметил.

Каролина была права. Он действительно слепец.

Эль глухо застонал. «Я не знал…»

Что ж, пришло время узнать. Время понять кое-что. Потому что они не могут продолжать жить так, как раньше – со всеми этими вопросами без ответов и нерешенными проблемами.

«Люблю ли я его?»

Эль задумался, вспоминая все, что произошло за эти два года. Начиная с первой встречи с Сэндзом в кантине и заканчивая последней ночью в Косумеле. Он вспоминал смех Сэндза и его манеру говорить, лениво растягивая слова, когда он был чем-то взволнован. Быстрые руки, умение ориентироваться в незнакомом помещении без страха и без колебаний, стойкое мужество, которое он демонстрировал перед лицом своей слепоты.

Год назад Элю приснилась гибель Сэндза от рук ЦРУ. Он все еще помнил охватившее его во сне горе и то, как он достал пистолеты, намереваясь убить их всех. Он помнил адский холод той комнаты, где держали Сэндза, и кровь на лице последнего. То, как Сэндз улыбнулся, услышав его.

Он помнил ощущение от вошедшего ему в грудь кинжала со скорпионом. Боль от раны, предназначенной спасти ему жизнь.

Знаки были повсюду – все это время, но он намеренно отрицал их. Это началось еще с поисков брата Чиклета, когда он стал украдкой наблюдать за Сэндзом, но на самом деле начало было положено куда как раньше. Оглядываясь в прошлое, Эль подумал, что по-настоящему все началось в ту ночь, когда они сидели на заднем дворе их дома, и Сэндз позволил ему коснуться своего лица. В ту ночь, когда Эль впервые захотел его поцеловать.

«Все еще стоишь?»

«Все еще стою».

Эль подумал о том ужасном утре, когда их предал Фидео, когда был так жестоко раскрыт самый темный секрет Сэндза. Он вспомнил ощущение руки Сэндза на его руке, когда он спустил курок, убив последнего человека из картеля. Он вспомнил безутешный, лишенный слез плач наутро после их первой ночи и то, как Сэндз дрожал в его объятиях.

«Que quieres en la vida?» – спросила Каролина.

Чего ты хочешь в жизни?

«Libertad», – ответил он. Свободы. Но что такое свобода, если ее не с кем разделить?

Однажды Эль познал истинную любовь. Он отдал всего себя Каролине, и она платила ему тем же. Но она умерла, умерла много лет назад. Он думал, что проведет остаток жизни в одиночестве. И как удивительно, что он сумел снова кого-то найти.

Никто не целовал его так, как Сэндз. Никто не вызывал у него таких чувств, как Сэндз. Ни с кем ему не было так сложно, как с Сэндзом.

Никто не подходил ему так, как Сэндз.

И, возможно, его чувства были далеки от романтических, но это не делало их менее настоящими. Это были страсть, огонь, жар. Это были верность и уважение. Честность. Искренность. Доверие.

Любовь.

Эль вздрогнул и глубоко вздохнул. Вот. Он признал это. Он любит Сэндза.

И сразу стало легче. Странно, но факт. Он так долго нес на своих плечах груз сомнений, что успел забыть, каково это – не сомневаться. Теперь Эль понял свою цель и что он должен делать, и облегчение от этого осознания было ошеломительным.

– Я люблю его, – сказал Эль вслух, пробуя слова на вкус. Ему понравилось, как это прозвучало, и он улыбнулся.

Поднимаясь и сбрасывая с себя ветку, Эль все еще улыбался. Он наконец-то разобрался в собственном сердце, и это было здорово, но оставались еще две проблемы. Во-первых, Сэндз ничего не знает о его чувствах и с этим незнанием пошел на смерть. Во-вторых, теперь Элю снова придется последовать за ним.

В последний раз – поклялся он. Когда это все закончится, то – так или иначе – все закончится хорошо. Их ничто больше не сможет разлучить.

Поморщившись, Эль встал. В голове пульсировало, подбородок налился болью. Сэндз сильно задвинул ему, а он был к этому совершенно не готов. Шею тоже ломило – из-за того, что голову так резко откинуло назад. Но он был жив. Его разыскивал картель, и он все еще жив. Все благодаря Сэндзу.

Эль поднял кобуры Сэндза, держа их так, что пистолеты бились о его голени, потер шею и пошел к дороге.

Возле дома Эль достал свой пистолет и начал искать на земле следы крови. Не нашел, но, не успев успокоиться, тут же встревожился. Где же кровь? Где признаки борьбы?

Во дворе побывали люди. Он видел отпечатки их ботинок на примятой траве. Где они? Как давно ушли?

На крыльце лежало тело.

Эль слабо вскрикнул. Забыв об осторожности, он уронил кобуры и бросился к дому.

На деревянном настиле крыльца лицом вниз лежал Чиклет. Эль положил руку ему на плечо, но мальчик не пошевелился. Отчаянно молясь про себя, Эль осторожно перевернул его.

Под правым глазом Чиклета красовался огромный синяк. На подбородке была засохшая кровь, очевидно, натекшая из пореза на губе. Но его грудь равномерно поднималась и опускалась, и Эль с облегчением осознал, что мальчик все еще жив.

Он уселся на пятки. Что тут произошло? Где Диего Санчес? Где Сэндз? Почему они оставили Чиклета в живых?

Почему не искали его?

Слишком много вопросов. А Эль не мог дожидаться ответов. Он открыл сетчатую дверь, затем обычную и вошел в дом.

Дом превратился в руины. Все, что можно было разломать, было разломано. Осколки стекла были перемешаны с деревянными щепками и кусками пластмассы. Из мягкой мебели торчала набивка. В стенах были проломы. В полу – дырки от пуль.

Спальни выглядели ужасно. Матрасы разрезаны, пробиты и перевернуты. Белье разорвано. Зеркала побиты. Мебель порушена.

Раковина на кухне были полна колотого стекла и посуды. Еда была раскидана и разбрызгана повсюду – по стенам, по полу и даже на потолке; к одной из лопастей медленно вращающегося вентилятора прилипла яичная скорлупа.

Эль сжал кулаки. Они разрушили его дом. Они причинили боль Чиклету и забрали Сэндза.

Они умрут. Все до единого.

Он развернулся на каблуках, вышел наружу, захлопнув за собой дверь, и, опустившись перед Чиклетом на одно колено, потряс его за плечо:

– Эй, Чиклет. Очнись.

Голова мальчика качнулась из стороны в сторону, ресницы затрепетали. Эль потряс его сильнее, и Чиклет открыл глаза. Поначалу его взгляд был расфокусированным, но Эль досчитал до пяти – и Чиклет посмотрел на него.

– Señor! – Мальчик попытался сесть, но на середине движения прижал ладонь ко лбу и громко застонал.

Эль помог ему подняться.

– Что случилось?

Секунду Чиклет бездумно глядел на него, затем его глаза расширились:

– Señor Сэндз! Эти люди забрали его! Он сказал им, что пойдет с ними, если те меня отпустят.

Эль едва сдержал порыв уронить голову на руки и застонать. «Ох, друг мой, какая смелость! И все только для того, чтобы дать себя убить».

Потом – «О, если бы я только сказал ему! Он бы никогда так не поступил, если бы знал о моих чувствах».

И следующая мысль – «Если бы ты сказал, он бы сделал то же самое. Если не больше. Потому что если бы знал о твоих чувствах, то еще сильнее старался бы тебя обезопасить».

– Мы должны пойти за ним! – крикнул Чиклет. – Они ушли не так давно. Мы пожем пойти за ним. Еще есть время, – его голос сорвался. – Еще есть время, – прошептал он.

Эль успокаивающе положил руку ему на плечо.

– Начни с начала, – попросил он. – Расскажи мне все.

Чиклет глубоко вздохнул, пытаясь вернуть самообладание, затем кивнул – и когда начал говорить, его речь была спокойна и нетороплива.

Он рассказал Элю о прибытии картеля. Сперва его люди просто рыскали вокруг. Все в деревне знали, почему они здесь, но никто об этом не говорил. Это просто была одна из тех вещей, о которых знают все.

Затем все изменилось. У владельцев лавочек отбирали товар. К женщинам приставали на улицах. Начались грабежи и изнасилования. Одного мужчину так избили в переулке за кантиной, что спустя два дня тот умер от ран.

Все это время Чиклет, выполняя данное обещание, продолжал навещать дом своих друзей. Иногда он приходил вместе с деревенским падре, но чаще один. Он знал, что люди картеля следят за ним, сказал Чиклет, но не желал отступать. Он не мог позволить им запугать его, сказал Чиклет. Кроме того, до сегодняшнего утра его не трогали.

– Теперь я знаю, чего хочу в жизни, – сказал Чиклет, упрямо задрав подбородок. – Я буду работать в la policia, чтобы очистить эту страну откартелей и всего этого зла. – Его лицо стало печальным. – Я никогда прежде не видел, чтобы кто-нибудь выступал против них, – продолжил он. – Пока это не сделал Señor Сэндз. Он показал мне, в чем истинная смелость.

Эль сглотнул:

– Мне тоже.

Чиклет пристально посмотрел на него, сообразил, что мариачи не шутит, и расслабился.

– Они были тут этим утром, – сообщил он. – Схватили меня до того, как я смог сбежать. Они держали меня здесь и ждали. Кто-то вызвал по телефону Диего Санчеса, так что он знал, когда вы приедете.

Эль кивнул, подумав о мужчине, сидевшем перед кантиной.

– И что случилось потом?

Чиклет рассказал ему, как появился Сэндз в сопровождении двух конвоиров, со скованными за спиной руками. Но он улыбался.

– Я был так рад увидеть его, – вздохнул Чиклет. – Но и боялся тоже. Я боялся, что они убьют его.

Вместо этого Сэндз предложил сделку. Его жизнь в обмен на жизни Чиклета и Эля. И Диего Санчес согласился. Один из бандитов ударил Сэндза, тот потерял сознание, и они погрузили его в машину.

– Потом державший меня человек ударил меня, – тихо добавил Чиклет. До этого он говорил смело и дерзко, но теперь снова заговорил как ребенок. – Я пытался не отрубиться, но он стукнул слишком сильно.

– И что ты видел последним? – спросил Эль.

– Машину, – прошептал Чиклет.

– Ты бы узнал ее, если бы снова увидел?

Чиклет взглянул на него, и надежда в его глазах заставила Эля вздрогнуть.

– Да, – заверил его мальчик и выпрямился. – Я пойду с тобой, – заявил он. – Я умею стрелять. И знаю, как они выглядят и как выглядят их машины. Я могу помочь найти их.

Каждая клеточка его тела кричала, что это неправильно, но Эль все же кивнул. Чиклет заслужил право пойти с ним – и заслужил право на месть.

– Уходим прямо чейчас, – сказал он. – Нельзя дать им надолго опередить нас.

Чиклет кивнул и поднялся, слегка поморщившись, но больше никак не подав виду, что ему больно.

– Что ты хочешь, чтобы я сделал?

– Сначала мы пойдем в деревню, – заявил Эль и встал. Чиклет застонал, но Эль был непреклонен. – Ты должен сказать семье, куда направляешься. И я хочу поговорить людьми. Они могут что-то слышать или знать. У меня есть идея насчет того, где сейчас Сэндз, но Синалоа – большой штат. Он может быть где угодно.

Чиклет кивнул с несчастным видом:

– Хорошо.

– Обещаю, – заверил его Эль, – мы выдвинемся так быстро, насколько возможно.

Чиклет немного посветлел лицом. Он спустился с крыльца и обернулся. Нахмурившись, он посмотрел на Эля:

– Это он тебя ударил?

Эль коснулся отметины на подбородке:

– Ага.

– Чтобы ты держался подальше.

-Ага.

Чиклет улыбнулся:

– Я боюсь за него. Но одновременно и рад.

Эль лишь кивнул. Он все понял.

Пока они шли к машине, Чиклет заметил:

– Ему было полезно уехать вместе с тобой.

Это не было вопросом, но Эль все равно ответил:

– И я так думаю.

– А вы двое… ну, ты знаешь… – Чиклет споткнулся и покраснел.

Эль вздрогнул, взглянул на порозовевшие щеки мальчика и понял, что и сам краснеет.

– Если и так, тебе это неприятно? – спросил он.

– Нет! – воскликнул Чиклет, удивив Эля. – Нет. Я был бы счастлив. Ему нужен кто-то, кто любит его. – Он запнулся и повесил нос. Когда Чиклет вновь заговорил, то будто раскрывал большой секрет: – Когда я вернулся, после Рождества, то сказал, что люблю его. Не думаю, что раньше ему кто-нибудь это говорил. Думаю, я был первым.

Как ни печально, но Элю нечего было возразить.

– Я тоже так думаю, – ответил он.

«Но я буду следующим, – подумал он. – Я скажу это при первом же удобном случае. Заставлю его поверить в это.

И никогда не перестану это говорить.

Никогда».
______________________________________

* Любимый мой (исп.)
У д'Артаньяна кончились деньги, улицы, у д'Артаньяна кризис прожитых лет,
На подоконнике комнаты квохчет курица, и не осталось искренних на земле...

(c) Габриэль ака Кэп

Аватара пользователя
Lupa
Сообщения: 240
Зарегистрирован: Ср июл 14, 2010 9:54 pm
Откуда: вторая звезда слева
Благодарил (а): 5 раз
Поблагодарили: 6 раз
Контактная информация:

Re: Miss Becky - Que Quieres En La Vida (перевод)

#17 Сообщение Lupa » Ср май 21, 2014 1:15 pm

Глава 20: Следование

Дисклеймер: Эль и Сэндз мне не принадлежат.
Рейтинг: R за лексику и жестокость
Краткое содержание: Погоня началась.
Примечание автора: Еще одно запоздалое спасибо всем, кто оставил отзывы или написал мне в личку. Ради вас, ребята, я и пишу. Всех люблю.
В этой главе я отошла от обычной практики и показала больше, чем один ПОВ. Хотя основная часть истории показана глазами Эля, без Сэндза обойтись не удалось. Думаю, вы бы убили меня, если бы я не рассказала, что с ним случилось. Да мне и самой до смерти хотелось это узнать.

________________________________________

Пока Эль ехал обратно к деревне, его терзали сожаления. «Что, если бы я сказал ему? Если бы я только знал. Я должен был остановить его. Должен был понять, что он собирается делать».

Он должен был догадаться. Их последняя ночь вместе была неистовой и грубой – проклятья вперемешку с синяками. Но это была одна из лучших ночей, и теперь Эль знал почему. Последняя ночь была своего рода прощанием.

«Нет, – с отчаянием подумал Эль. – Я отказываюсь это принять».

Он велел Чиклету еще раз пересказать ему всю историю – на этот раз подробнее. Он требовал ответов на свои вопросы, с каждым разом все более безжалостные, так что когда они добрались до дома Чиклета, тот уже начал плакать. Эль ненавидел себя за эти слезы, но не мог остановиться. Не мог позволить себе дать слабину. Слабина приведет к тревоге, тревога – к нерешительности, а из-за его нерешительности их с Сэндзом обоих прикончат.

– Мы должны знать о них все, – сурово сказал Эль. – Особенно о Диего Санчесе. Где он. Что он за человек.

Но он опасался, что и так уже знает. Больше всего на свете Санчес хотел заполучить его. Эля Мариачи, человека, который так долго дурачил картели, издевался над ними, смеялся над ними. Сэндз был ценной добычей, но не главным призом. Они воспользовались Сэндзом как наживкой, чтобы достать его. Они полагают, что Эль придет за ним. Они ждут.

Эль глянул на Чиклета. Младшая сестра мальчика сидела в пыли во дворе перед домом и мрачно смотрела на них.

– Одно мы знаем о Санчесе, – сказал Эль, постаравшись смягчить тон. – Он не из тех людей, которые убивают невинных детей.

Чиклет поднял на него взгляд:

– Почему ты так думаешь?

– Потому что он мог убить тебя, – объяснил Эль. – Но не убил. – Он достал один из своих пистолетов и протянул мальчику. – Знаешь, как этим пользоваться? – Насколько он помнил, Чиклет держал в руках пистолет только один раз, в день предательства Фидео, и тогда едва не застрелил вошедшего в кухню Эля.

Чиклет кивнул:

– Sí.

Это была явная ложь, но Эль сделал вид, что поверил. Сейчас не было времени цепляться к мелочам.

Чиклет принял пистолет и слабо улыбнулся:

– Впервые в жизни я взял оружие, когда Señor Сэндз дал мне похожую пушку. Он спросил, пользовался ли я таким, и я ответил, что нет, а он сказал: «И не начинай, потому что это очень плохо». – Улыбка исчезла. – Он хотел, чтобы я убил преследовавшего его человека.

Эль смотрел на него. За все время, что он знал Чиклета, он никогда не слышал этой истории и всегда думал, что Сэндз убил человека Барилльо без посторонней помощи.

– И что ты сделал?

– Я не смог выстрелить, – вздохнул Чиклет и сжал рукоятку пистолета. – Но теперь бы выстрелил. Если бы я мог вернуться и все изменить. Я бы убил их за то, что они мучили Сэндза. – Он взглянул на Эля, и его лицо ожесточилось. – И теперь я убью их. Если понадобится.

Эль не сомневался в его искренности. Но одно дело говорить, что заберешь чью-то жизнь, и совсем другое – действительно попытаться это сделать. И он не хотел бы, чтобы Чиклет познал эту разницу. Ни сейчас, ни когда-либо в будущем.

– Идем, – сказал Эль. – Нужно сообщить твоей маме.

– Señor, погодите, – попросил Чиклет.

Эль нежно, но слегка раздраженно улыбнулся:

– Ты когда-нибудь перестанешь меня так называть?

Чиклет покраснел:

– Не могу. Мама говорит…

– Нет, можешь, – сказал Эль. – Я говорил тебе. Кроме того, – он указал на пистолет, – если ты носишь это, то должен вести себя, как мужчина. Это значит, ты должен звать меня по имени.

Мальчик кивнул, но его щеки запунцовели еще сильнее.

– В чем дело? – спросил Эль, вновь теряя терпение.

Чиклет посмотрел на него:

– Я не знаю вашего имени.

Эль потерял дар речи. Конечно же он называл мальчику свое настоящее имя. Должен был. Или, возможно, это был Сэндз. Но по глазам Чиклета он видел, что тот не лжет, и выругался про себя.

Он сказал Чиклету свое имя. Мальчик кивнул, принимая на плечи вес этой тайны.

– Но ты можешь звать меня просто Элем, – добавил Эль. – Если хочешь.

Чиклет снова кивнул:

– Думаю, я смогу.

– Ладно. – Эль распахнул дверь. – Давай поговорим с твоей мамой.


* * *
Сэндз не мог перестать думать о своем сне. Об Эле. И темноволосой женщине, которая могла быть только Каролиной.

Интриговало, что ему приснилась женщина, с которой он никогда не встречался, никогда не видел. Сэндзу было любопытно, похожа ли она была на женщину из сна. Вряд ли он когда-либо это узнает. Сэндз не особо верил в бога или рай, но если рай и существует, он был совершенно уверен, что после смерти попадет совсем не туда.

Однако наиболее тревожащей была другая часть сна. Глумливый смех бандитов. Кровь на лице Эля. Дыры на месте его глаз. Какой горячей была кровь Эля, когда омыла его руку.

Эль сказал: «Спасибо». Сэндз был в этом уверен.

Ох, черт. Черт, черт, черт.

«Не паниковать. Не сходить с ума. Нет, нет, нет. Если сойдешь – потеряешь контроль. Не смей этого делать. Не смей».

Сэндз застонал. Болела каждая косточка в теле. Он попытался лечь поудобнее, но не смог найти положение, при котором болело бы меньше. Пол под ним был из твердого камня, а руки по-прежнему скованы за спиной. Все тело ломило после побоев, и боль пронзала его при каждом вдохе.

И сон никак не хотел отпускать: Сэндз не мог перестать думать о нем.

О господи. У него серьезные, серьезные проблемы.

Ладно, ладно. Успокойся. Сон – это всего лишь сон. Ничего этого не было. Эль никогда не позволил бы картелю Диего Санчеса поймать себя. Мариачи так долго избегал пленения – и сейчас не поддастся.

А если случится немыслимое, и Эль попадет в лапы картеля? «Нет. Эль никогда бы не попался. Никогда».

Это правда. Эль никогда бы не попался.

Но может ли Эль сдаться намеренно?

Он подумал, что Эль может.

Проклятье, он знал, что Эль мог бы.

Сэндз снова застонал. Блядь. Блядь, блядь, блядь.

– Ты гребаный тупой идиот, – вздохнул он. Конечно, Эль собирается прийти за ним. Он должен был понять это с самого начала. Его смелый, благородный план? Бред сивой кобылы. Он не только сам сдался картелю, но еще и поднес им Эля Мариачи на блюдечке с голубой каемочкой.

Накатила дурнота. Эль умрет. И все из-за него. Если бы не он, Эль бы скрывался до конца жизни. Определенно не самая легкая жизнь, но все же жизнь.

В его голове кто-то расхохотался.

– Нет, – зарычал Сэндз. – Нет! – «Нет, не смей! Не сейчас!» Он поднял голову, намереваясь разбить ее о каменный пол, и вдруг замер. Снаружи, за стеной его импровизированной темницы, послышались шаги.

Хохот оборвался. Голос снова затих.

Сэндз усмехнулся. Ну конечно. Бандиты вернулись, чтобы немного помучить его. Наверное, чтобы сдержать обещание Санчеса и заставить его кричать. Голос, мудрейший защитник, оберегавший его от боли и страха, нарочно свалил именно сейчас. Это было наказание за то, что он посмел захватить контроль и заставил голос уйти. Голос хотел, чтобы он страдал от предстоящей пытки в одиночестве.

Неважно. Он вытерпит все, что угодно, если останется хозяином в собственной голове.

Когда дверь в его камеру открылась, Сэндз улыбнулся.


* * *
Жители деревни снова и снова повторяли только одно слово: Кайманеро. В течение часа Эль выяснил, что Диего Санчес живет в уродливом розовом доме, когда-то принадлежавшем Ахедрес, дочери Барилльо.

Ему даже стало любопытно, знает ли об этом Сэндз и как бы он прокомментировал эту иронию судьбы.

Родителей Чиклета расстроило его намерение идти, но препятствовать они не стали. Они знали, как глубоко их сын привязан к слепому американцу, и знали, насколько он упрям. Никто не смог бы уговорить Чиклета не присоединяться к Элю, и они были достаточно умны, чтобы понимать это.

После полудня они уже катили по дороге, оставив деревню позади. Чиклет впервые покидал дом, поэтому был взволнован и возбужден.

– И что теперь?

– Мы направляемся в Синалоа де Лейва, – ответил Эль. Городок неподалеку от Кайманеро. Было слишком рискованно сразу заявиться в Кайманейро. На самом деле Эль полагал, что просто оказаться поблизости уже достаточно опасно, хотя в итоге все равно придется сунуть голову в пасть льва.

Но пока еще рано. У него был запас оружия, а если что-то понадобится, всегда можно купить в Синалоа де Лейва. Эль собирался взять несколько гранат, но, увидев, как хорошо укреплен розовый дом, решил, что стоит придумать идею получше.

Приходилось признать – Эль был удивлен. Он ожидал, что Диего Санчес живет в более роскошном месте – вроде гасиенды, где жил Рамон Эскаланте. Как и нежелание Санчеса убивать Чиклета, подобный выбор дома кое-что о нем говорил. Эль просто не был уверен, в чем заключается это что-то.

– Как мы это сделаем? – поинтересовался Чиклет.

Если бы на его месте был Сэндз, Эль бы пожал плечами. Вместо этого он ответил:

– Пока не знаю. Буду знать больше, когда увижу дом.

Этой ночью он взял Чиклета с собой пострелять.

Эль хотел понять, как хорошо мальчик управляется с оружием. У него не было возможности обучить его, но некоторые люди – прирожденные стрелки. Эль надеялся, что Чиклет из таких одаренных. Ему нужно было, чтобы кто-то прикрывал его спину, когда он пойдет за Сэндзом. Эль представлял себе Чиклета, лежащего животом на каменной стене, окружавшей дом, и отстреливающего всех, кто может помешать их плану.

Солнце садилось, но еще было довольно светло. Эль приготовил три бутылки: две поставил на камень, одну на землю – и вернулся к Чиклету.

– А теперь, – сказал он, – давай посмотрим, попадешь ли ты.

Чиклет улыбнулся ему дрожащими губами, и Эль осознал, что тот до смерти напуган. Тщательно созданный воображением образ парня, хладнокровно палящего по врагам, начал рассыпаться.

Чиклет вытащил пистолет и взвел курок, держа оружие обеими руками. Затем поднял его повыше, закрыл один глаз и прицелился в левую бутылку.

– Просто нажми на спусковой крючок, – сказал Эль. – Не тяни. Движение не должно быть резким – оно плавное, взвешенное. Сперва найди цель. Найди мишень.

Дергаясь при каждом нажатии спускового крючка, Чиклет открыл огонь по бутылкам.

Эль наблюдал за этим, мысленно прощаясь со своим планом. Если бы жизнь была похожа на сериал, сейчас был бы момент, когда Чиклет открывает в себе талант прирожденного снайпера, и они вместе уезжают в закат, чтобы спасти своего друга. К сожалению, в реальности такое случается редко. Чиклет был ужасным стрелком. Он даже близко не попал ни в одну бутылку.

– Все в порядке, – успокоил Чиклета Эль, надеясь, что в голосе не отразилось его разочарование. – В любом случае я не хочу, чтобы ты кого-нибудь застрелил.

Чиклет опустил глаза и не глядя протянул ему пистолет:

– Возможно, вам стоит забрать это.

– Оставь у себя, – возразил Эль. – Когда я пойду туда, мне понадобится прикрытие. Тебе всего лишь нужно будет сделать несколько выстрелов в их направлении – как с бутылками. – Чиклет вздрогнул, и Эль немедленно пожалел о вырвавшихся словах. – Просто постарайся удерживать их подальше от меня как можно дольше, вот и все.

– Я не смогу ни в кого выстрелить, – сказал Чиклет. Он был очень бледен, и синяк под глазом на контрасте казался почти черным.

Эль нахмурился:

– Если хочешь быть полицейским, придется учиться стрелять в людей.

С лица Чиклета сошли последние краски.

– Я не хочу, – прошептал он.

Эль поджал губы:

– Ну… Ты еще маленький. У тебя полно времени, чтобы решить, кем ты хочешь быть, когда вырастешь.

– А сколько вам было лет, когда вы поняли, что хотите быть мариачи? – спросил мальчик.

Эль не знал, что на это сказать. В его жизнь не было и дня, когда он не хотел быть мариачи, пойти по стопам отца и деда. Цезарь насмехался над ним, но папа называл его guitarista, наполняя это слово такой гордостью и любовью, что Эль вырос уверенным, что не сможет жить без музыки.

«Как я до этого дошел?» – с изумлением подумал Эль. У него были отношения со слепым чокнутым бывшим агентом ЦРУ. Он любил этого человека. И вот он здесь, стоит черт знает где с двенадцатилетним пацаном и планирует разнести целый наркокартель, чтобы спасти этому человеку жизнь.

– Ладно, – сказал Эль. – Давай вернемся в отель. Завтра нам рано вставать.

Утром он вышел и купил все, что счел необходимым, потом велел Чиклету оставаться в номере и поехал к дому Санчеса.

Эль занял позицию на вершине холма, возвышающегося над зданием. Местами склоны холма были круты, местами – полого сбегали вниз. Один из отлогов оканчивался прямо перед задним двором дома. Эль скорчился на середине склона, укрывшись в зарослях астр, достал бинокль и оглядел будущую цель.

С тех пор как он побывал тут, прошло больше двух лет, но почти ничего не изменилось. Дом был все такой же – розовато-серый камень и обилие стекла. Территорию по-прежнему окружала каменная стена, за которой прятался все тот же низкий кустарник. Кусты были сплошь покрыты цветами, и Эль ощутил укол в сердце, вспомнив, как в ту ночь выглядел Сэндз – с запутавшимся в волосах алым цветком.

Однако кое-что изменилось. Под карнизом крыши по всему периметру были установлены видеокамеры, а по углам дома расставлены часовые. Был построен гараж, внутри которого виднелись три черных винтажных автомобиля – все тщательно помытые и отполированные. Из-за заднего угла дома ненавязчиво торчала спутниковая антенна, показывая, что новый владелец неравнодушен к кабельным каналам.

Сосчитав количество охранников, Эль перевел взгляд на лужайку перед домом. Изогнутый бассейн остался на месте, как и уродливая садовая мебель. Но сегодня за столом сидели люди.

Двое. Диего Санчес и Сэндз. И они обедали.

Эль потрясенно опустил бинокль и уставился в землю. Обедают? Сэндз каким-то образом убедил Диего Санчеса позволить ему вступить в картель? Или это последний обед приговоренного?

Он глубоко вздохнул, пытаясь унять бешено стучащее сердце. Это было как раз то, о чем его всегда предупреждала Каролина. Он слишком импульсивен, склонен к спонтанным решениям, и эта спонтанность застит от него реальную картину. Прежде чем делать что-нибудь, нужно тщательно проверить увиденное.

Эль снова поднял бинокль, решив на этот раз рассмотреть все внимательнее.

Увиденное заставило его сердце вновь пуститься вскачь. Эль сильнее стиснул бинокль.

Диего Санчес ел рис с бобами; в другой руке он держал телефон, увлеченно болтая с кем-то. На его лысине играло солнце, и, хотя день был теплым, а Санчес с головы до ног одет в черное, он не потел.

Сэндз сидел в кресле справа от Диего Санчеса. Его тарелка была пуста. Глазницы прикрыты грязной повязкой. На первый взгляд его правая рука просто лежала на бедре, но потом Эль заметил, что она пристегнута к сидению кресла. Левая рука покоилась на столе, и Эль сразу же понял, почему эта рука свободна – они сломали ему пальцы. В нескольких местах, судя по всему.

Кажется, Сэндзу больше не играть на гитаре.

Сэндз слегка покачивался в кресле, явно не вполне осознавая себя. Его сильно избили – лицо сплошь покрыто кровью и синяками. Хотя Санчес несколько раз поглядывал в его сторону и, по-видимому, говорил о нем телефонному собеседнику, Сэндз не проявлял никакого интереса ни к Санчесу, ни к его окружению. Похоже, он просто изо всех сил старался не потерять сознание.

Пока Эль наблюдал, Диего Санчес закончил разговор, захлопнул телефон и сунул его в карман пиджака. Он что-то сказал Сэндзу, но, хотя Эль и видел, как шевелятся его губы, он не смог разобрать ни слова.

Сэндз не ответил и вообще никак не отреагировал на речь Санчеса. Даже когда тот сжал сломанные пальцы на его левой руке, Сэндз ничего не сказал. Лишь откинул голову назад и сильно прикусил губу. Жилы на его шее напряглись, но он так и не закричал.

Санчесу это явно не пришлось по вкусу. Он изо всех сил ударил Сэндза тыльной стороной ладони. Тот упал с кресла лицом вниз; его правая рука задралась вверх, удерживаемая браслетом наручников, все еще прикованных к креслу.

Санчес что-то сказал и расхохотался.

Сэндз остался неподвижным.

Эль увидел достаточно. Он снова опустил бинокль. И, как всегда делал перед тем, как начать убивать, перекрестился.

«Santo Dios, прошу, прости мне то, что я собираюсь сделать».

Добавлено спустя 16 минут 41 секунду:
Глава 21: Спасение

Дисклеймер: Эль и Сэндз мне не принадлежат, хотя я подумываю о том, чтобы попросить их на Рождество.
Рейтинг: R за лексику и жестокость
Краткое содержание: Эль надирает кое-кому задницу
Примечание автора: В этой главе тоже меняются ПОВ Эля и Сэндза.
_________________________________________________

Они вернулись ночью. Чиклет отлично умел пробираться тайком – приятно удивив этим Эля. Он объяснил это огромным количеством братьев и сестер. Как и любой мальчик в мире, он давным-давно научился шпионить за старшими братьями, оставаясь незамеченным. Скрытное наблюдение стало его второй натурой.

Местность освещал тоненький серп месяца, небо было затянуто облаками, так что свет то появлялся, то пропадал. Эль оделся в черное, чтобы не выделяться на этом темном фоне. Для успеха миссии скрытность была просто необходима.

Эль намеревался убить как можно больше народу до того, как поднимут тревогу. Нужно было пробраться в дом незамеченным, тихо освободить Сэндза и убраться оттуда. Сэндз мастерски умел бесшумно красться, так что с этим не должно было возникнуть проблем. Единственная сложность заключалась в необходимости вести Сэндза, пока они будут пробивать путь наружу, и во вполне реальной вероятности, что Сэндз будет физически неспособен идти своими ногами.

Но Эль разберется с этим, когда наступит время.

Он посмотрел на Чиклета:

– Ну, ты знаешь, что делать?

Мальчик кивнул – он тоже был одет в черное.

– Sí.

Они поднялись на все тот же холм, где Эль сидел днем и наблюдал за обедом Диего Санчеса. Эль расстегнул защелки на гитарном чехле и поднял крышку, открывая взгляду лежащий внутри инструмент. Когда он открыл саму гитару, то услышал позабавивший его тихий вздох Чиклета.

Внутри, дожидаясь его, лежали пистолеты – невинные орудия, оживавшие в его руках. Не их вина, что с их помощью проливают кровь. Эля никогда не возмущало их предназначение, хотя иногда он и ненавидел их.

Он накрутил на пистолеты глушители и рассовал по карманам обоймы, затем пошарил по дну чехла и извлек широкий черный пояс с множеством тонких петелек, застегнул его на талии и принялся вооружаться метательными ножами.

Метательные ножи. Впервые испытав на себе урон, который они могут причинить, Эль поставил целью научиться обращению с ними. Каролина училась наравне с ним, но в то время как Эль относился к этому, как к неприятной методической рутине, она наслаждалась процессом. Каролина очень хорошо метала ножи, куда лучше, чем он. Эль многие годы не пользовался ими – фактически, со дня смерти Каролины. Эти маленькие смертоносные лезвия наполняли его душу печальными воспоминаниями.

«Ты должен следовать зову сердца, – сказала ему Каролина. – Que quieres en la vida?»

Чего ты хочешь в жизни?

Эль оставил сожаления и преисполнился решимости. Сегодня он воспользуется этими ножами и, сделав это, в последний раз почтит память Каролины. Сегодня он должен отпустить ее с миром.

Эль повернулся к Чиклету:

– Будь спокоен. Не нервничай. Но если мы не появимся до рассвета, уходи. Возвращайся в город. Садись на автобус до дома и никогда больше о нас не вспоминай. – И начал спускаться по склону холма.

Он бесшумно достиг подножия. Конечно, его ждут. Эль сомневался, что сюда каждую ночь нагоняют столько охраны. Нет, они знали, что он придет.

И хотели его заполучить.

Сегодня подъем на каменную стену дался куда легче, чем два года назад. Единственное отличие – в этот раз его суставы не были настолько подвижны. Небольшое напоминание о том, что, в отличие от неизменного камня, он человек – и подвержен влиянию времени.

Эль решил перебраться через стену в дальнем заднем углу. Он залез наверх и осторожно положил ладонь на прохладную поверхность.

Никакой тревожной сирены. Никаких выстрелов.

Одним ловким движением Эль перебросил свое тело через стену и спрыгнул с другой стороны, в заросли цветущего кустарника.

Скорчившись за ближайшим кустом, он задумался, что делать дальше. Видеокамеры охватывали весь двор: кто бы ни сидел за мониторами, он сразу засечет Эля, если тот пойдет прямо по газону.

Как обычно, Эль Мариачи избегал долгосрочных планов. Его сильными сторонами были спонтанность и подвижность.

Держась поближе к стене и низко пригибаясь, Эль пошел вперед. Очень медленно, стараясь не слишком задевать кусты и не шуметь – в ночной тиши каждый звук разносился очень далеко. Так, вдоль стены, Эль добрался до правой стороны дома. Возле заднего угла стояли двое мужчин – на том самом месте, где когда-то стоял он, стреляя в одного из бандитов картеля Рамона Эскаланте. Впереди, тускло отражая рассеянный свет звезд, виднелось окно ванной, а над ним – карниз, по которому он когда-то забрался на крышу.

Эль подошел так близко, насколько осмелился, и медленно вытянул два ножа.

Мужчины на углу молча курили, сурово всматриваясь в ночь. Один из них глянул на кусты, за которыми прятался Эль, и он понял, что мужчина слышал звук его приближения. Возможно, просто шуршание. Недостаточно, чтобы сказать об этом напарнику, но достаточно, чтобы привлечь внимание.

Эль слегка переменил позицию, оказавшись напротив просвета в кустах, через который можно было бросить ножи, и стал ждать, пока утихнет ночной ветерок.

Ветер стих. Эль метнул ножи.

Оба мужчины упали – серебряные рукоятки торчали у них изо лбов.

Эль подождал. Ему стало интересно, как к этому отнесся Чиклет, дежуривший на холме в обнимку с биноклем.

Тревоги по-прежнему не было.

Однако двое охранников, стоявших у переднего угла дома, видели, как упали их товарищи и побежали сюда с оружием наизготовку. Один из них поднес ко рту рацию.

Эль встал и, не целясь, кинул еще два ножа. Броски получились жиденькими – Каролина бы подняла его на смех – зато меткими.

Охранники еще падали, выгнувшись и пытаясь ухватиться за лезвия, внезапно оказавшиеся у них в глотках, а Эль уже выскочил из кустов. Он двигался с проворной грацией мариачи, грацией, которая одинаково подходила для танца – и для убийства.

Эль был так ловок, что успел поймать одно из тел, прежде чем то упало на землю. Он вытянул ножи из трупов, зажал их между пальцами правой руки и прислушался – но ничего не услышал. Ни сигнала тревоги. Ни голосов. Ни шагов.

Они все еще не догадывались, что он здесь.

Эль крадучись пошел к переднему углу дома, прижимаясь спиной к уродливому розовому камню. Над его головой жужжала камера наблюдения. Еще два человека стояли перед огромными деревянными дверьми, ведущими в холл – Эль не помнил их и предположил, что двери установил Диего Санчес.

Не то чтобы это имело значение. Он войдет в этот дом, и неважно, какие двери встанут у него на пути.

И еще двое были у ворот. Эти курили и смеялись. Те, что у входа в дом – нет.

Эль шагнул за угол и швырнул в охранников возле парадных дверей окровавленные ножи. Как только руки освободились, он вытянул пистолет из набедренной кобуры и дважды спустил курок.

Все четверо охранников свалились как один.

А сирены так и не было.

Держась возле стены, Эль направился прямиком к дверям. На сей раз он не стал забирать ножи.


* * *
Упав на каменный пол и содрогаясь в рвотных спазмах, Сэндз, верный привычкам агента ЦРУ и сборщика данных, сделал мысленную пометку: «По всей видимости, действительно можно выкричать собственные внутренности».

Диего Санчес оказался радушным хозяином: он терпеливо ждал, пока его гость закончит блевать – чтобы начать все заново.


* * *
Теперь, очутившись в доме, Эль двигался быстро. Он знал, что выиграл лишь несколько драгоценных минут – максимум – до того, как обнаружат тела.

В холле, тихо и взволнованно переговариваясь, стояли двое мужчин; из руки в руку перекочевало несколько купюр. Еще до того, как его внезапное появление было обнаружено, Эль размытым движением метнул ножи.

Тела кулями повалились на пол. Эль мельком глянул на них и достал пистолеты. Сегодня ножи ему больше не понадобятся.


* * *
Затренькал телефон Санчеса. Глава картеля раскрыл его с нетерпеливой ухмылкой:

– Digáme*. – Он выслушал ответ и удовлетворенно сказал вполголоса: – Что ж, самое время, – затем развернулся. – Ты, пойдешь со мной. А вы двое оставайтесь с ним, но трогать не смейте.

Шаги удалились. Сэндз лежал неподвижно и благодарил всех богов за передышку. Он уже был близок к тому, чтобы умолять о смерти – как Санчес и обещал.

Слишком близок.


* * *
Эль ничего не слышал, но чувствовал, что обстановка в доме изменилась. Казалось, будто стены внезапно начали сочиться напряжением. Когда он шагнул вперед, пол словно бы прогнулся под ногами.

Они знали, что он здесь.


* * *
Бандиты переговаривались тихим шепотом. Сэндз даже не пытался вслушиваться. В данный момент он слышал иной голос – тот, который негромко злорадно посмеивался.

Оно вернулось. Примерно последний час – проклятье, на самом деле он понятия не имел, как долго, – оно было тут, прячась в дальнем уголке его разума. Не разговаривая. Просто смеясь. Его забавляло то, что происходило с Сэндзом.

Он знал, чего оно хочет. Оно хочет, чтобы Сэндз сказал: «Вот и все, я больше не могу. Ты это сделал. Ты победил». Оно хочет, чтобы он сдался, совсем как в детстве, попросил защиты. Оно хочет, чтобы он уступил контроль.

Только он больше не был испуганным ребенком и не собирался сдаваться.

– Эй, – голос приблизился, и Сэндз, вздрогнув, отшатнулся. – Эй, ты слышишь? Твой парень тут. Эль Мариачи. – В словах мужчины слышалась усмешка. – Мы собираемся нахрен шлепнуть его. Собираемся нахрен шлепнуть вас обоих.


* * *
За прошедшие годы Эль привык полагаться на свою интуицию. Доверять ей. Она много раз спасала ему жизнь, тогда как холодный рациональный ум скорее привел бы к смерти. Так что когда в голове предупреждающе подала голос интуиция, Эль не перестал думать.

Зато начал действовать.

Очень вовремя. Не успел он спрятаться в стоявшем в коридоре шкафу, как приблизились шаги и голоса. Бандиты прошли совсем рядом с местом, где он скрывался – и только когда они снова удалились, Эль позволил себе тихонько выдохнуть.

Оставалось опасно мало времени. Он должен найти Сэндза. Сейчас.

Эль приоткрыл дверцу шкафа и выбрался обратно в коридор. «Где ты? Где?» Теперь он слышал почти все: голоса в задних комнатах, телефонные звонки, стук шагов.

И крик, доносящийся откуда-то снизу. Это был крик агонии.

Эль заледенел. Он был на волосок от того, чтобы спустить курки на обоих пистолетах – руки едва ли не сжались в кулаки сами собой.

«Не думать. Просто двигаться. Теперь ты знаешь, где он».

Эль целеустремленно направился на кухню, к двери, которая, как он знал, вела в подвал, к Сэндзу.


* * *
Вонючий ботинок обрушился ему на трахею, выбив крик и остатки воздуха. Сэндз слабо пытался вдохнуть. «О боже, не дай мне умереть с этим вонючим ботинком на лице. Пожалуйста».

– Господи, Лупе! Ты же его убьешь нахрен! – рассмеялся громила номер один.

Второй громила, в ботинках с металлическим носком, фыркнул:

– Жить будет. – Он убрал ногу, и Сэндз сделал болезненный вдох, опаливший внутренности. Воздух никогда не был так сладок.

– Санчес велел не трогать его.

– Да ладно, как он узнает?

– Черт, да пол-Мексики уже знает – после этого крика. Если ты намеревался поиграть, сперва нужно было заткнуть ему рот.

– Неа. – Второй громила пожал плечами – его кожаная куртка скрипнула. – Лучше бы нам быть посерьезнее. В любую минуту может нагрянуть Эль Мариачи.


* * *
Эль шагнул вперед и направил пистолет в голову человеку в кожаной куртке:

– Он уже здесь.

И спустил курок.

Два коротких выстрела – и все было кончено.

Эль упал на колени:

– Сэндз. – Он переложил пистолет из правой руки в левую, так что теперь держал оба пистолета в одной руке, а другую протянул к Сэндзу.

И тут же, заколебавшись, отдернулся. Тот был страшно избит – с головы до пят в крови и синяках, – и Эль не знал, можно ли его коснуться, не причинив боли.

– Сэндз?

– Эль, – и сколько облегчения было в этом единственном слове…

– Где ключ? – спросил Эль. Руки Сэндза были скованы впереди, что несколько затрудняло побег – но все же не делало его невозможным.

Они находились в винном погребе. Вдоль стен выстроились стеллажи с рядами запыленных бутылок. Прочная лестница вела к сделанному в потолке люку, запертому на висячий замок. Эль оглядел небольшое помещение, лихорадочно ища крохотный ключик от наручников.

– У Санчеса, – голос Сэндза был хриплым – наверняка от криков. – Какого хрена ты тут делаешь?

Твою мать. Ключа нет. Эль моргнул:

– Спасаю тебя.

– Зачем? – не унимался Сэндз. – Ты похерил мой план.

– Отличный план, – Эль коротко усмехнулся, несмотря на ситуацию. – Ты же не думал, что я позволю им заполучить тебя?

– Предполагалось, что ты так и поступишь, – угрюмо сказал Сэндз.

– Когда это я поступал так, как предполагалось? – поинтересовался Эль. Его веселье угасло. Пора было валить отсюда. И побыстрее. – Можешь идти?

– Конечно. – Сэндз вздохнул. – На самом деле в душе не ебу.

Эль обнял его за плечи и помог сесть, невольно вздрогнув от жалости, когда Сэндз захлебнулся вдохом и застонал.

– Стойстойстой, – взмолился он.

Эль замер. Сесть-то он помог – но не похоже было, что Сэндз способен на что-то большее.

– В чем дело? – спросил он.

– В том, что это чертовски больно, – прошипел Сэндз сквозь стиснутые зубы. – А ты блядь что подумал? – Он дрожал от боли и прерывисто дышал. Эля душила ненависть – он видел, что в попытках молча вынести пытки Сэндз практически прокусил губу насквозь.

– Ладно, – предложил Эль. – Давай попробуем помедленнее. И не вздумай отрубиться – у меня нет времени тащить тебя на своем горбу.

– Ой, да пошел ты, – устало отозвался Сэндз, но Эль уловил по голосу, что тот собирается с силами, и удовлетворенно кивнул. Гнев – отличный мотиватор.

На этот раз Сэндз сумел встать. Он смертельно побледнел и едва снова не упал, но Эль подхватил его одной рукой, обняв за плечи.

– Надо торопиться, – заметил он. – Они знают, что я здесь.

Сэндз долго не отвечал. Возможно, не мог. Он просто стоял, опустив голову и позволяя Элю поддерживать его. Но в конце концов перестал шататься, слегка приподнял голову и пробормотал:

– Что за хрень на тебе надета?

Эль оглядел себя. Они стояли очень близко друг к другу, его правый бок был прижат к левому боку Сэндза, и тот наверняка почувствовал пояс с ножами.

– Оружие, – ответил он.

Не успело это слово слететь с его губ, как сверху послышались голоса и звук шагов – сюда кто-то возвращался, спускаясь по лестнице, ведущей из кухни в подвал.

Эль оглянулся. Быстро осмотрев комнату, он заметил дверь, которая могла оказаться полезной. Чулан под второй лестницей – той, которая вела к люку.

Люди приближались, и времени для раздумий не оставалось. Эль отпустил Сэндза и бросился вперед, умышленно наступил в лужу рвоты на полу, затем сделал несколько шагов, оставляя за собой отвратительные следы. После третьего шага он вытер подошву о штанину и, вернувшись к Сэндзу, схватил его за руку.

– Идем.

Сэндз поплелся за ним. Эль открыл чулан, втолкнул его внутрь, влез следом и прикрыл дверь. Не до конца – он не хотел, чтобы замок случайно защелкнулся.

Чуланчик был тесным и узким. По углам скреблись сороконожки. Эль шагнул назад, встав плечом к плечу с Сэндзом.

– Они решат, что мы уже ушли, – прошептал он и скорее почувствовал, чем увидел кивок Сэндза.

– Хорошо бы ты был прав, – выдохнул тот.

Эль переложил второй пистолет обратно в правую руку. Он тоже надеялся, что прав. Но если нет… Что ж, тогда нет смысла действовать тихо.

Голоса и шаги звучали совсем близко. Один из голосов принадлежал Диего Санчесу, и тот явно был зол, как сто чертей.

– Проклятье, ступайте за ними! Они не могли далеко уйти. Где-то поблизости должна быть машина, так что следите за дорогой. Взять их!

Люди торопливо кинулись исполнять приказ, бросившись врассыпную. Шаги удалялись. Несколько ужасных секунд Эль размышлял, что сейчас делает Чиклет – там, на холме. Он был убежден, что люди Санчеса не смогут найти мальчика, но, конечно, ни чем нельзя быть уверенным до конца. Оставалось довериться судьбе.

За стенами их укрытия наступила тишина. Эль немного расслабился, хотя и понимал, что это может оказаться ловушкой – Санчес мог подать некоторым из своих людей беззвучный сигнал, чтобы те оставались на месте, и, как только они выйдут наружу, то сразу же будут окружены.

«Нет, – подумал Эль. – Они клюнули. Клюнули».

– Эль? – он едва расслышал собственное имя.

– Что? – Эль повернулся лицом к Сэндзу, услышал шорох и слепо потянулся вперед, успев поймать Сэндза до того, как тот упал.

Он не хотел садиться или вставать на колени на этом полу, где копошились жуки и прочие твари, поэтому осторожно сжал руки, удерживая Сэндза.

– Оставайся со мной, – прошептал он.

Сэндз слабо кивнул, но ничего не ответил; его дыхание было поверхностным и болезненным. Он медленно положил голову на плечо Элю, и этот простой жест был преисполнен такого доверия, что у последнего защемило в груди. Сейчас было неподходящее время для слов, которые Эль так мечтал сказать, но все же ему с трудом удалось не дать им вырваться.

Эль провел рукой вниз, пока не нащупал металл наручников. Сэндз зашипел и отдернул руки:

– Что ты делаешь?

– Хочу проверить, насколько все плохо, – отозвался он.

– Господи, Эль, я весь день мечтал отрезать себе руку, только чтобы они перестали ее трогать. Почему блядь ты полагаешь, будто я позволю это делать тебе?

– Потому что ты знаешь, что я не хочу причинить тебе боль, – просто ответил Эль.

Сэндз вздохнул. Он позволил Элю проверить свою левую руку и не издал ни звука, хотя Эль чувствовал, что он весь дрожит.

– Переломы, смещение и тому подобное, – прокомментировал Сэндз. – Извини, Эль, но, боюсь, не участвовать нам больше в гитарных состязаниях.

Эль с трудом сглотнул поднимающуюся в горле ярость. Он не был врачом, но думал, что Сэндз прав. В жизни Сэндза и без того оставалось мало поводов для радости, а теперь закрылась еще одна дверь. Несправедливость этого жгла Элю сердце.

– Не говори так, – попросил он. У них обоих и до этого были изранены руки, но все же – вопреки прогнозам врачей – они сумели заново научиться играть. Может быть, это повторится снова. – Всякое бывает.

– Как скажешь, – прошептал Сэндз.

Эль провел пальцами по цепи и нащупал правую руку Сэндза. Тут не было никаких повреждений, но браслет наручника казался тугим, и он коснулся отекшего запястья.

– Сломано?

– Не думаю. Вывихнуто.

Эль вспомнил, как Санчес ударил Сэндза, так что тот вывалился из кресла и растянулся на земле – а рука была по-прежнему прикована к сидению, – и выругался про себя. Не было никаких шансов, что Сэндз в данный момент в состоянии удержать оружие и прикрывать их побег.

– Эль?

– Что?

– Оно вернулось.

Сперва Эль понял это как «Он вернулся» и тщательно прислушался, не раздался ли звук шагов. Затем он осознал, что Сэндз имел в виду, и ему показалось, что земля разверзлась под ногами.

– Борись, – велел он.

– Борюсь, – ответил Сэндз и, вжавшись лицом в плечо Эля, повторил уже тише: – Борюсь.

Эль ласково провел пальцами по подбородку Сэндза, приподнял его голову и нежно поцеловал в губы.

Сэндз вздрогнул, но все-таки слабо улыбнулся.

Но улыбка увяла так же быстро, как и возникла:

– Погоди. Я забыл. Я ведь зол на тебя.

Эль нахмурился:

– Из-за чего? За то, что пришел тебя спасти?

– За то, кое-что скрыл от меня.

Эль нахмурился еще сильнее. Что скрыл? Свою любовь? Сэндз злится на него за то, что он не признался раньше?

– Потом расскажешь, – сказал Эль наконец. – А пока надо выбираться отсюда. – Они прятались достаточно долго. Большая часть людей Санчеса сейчас была рассеяна по территории вокруг дома. Но если они будут ждать слишком долго, люди начнут возвращаться в дом с пустыми руками. Если и бежать, то не откладывая. – Идем, – скомандовал он.

– Хорошо, – ответил Сэндз и оттолкнулся от груди Эля, постаравшись самостоятельно удержаться на ногах.

Эль осторожно толкнул дверцу и прислушался. Ничего не услышал и кивнул самому себе.

– Придется действовать быстро, – тихо проинструктировал он. – Нужно успеть выбраться до того, как они вернутся. Ты справишься?

– О, не беспокойся обо мне, – беззаботно отозвался Сэндз. – Делай, что должен.

Они начали выбираться из чулана.

– Погоди, – вдруг сказал Сэндз. – Дай мне пистолет.

Эль покосился на него. Дверь была приоткрыта, впуская достаточно света, чтобы он мог разглядеть лицо Сэндза. И под всей этой кровью и синяками увидел твердую решимость.

– Ты его даже не удержишь, – возразил он.

– Дай мне чертов пистолет, – прошипел Сэндз. – Разве ты не знаешь, что человек способен на все, когда дело касается выживания? – он криво улыбнулся. – Кроме того, он мне нужен. И если я не получу пистолет прямо сейчас, то наверняка попробую забрать его позже – а с моим везением ты вообразишь, будто на тебя напали, и пристрелишь меня нахрен.

Эль не нашелся, что возразить. Его нервы и без того были на пределе. Если застать его врасплох подобным образом, и гадать нечего, как он поступит. Так что Эль протянул один из своих пистолетов, держа его за дуло. Когда Сэндз ощутил под пальцами правой руки холодную сталь, то сразу же крепко сжал предложенную рукоятку – даже не поморщившись. На самом деле, на взгляд Эля он даже несколько расслабился.

– Идем, – сказал Сэндз.

Эль сурово усмехнулся:

– Идем.

Плечом к плечу они вышли из чулана обратно в винный погреб.

Чтобы оказаться прямо перед носом Диего Санчеса. Глава картеля держал в руке серебряный пистолет. Когда Эль и Сэндз замерли, он взвел курок.

– Эль Мариачи. Добро пожаловать в мой дом. Я счастлив наконец-то познакомиться с тобой.
__________________________________________

* У телефона (исп.)

Добавлено спустя 11 минут 2 секунды:
Глава 22: Отход

Дисклеймер: Мне не принадлежат ни Эль, ни Сэндз, ни Чиклет, ни какой-либо другой персонаж ОвМ, кроме дико разыгравшегося воображения.
Рейтинг: R за лексику и жестокость
Краткое содержание: Время валить нахрен куда подальше.
Примечание автора: Огромное спасибо Melody, экстраординарной бете, которая к тому же постоянно находит в инете потрясающие картинки и видео. Детка, ты лучшая.
____________________________________

Диего Санчес. С пистолетом. Характерный звук взводимого курка невозможно ни с чем спутать.

Ох, мать твою.

Блядьблядьблядь.

В любой другой день у Сэндза был шанс первым прикончить Санчеса. Но не сегодня. Он едва удерживал пистолет, не говоря уже о том, чтобы поднять его и выстрелить.

– Бросайте оружие, – приказал Санчес.

И Эль, к вящему изумлению Сэндза, заявил:

– Нет.

– Нет? – Диего Санчес коротко хохотнул. Не весело, но удивленно. – Я стою тут и целюсь тебе в голову, а ты говоришь мне «нет»?

– Говорю, – ответил Эль. – И скажу тебе почему. Потому что ты можешь пристрелить меня – в этом я не сомневаюсь. Но пока ты будешь это делать, тебя убьет Сэндз.

Сэндз слегка задрал подбородок, пытаясь выглядеть соответственно. Это не было бы ложью – в нормальной ситуации. Но сегодняшний день сложно было назвать нормальным. Сегодня для него было почти непосильной задачей даже оставаться в сознании.

Санчес выполнил свою часть сделки на отлично. С момента прибытия в дом Сэндз по полной программе ознакомился со всеми видами боли. Он не представлял даже, сколько времени провел здесь, или который сейчас час дня (ночи?).

Санчес и его подручные были очень хороши в дозировании боли. Нанести увечье, а затем усугубить его. Сломать палец и потратить полчаса на то, чтобы раздробить суставы и подвигать туда-сюда. Ударить кулаком по почке не один, а дюжину раз. Все очень просто, но весьма эффективно.

Сэндз гадал, сколько времени ему понадобится, чтобы отрубиться окончательно.

Диего Санчес кашлянул:

– Итак, похоже, мы зашли в тупик.

– Нет, – холодно сказал Эль, – не зашли. Опусти пистолет.

– И позволить вам застрелить меня? Не думаю.

Сэндз держал руку опущенной, но теперь поднял пистолет и направил его в голову Санчеса.

– Мы в любом случае можем застрелить тебя, – сообщил он и поморщился – горло все еще саднило от крика. Сейчас ему бы не повредила хорошая доза алкоголя: что-нибудь согревающее и мягкое, которое смочило бы пересохшую глотку и прожгло себе путь в желудок.

– Вы не оставляете мне вариантов, – заметил Диего Санчес. – По-видимому, я умру в любом случае.

– У тебя есть шанс остаться в живых, – сказал Эль. – Хочешь узнать, какой?

Сэндз промолчал. Он лишь надеялся, что потрясение не отразилось на его лице. Они не собираются убивать Санчеса? Какого хрена?

– Думаю, у меня нет выбора, – ответил Санчес.

– Нет, – согласился Эль. – Выбора нет. Для начала – когда вернутся твои люди?

– Не раньше, чем через полчаса, – задумчиво протянул Диего Санчес. – Некоторое время они будут собираться с духом, чтобы вернуться с новостями о том, что ты сбежал.

Сэндз мрачно улыбнулся:

– Отрабатываешь пыточные технологии на собственных подчиненных, да? Мне нравится.

Эль это проигнорировал, зато слегка качнулся вправо, толкнув Сэндза в левое плечо. Было ли это демонстрацией поддержки или предупреждением, Сэндз не понял. Но был благодарен за этот физический контакт. Когда они прятались в том тесном чулане, в руках Эля он почувствовал себя в безопасности. Когда Эль обнимал его, он едва слышал смех голоса в своей голове. Как и сейчас.

– А теперь, – заявил Эль, – мы уберем оружие и поговорим. – Резонное предложение, но звучало оно как угодно, только не резонно.

Звучало так, будто Эль ждет не дождется возможности пострелять.

И Сэндз не знал насчет других, но сам он расставаться с пистолетом был не намерен.

– Думаю, свой я пока придержу, – ответил Диего Санчес. – Хочешь поговорить – можешь делать это с пистолетом, нацеленным тебе в голову.

Надеясь, что Санчес этого не видит, Сэндз тайком подкорректировал направление предполагаемого выстрела, ориентируясь на звук его голоса. Чертовы руки тряслись, и он потерял цель.

– Как так получилось, – начал Эль, – что ты избежал бойни в гасиенде Эскаланте?

Бойня. Невзирая на боль в избитом теле, Сэндз улыбнулся. Ему нравилось слово. Нравились воспоминания, которые оно вызывало. Выстрелы, и кровь, и дым, и крики умирающих. Отличный был день.

– В тот день я был в Хуаресе, – сказал Диего Санчес. – Ездил по поручению брата.

– Ты имеешь в виду Эскаланте, – уточнил Сэндз, вспомнив, что Эль не в курсе связи между Санчесом и Эскаланте. Сводные братья. Внезапно ему стало интересно, кем были их матери.

– Да, – ответил Диего.

– Но ты вернулся и увидел, что мы натворили, – догадался Эль.

– Я увидел, что вы натворили, – повторил Санчес дрожащим от ярости голосом. И Сэндз вдруг подумал, что этот вояж по волнам памяти не был такой уж хорошей идеей.

– Тогда ты понимаешь, – продолжил Эль, – что мы можем сделать с тобой, твоими людьми и твоим жилищем.

Сэндз был в курсе, на что был прежде способен Эль, и с трудом удержал улыбку.

Наступила долгая, долгая пауза, доказывавшая, что Санчес был умнее своих предшественников.

– У вас нет шансов, – сказал он наконец. – Мои люди…

– Твои люди умрут, – перебил его Эль. Сэндз никогда не слышал, чтобы тот говорил таким ледяным тоном. – Думаешь, я пришел сюда один? Думаешь, прямо сейчас этот дом не окружен полудюжиной моих друзей?

Он продолжал еще некоторое время, закручивая паутину лжи. Сэндз отключился от этого бреда. У него было нехорошее предчувствие, что они так и будут тут стоять и трепаться. Что было совсем хреново. Потому что он не знал, сколько еще продержится на ногах. Колени подкашивались, а каждый вдох был пыткой. Вся правая сторона тела кричала от боли в сломанных ребрах и медленного внутреннего кровотечения – из-за ударов в одно и то же место. Он просто хотел лечь и ни о чем не думать. Может, немножко постонать.

Но если он вырубится прямо сейчас, их обоих убьют. Поэтому, превозмогая себя, Сэндз сосредоточил усилия воли на том, чтобы удержаться в сознании и настороже.

– Очень хорошо, – сказал Диего Санчес. – Что ты предлагаешь?

– Отпусти нас, – ответил Эль.

Санчес расхохотался:

– Ты же знаешь, что я не могу этого сделать.

– Вокруг никого нет, – возразил Эль. – И ни к чему им знать, как мы от тебя сбежали.

– Что ты имеешь в виду? – наконец-то Санчес удивился.

– Скажи своим людям, что загнал нас под лестницу. Ты ожидал этого, потому и подстерег нас. Когда мы вышли, ты нас прикончил.

Сэндз едва не подавился. Это была либо одна из худших когда-либо слышанных им идей – либо одна из гениальнейших.

– Ты сохранишь лицо, – продолжал меж тем Эль. – По сути, твой престиж только возрастет, потому что ты вроде как убил Эля Мариачи и американского шпиона. А оставив нас в живых, ты тем самым сохранишь свой картель и свою жизнь. Мы больше не побеспокоим тебя. Мы попросту исчезнем.

Сэндз снова подкорректировал цель. Он очень надеялся, что Эль не имел в виду то, что сказал. Потому что он ни за какие коврижки не собирался оставлять Санчеса в живых. Не после всего, что тот с ним сделал. Более того, он вовсе не собирался скрываться. Его дом в Кульякане, и он не намерен его бросать.

Невероятно, но, по-видимому, Диего Санчес решил, что цель оправдывает средства.

– А что, если я отпущу вас сейчас, и через месяц расставлю силки, изловлю вас и убью обоих?

– Этого не произойдет, – ответил Эль. – Ты сам попадешься в свою ловушку, и тогда уже мы начнем убивать.

Сэндзу понравилось, как это прозвучало.

– Похоже, ты чертовски самонадеян, – заметил Санчес.

– Приходится. Я десять лет водил за нос людей вроде тебя.

– Понятно. Что ж. А что, если я соглашусь отпустить тебя, но не агента Сэндза?

Последовавшее за этим вопросом молчание было коротким, но в душе Сэндз за это время умер несколько раз. «Надеюсь, он ответит «да»!» – кричал голос в его голове.

– Это неприемлемо, – ответил Эль, и Сэндза слегка отпустило. Голос в голове презрительно завопил и расхохотался.

– Я выложил за агента Сэндза кругленькую сумму, – заметил Диего Санчес, – и не могу просто так отпустить его.

– Мудила, – огрызнулся Сэндз. – Я – не твоя собственность.

– Позволю себе не согласиться, – парировал Санчес.

– Ты получишь обратно свои деньги, – заверил его Эль.

– Что? – Сэндз в ужасе повернулся к Элю с твердым намерением оспорить это утверждение. Скверная идея. Мир опрокинулся. Голоса стали отдаленными и гулкими. Сейчас он упадет в обморок, в этом нет сомнений.

В отчаянии Сэндз сделал единственное, о чем успел подумать – ударил пистолетом по левой руке.

Боль была невероятной – и отрезвляющей. У Сэндза перехватило дыхание, но крик он сумел удержать. Руки ходили ходуном, но он снова был настороже и стоял ровно.

Эль и Санчес обговаривали детали оплаты. Сэндз автоматически воспользовался голосом Санчеса, чтобы скорректировать цель. Он не верил собственным ушам. Какого хрена тут творится? Они что, должны поверить, будто Диего Санчес вот так запросто их отпустит? Они вот так запросто уйдут отсюда?

У них даже не было сотни тысяч песо – если только у Эля не завалялся где-нибудь тайный счет в банке, о котором Сэндз ничего не знал. И его бесило, что Эль торгуется за него с Санчесом, как будто он какая-то… вещь, а не человек из плоти и крови. И вот, они говорят о нем, как будто его тут нет, как будто он их не слышит. Сэндз практически не обращал внимания на аукцион в казино, но теперь он был весь внимание и тщательно вслушивался – и каждое сказанное слово заставляло его душу съеживаться еще сильнее.

Голосу в голове это нравилось. Оно по-прежнему было безмолвно – ни единого слова – но ему и не требовалось ничего говорить. Сэндз и так знал, что бы оно сказало. «Ты только посмотри на это. Пожалуй, я ошибался все это время. Ты все же действительно чего-то стоишь. Около ста тысяч песо. И как тебе это?»

– Идите вы все нахуй, – тихо пробормотал Сэндз и снова скорректировал цель. На миг им даже овладело нестерпимое искушение направить пистолет на Эля, но затем он вспомнил, что тот – его счастливый билет на выход отсюда, и сдержался.

– Очень хорошо, – наконец сказал Санчес. – Полагаю, мы договорились.

– Договорились, – повторил Эль.

Диего Санчес хихикнул:

– Должен признать, ты меня удивил. Ты не таков, каким я тебя представлял.

– Это потому, что ты представлял киллера, – ответил Эль. – Но я всего лишь мариачи. Я убивал, когда приходилось, но мне это никогда не нравилось.

Сэндз услышал достаточно. Они постоянно пытали его. Они раздербанили его руку так, что он теперь на всю жизнь останется калекой. И наконец это – последнее унижение – быть купленным и проданным. Снова. Это было уже слишком.

Нахуй это все.

И потому Сэндз усмехнулся:

– Правда? Что ж, я из ЦРУ и у меня никогда не было проблем с убийством.

И спустил курок.

В тишине погреба звук, с которым пуля вошла в череп Диего Санчеса, был слышен невероятно отчетливо. Глава картеля тоже выстрелил, но это был всего лишь рефлекс – его тело пронзил спазм, и палец судорожно дернулся. Пуля бессмысленно ушла в стену.

Тело Санчеса рухнуло на пол, и наступила долгая тишина. Затем Эль заговорил:

– Чтоб ты знал, он промахнулся мимо меня всего лишь на шаг.

– Ага, но все же не попал, – хмыкнул Сэндз. Колени подломились, и он упал.

Эль умудрился поймать его до встречи с полом, но это обернулось не особо хорошо. Когда Эль подхватил его, тело резко скрутило от неожиданной встряски, а из его груди вырвался невольный вскрик. Правую сторону словно обожгло, и он сжался в руках Эля. Тот опустил его на пол, где Сэндз свернулся в клубок и застонал.

– В чем дело? – спросил Эль странным голосом. – Где болит?

– Бок, – выдохнул Сэндз, гадая, как скоро сюда на звук выстрела сбегутся люди Санчеса. Пистолет Эля был с глушителем, его – нет.

Пальцы Эля вцепились в ткань его рубашки и задрали ее, открывая ушиб. Сэндз напрягся и тяжело задышал. Наверняка там все было расцвечено, как хренов рассвет. Санчес и его ребята были великолепны в том, чтобы снова и снова бить по тому же месту, попадая в одну точку. Что там? Почка, печень, возможно, аппендикс? Смешать, но не взбалтывать. Наверняка он так сдохнет от внутреннего кровотечения и даже не заметит.

– Тебе нужно в больницу, – сказал Эль, опуская его рубашку.

– Нет, – выдавил Сэндз. – Просто… – Он выпустил из руки пистолет Эля. – Сними наручники. И забери кинжал.

– Что? – с неподдельным недоумением спросил Эль.

– Твой кинжал. Со скорпионом. Он у Санчеса. Казино отдало ему кинжал, когда он купил меня. – Сэндз не смог скрыть горечь и гнев. – Полагаю, это было нечто вроде «купите один и получите второй в подарок».

– Как ты узнал?

Господи, иногда Эль был таким тугодумом.

– А как ты думаешь? – ядовито поинтересовался Сэндз.

– Боже, – пробормотал Эль. Он отодвинулся, и Сэндз услышал, как он обыскивает карманы Санчеса. Сэндз повернул голову и уткнулся лбом в каменный пол. Его прохлада просачивалась под кожу и немного успокаивала боль.

Эль вернулся. Наручники были разомкнуты, и Сэндз подавил стон, когда запястья оказались на свободе. Затем Эль провел рукой вниз по его ноге, к ступне. Ножны с кинжалом скользнули ему в ботинок.

– Теперь он снова твой, – прошептал Эль.

– Вообще-то он принадлежит тебе, – заметил Сэндз. – И всегда принадлежал.

– Он твой, – настоял Эль. Его голос вновь стал холоден. – Можешь сесть? Нам нельзя тут оставаться.

– Ага, – солгал Сэндз. – Но сперва ответь на один вопрос. Кто снаружи?

– В каком смысле? – не понял Эль.

– Ты сказал, что снаружи твои люди, наблюдают за домом. Я не знал, что у тебя остались еще друзья.

Эль помолчал секунду. Затем ответил:

– Не остались.

Сэндз обдумал это. Он все еще был зол на Эля за попытку выкупить его, но одиночество, сквозившее в голосе Эля заставило его почувствовать себя чуть лучше. Сэндз кивнул:

– Ладно. Помоги мне подняться.

После этого мир рехнулся. Это было дикое и странное безумие, но не сумасшествие. Спасибо, господи, за малые радости твои, верно?

Сознание включалось и выключалось. Несколько раз Сэндз приходил в себя на земле, еще несколько – в руках Эля. Один раз он кричал – когда его левая рука ударилась обо что-то твердое и жесткое, а когда очнулся, то никак не мог перестать ругаться: с его губ просто срывался неконтролируемый поток проклятий.

Было много стрельбы, он это запомнил. Он убил кучу народу. Эль убил еще больше. И каким-то образом сами они остались целехоньки. Что-то – или кто-то – явно их хранило. Возможно, судьба. Возможно, Каролина.

Что бы это ни было, но когда они выбрались за ограду, и Сэндз ощутил на щеке свежесть ночного ветра и понял, что все наконец-то закончилось, то не обнаружил на себе ни царапины – помимо тех ран, что уже были. Пули пролетали в дюймах от его лица, ударялись в стены прямо рядом с ним, но ни одна его не задела. Хотя бы однажды жизнь, вместо того чтобы, как обычно, подложить свинью, решила смилостивиться над ним. Это было единственное объяснение. На самом деле это был первый раз, когда он участвовал в перестрелке и не был ранен – как и его товарищ.

– А теперь, – сказал Эль, – улыбаемся и машем.

– Что? – опустив голову, Сэндз тяжело навалился на правое плечо Эля. – Зачем?

– Потому что неподалеку кое-кто смотрит на тебя прямо сейчас и очень за тебя волнуется.

Что? Кто-то неподалеку? Волнуется за него? Кто? О ком Эль, мать его, толкует?

Сэндз едва не задал эти вопросы вслух, когда осознал, что уже знает ответы.

– О господи, Эль, ты не мог, – простонал он.

– Он хотел пойти, – ответил Эль. – Я не сумел его остановить.

– Блядь, он же всего лишь ребенок! – рявкнул Сэндз; гнев придал ему сил оттолкнуться от поддерживающего его Эля и встать прямо. – Ты ждешь, что я поверю, будто ты не смог заставить его сидеть дома?

– Не смог, – мягко проговорил Эль. – И ты знаешь почему.

Да, он знал почему.

– Черт, – выдохнул он. – Тебе ведь действительно нравится опасная жизнь?

– Я рисковал, – согласился Эль. – Но, похоже, оно того стоило.

– Чего стоило? – прошипел Сэндз. – Заставить Чиклета убивать?

– Какие секреты, по-твоему, я скрываю от тебя? – вдруг спросил Эль.

Сэндз на миг растерялся от смены темы разговора. Потом покачал головой:

– Нет. Не сейчас. Я просто хочу убраться отсюда.

– Тогда позже, – согласился Эль.

Рука мариачи снова обняла его за плечи. Они двинулся вперед. Сэндз сконцентрировался на том, чтобы сохранять вертикальное положение. Каждый шаг казался агонией, но он заставлял себя идти дальше. Он не мог упасть и позволить Чиклету увидеть себя в таком виде. Может, от его гордости и остались одни ошметки, но Сэндз не вынес бы, если бы мальчик увидел, как Эль несет его на руках, как хренова младенца.

– Сэндз.

– Что?

– Ты в курсе, где мы находимся?

– В доме Диего Санчеса, – ответил он с усталым сарказмом.

– Да. И ты уже бывал тут.

– Правда? Когда? – Сейчас его жизнь четко делилась на две эпохи. С. Г. и Б. Г. С Глазами и Без Глаз. Иногда дни С. Г. казались античной историей – события, люди и важные даты превратились в пыльные артефакты чужой жизни. Пустая черная дыра Б. Г. была куда чище.

– Мы приходили сюда, когда охотились на Эскаланте. Это дом Ахедрес.

Сэндз коротко хохотнул:

– Чудеса да и только.

– Пришли, – объявил Эль. Они остановились. У Сэндза начали подламываться колени, и он с рычанием выпрямился. – Это начало дороги. Чиклет подъедет сюда, чтобы забрать нас.

– Ты дал ему вести машину? Твою же мать, Эль. – В голове Сэндза нарисовался яркий образ того, как мальчик срывается с обрыва.

– Почему нет? – удивился мариачи. – Тебе же я давал водить.

– Очень смешно, – выпалил Сэндз. Боже, как тут холодно.

– Погоди. – Рука Эля убралась с его плеча – достаточно для того, чтобы он понял, что Эль потянулся вбок, чтобы взять что-то. Сэндз услышал шорох. Листья? Затем приятный вес руки Эля вернулся на прежнее место. – Помнишь первый раз, когда мы сюда пришли?

– Да, – ответил Сэндз, чувствуя, что вырубится с минуты на минуту.

Эль убрал волосы с его лица. Что-то очутилось у него за ухом.

– В ту ночь у тебя был цветок в волосах.

Цветок. Он тут стоит и умирает, а Эль взял и заткнул ему в волосы хренов цветок. Сэндз хотел рассмеяться, но не хватило сил.

– В ту ночь ты сказал мне свое имя, – добавил Эль. Издалека донесся нарастающий рев двигателя. Чиклет, также известный как хренова кавалерия, спешил на помощь.

– Самая большая моя ошибка, – вздохнул Сэндз.

– Нет, – очень серьезно сказал Эль. – Твоей самой большой ошибкой было думать, будто ты ничего для меня не значишь, и сдаться Санчесу по доброй воле.

Это было приятно. Сэндз знал, что должен что-то сказать в ответ – что-то теплое и неопределенное, – но внезапно не смог выдавить ни слова. Уши наполнил грохочущий шум, а потом все исчезло.

Очнувшись, Сэндз обнаружил, что лежит на заднем сидении автомобиля. Под его головой было что-то мягкое, напоминающее подушку. Оно пахло Элем, и ему в щеку упирался край пуговицы, так что он решил, что это одна из рубашек Эля. Еще один кусок ткани туго обвивал его правое запястье, уменьшая боль.

С переднего сидения не доносилось ни звука. Сэндз представил себе Чиклета, развернувшегося на кресле, чтобы наблюдать за ним, тщательно отслеживая любой признак страдания. Эль, скорее всего, поминутно проверяет зеркало заднего вида. Губы Сэндза сами собой сложились в подобие ухмылки.

Ему стало любопытно, держится ли до сих пор цветок в волосах? И какого он цвета?

– Знаешь, – начал он – и удивился тому, как невнятно говорит, – нам правда пора с этим завязывать.

– Señor, – голос Чиклета звучал тревожно. Интересно, к кому из них он обращается?

– Завязать с чем? – бросил Эль через плечо.

– С этим, – уточнил Сэндз. – Ты увозишь нас прочь от очередной неприятности, а я сижу тут и дерьмово себя чувствую. В следующий раз я поведу, а ты можешь занять мое место и постонать.

Эль усмехнулся:

– Ладно. Договорились.

Однако Чиклету было не до веселья.

– В следующий раз? Следующего раза не будет!

На мгновение в машине воцарилась тишина, а потом Эль Мариачи и Сэндз расхохотались.

Чиклет что-то смущенно пробормотал и затих.

Сэндз оборвал смех – было чертовски больно. Эль тоже перестал смеяться.

– Через несколько минут будем в больнице.

– Нет, – заявил Сэндз. – Никаких больниц. Там мы станем легкой добычей. Просто найди доктора, который работает допоздна, и заплати ему наличными.

– Нет, друг мой, – возразил Эль. – На сей раз это не сработает.

– Ну, тогда тебе лучше найти способ, чтобы это сработало, – огрызнулся Сэндз. – Потому что если попробуешь отвезти меня в больницу, я нахрен тебе кишки выпущу. – Он не намерен был вверять себя на попечение всех этих врачей в белых халатах, окутанных запахом антисептика, – с их фальшивым участием. Ни за что. Ни за какие коврижки.

Он помнил, как в семь лет нерешительно подошел к матери. Он едва знал ее, эту странную женщину, которой часто не было дома и которая все время дрожала, будто мерзнет. «Мама, думаю, мне нужно к доктору. У меня сильно болит живот». Руки на его животе. Отчаянная надежда. Когда доктор Петерсон спросил его, в чем дело, он смог сказать, и потом доктор Петерсон мог бы позвонить копам, и они забрали бы дядю Томми, они забрали бы и его тоже – и отдали бы в другую семью, в семью, где родители заботятся о тебе, и никто не заставляет делать то, чего не хочется.

Мать велела ему пойти во двор и поиграть.

Нет, никаких больше врачей. Не для него. Доктор Геварра был просто вишенкой на торте, последним предупреждением. «Врачам нельзя доверять, придурок. Неужели до сих пор не понял?»

– К утру мы будем дома, – тихо сказал Элю Чиклет.

– Не думаю, что он протянет так долго, – шепнул в ответ Эль.

– О, он еще может удивить вас, – вклинился Сэндз. Боже, как он ненавидел, когда они говорили о нем, будто его здесь нет. Он слепой, а не глухой.

– В Синалоа де Лейва есть врачи, – заверил Эль. – Мы найдем кого-нибудь. – Автомобиль притормозил и повернул налево. Эль повысил голос: – Никаких больниц.

– В яблочко, – вздохнул Сэндз. Он снова начал отрубаться. Беспамятство окружало его.

Что за черт? Почему бы нет? Сэндз уступил ему и провалился.

Добавлено спустя 9 минут 57 секунд:
Глава 23: Исцеление

Дисклеймер: Мне ничего не принадлежит.
Рейтинг: R за лексику
Краткое содержание: Три коротких слова.
Примечание автора: В этой главе будет слэш.
Как всегда спасибо Melody за великолепный бетинг.
____________________________________________

Врачам в Синалоа де Лейва – ну, или, по крайней мере, тому, которого выбрал Эль – не впервой было сталкиваться с повреждениями такого рода, какие были у Сэндза. Живя бок о бок с главной базой картеля, они достаточно насмотрелись на людей, имевших дело с Диего Санчесом.

Неудивительно, что сначала доктор ни в какую не соглашался помочь им.

– Пожалуйста, señores. Если они обнаружат…

– Не обнаружат, – оборвал его Эль. – Картеля больше нет. Теперь вы нам поможете?

Доктор вытаращил глаза, затем открыл дверь и впустил их.

Они велели Чиклету подождать в коридоре, невзирая на его яростные протесты. В конце концов Эль сказал:

– Думаешь, он хотел бы, чтобы ты это видел?

Мальчик посмотрел на него широко открытыми глазами:

– А вы вернетесь?

И Эль осознал, что он не хочет оставаться в коридоре не только из-за тревоги за Сэндза. Чиклет попросту боялся быть один. И после всего, чему он оказался свидетелем, когда наблюдал за ними с вершины холма, Эль ничуть этому не удивился.

– Я вернусь, как только что-нибудь узнаю, – сказал он и потрепал мальчика за плечо. – Обещаю.

Чиклет насупился, но сел и принялся ждать.

Доктора звали Роберто Лопес. Намыливая руки, он взглянул на Эля:

– Это правда? То, что вы сказали? Картеля больше нет?

Эль кивнул:

– Мы его уничтожили.

– Мы. – Лопес вытер руки и посмотрел на Сэндза, лежавшего без сознания на операционном столе. – Вы и ваш друг?

– Sí, – ответил Эль. – Junto. Вместе.

– Тогда местные жители обязаны вам по гроб жизни, – заметил врач. – Вам обоим. – Он потянулся, чтобы убрать с лица Сэндза грязную повязку.

Эль перехватил его запястье. Лопес поднял на него испуганные глаза.

Эль покачал головой:

– Не стоит.

Лопес долго смотрел на него, затем кивнул и принялся высвобождать руку. Эль его отпустил.

– Ладно, – сказал доктор – теперь его голос звучал более энергично и профессионально – и холодно кивнул Элю. – Отойдите. Мне нужно больше места.

Эль вышел в коридор спустя час после рассвета. Чиклет дремал, уронив подбородок на грудь. Однако, услышав звук открывающейся двери, он вздернул голову:

– Как он?

Эль слабо улыбнулся:

– Все еще спит, но с ним все будет в порядке. Как только он проснется, мы уедем.

Чиклет нахмурился:

– Так скоро?

Эль вздохнул. Он уже поспорил с доктором по этому поводу. Двигать Сэндза было не очень хорошей идеей, но оставаться тут было слишком опасно. После уничтожения картеля Санчеса другие наркобароны поспешат заполнить освободившееся пространство. И первым делом они наверняка перелопатят место резни и заберут все, что там осталось ценного, – как и положено стервятникам. Это значит, что оставаться поблизости от Кайманеро – и дома из стекла и розового камня – было бы идеей еще худшей.

– Так скоро, – ответил Эль. – Иди спать. Осталось всего несколько часов.

Эль был рядом, когда Сэндз очнулся – а вот самого Сэндза не было.

Эль не сразу понял это. Во-первых, он не ожидал. Он просто улыбнулся пришедшему в себя другу и пожал ему правую руку:

– С возвращением.

Сэндз издал неопределенный звук – нечто среднее между «Да, вот и я» и «Да пошел ты».

– Мы в Синалоа де Лейва, – пояснил Эль. – В доме врача. Он хотел, что бы ты задержался тут на несколько дней, но я сказал, что мы не можем. Надо возвращаться домой, как только ты будешь готов.

– Я уже готов, – ответил Сэндз. Его голос все еще был хриплым и более низким, чем обычно, – несомненно, от криков. Он выдернул ладонь из руки Эля. – Забери меня нахрен отсюда.

– Чиклет ждет в коридоре, – сказал Эль. – Ему будет по-настоящему приятно увидеть тебя.

Сэндз помолчал немного, потом заявил:

– И что? Вели ему держаться подальше.

Эль нахмурился:

– Ты не хочешь его видеть?

– Для начала, – протянул Сэндз, – я вообще ничего нахрен не вижу, уж кто-кто, а ты должен это знать, придурок. Во-вторых, пусть парень остается в коридоре. Детям здесь не место.

Что-то с его речью не так, внезапно осознал Эль. Будто он слушает кого-то, кто лишь изображает Сэндза. Несколько секунд – и он почти нащупал ответ, но потом вновь потерял.

– Хорошо, – сказал Эль. – Идем. – Он снова взял Сэндза за правую руку, чтобы помочь тому сесть.

Сэндз немедленно застыл и вырвал руку.

– Не смей нахрен прикасаться ко мне, – прорычал он грубым голосом, на несколько тонов ниже нормального.

У Эля кровь застыла в жилах. Он вдруг понял, что знает этот голос. Он уже слышал его прежде.

«Держись от меня подальше! Я нихрена не позволю тебе ко мне прикоснуться!»

«Если это то, чего ты хочешь».

«Ага, верно. Только с каких пор имеет значение, чего я хочу?»

Это не Сэндз. Его друга тут не было. Это был голос безумия, голос того, кто жил у Сэндза в голове.

– Чего ты хочешь? – прошептал Эль. В ужасе он невольно отшатнулся и теперь оглядывал комнату. Его пистолеты были при нем, но у Сэндза еще оставался кинжал со скорпионом. Если Сэндз решит напасть на него, дело очень быстро может принять скверный оборот.

– А как ты думаешь, чего я хочу? Я хочу домой, – с раздражением ответил Сэндз, словно это была самая очевидная вещь в мире, и со стоном принял сидячее положение. Качнулся вперед и уронил голову. – Вот черт.

– Может, нам стоит задержаться на денек, – нерешительно предложил Эль. Если ему удастся снова уложить Сэндза спать, возможно, когда тот проснется в следующий раз, то снова вернет себе контроль. – Еще слишком рано.

– К черту все, – сказал Сэндз. – Я собираюсь нахрен валить отсюда. – Он повернулся и спустил ноги с койки, сделал глубокий вдох и встал. – Вот. Видишь? – Он раздвинул губы и одарил Эля жутковатой улыбкой. – Меня нельзя вывести из строя надолго.

Дверь крохотной палаты приоткрылась, и в образовавшейся щели показалось радостное лицо Чиклета.

– Я услышал голоса, – пояснил он.

Эль и Сэндз повернулись к двери, но Сэндзу при этом пришлось повернуться вправо. В тот же миг с его лица пропали все краски. Он задушено вскрикнул, пошатнулся и рухнул на пол.

Чиклет бросился к нему, но Эль резко выставил вперед ладонь:

– Нет! Стой, где стоишь. – Не обращая внимания на недоумение мальчика, Эль осторожно наклонился. – Сэндз?

Сэндз перекатился на бок. На его лице застыла гримаса боли.

– Эль?

Это был его голос. Тот, другой, исчез. С облегчением расслабившись, Эль подошел к нему.

– Я здесь. – Он помог Сэндзу сесть и опереться спиной на матрас койки. – Ты упал.

Сэндз невесело рассмеялся, но смех почти сразу перешел в болезненный всхлип.

– Я упал. Какое вежливое определение. – Он откинул голову на матрас. – Что ты мне дал? Я ничего не чувствую.

– Морфий, – ответил Эль. Он взглянул на Чиклета и жестом велел ему привести врача. – Тебе было очень больно.

– Ага… – Сэндз с трудом сглотнул. – И оно вышло поиграть, да? – И не успел Эль открыть рот, как он добавил: – Не лги мне. Я знаю, что так и было. Вы, мать вашу, накачали меня наркотой, и я не смог его остановить.

– Я сожалею, – сказал Эль. По правде говоря, он и не задумался о последствиях, когда разрешил Лопесу применить обезболивающее. Он думал только о том, чтобы облегчить Сэндзу страдания.

– Ты сожалеешь. Господи, Эль. Ты самый сожалеющий мариачи из всех, кого я встречал, – вздохнул Сэндз.

Эль затаил дыхание. Его первым побуждением было разозлиться, но, как это часто бывало в случае с Сэндзом, следование побуждениям не приводило ни к чему хорошему. Так что он откашлялся и небрежно спросил:

– Ну, и скольких мариачи ты знаешь?

Сэндз покачал головой:

– Аргумент принят. И кроме того, думаю, все равно первый приз достался бы Фидео, а не тебе.

При упоминании о бывшем друге Эль малость пришел в себя.

– Я сожалею, – повторил он, на этот раз с большей искренностью. – Не думал, что лекарства так на тебя подействуют.

– Не позволяй снова этому случиться, – предупредил Сэндз и пожал левым плечом, на котором была закреплена поддерживающая повязка, прижимающая его левую руку к груди. – Каков вердикт? И не лги мне.

Уже второй раз за последние несколько минут Сэндз сказал это. Эль нахмурился, вспомнив, что Сэндз обвинил его в утаивании секретов.

– Я тебе не лгу.

– Нет, лжешь, – возразил Сэндз. – Но сейчас не об этом. Скажи, насколько у меня все херово?

– Ничего не херово, – ответил Эль. – С тобой все будет в порядке. – Он опустил глаза. Следующие слова дались ему с огромным трудом: – Врач сказал, что некоторые функции руки восстановятся, но ты никогда больше не сможешь играть на гитаре.

На краткий миг лицо Сэндза застыло от горя утраты. Потом он вздохнул – и его черты разгладились.

– Что ж, – сказал он. – По крайней мере, ты был со мной честен.

– Врачи уже ошибались прежде насчет этого, – подбодрил его Эль. – Насчет нас обоих. – Он хотел дать Сэндзу надежду. Эта надежда нужна была и ему самому. Ему невыносима была сама мысль о грозящей Сэндзу тишине.

Сэндз ничего не ответил.

Эль помрачнел, но потом пришли Чиклет и доктор, и времени для разговоров все равно не осталось.

Незадолго до заката они вернулись в дом в Кульякане. Они бы вернулись и раньше, но, учитывая состояние Сэндза, Эль ехал медленно.

В лучах заходящего солнца дом выглядел вполне мирно. За исключением разбитых окон, других признаков разрушения не было. Эль бросил взгляд на Чиклета.

– Иди домой, – сказал он. – Придешь завтра. Проведи ночь со своей семьей.

Чиклет кивнул и вылез из машины. Его велосипед по-прежнему был прислонен к крыльцу, где он оставил его прошлым утром.

Эль покачал головой: казалось немыслимым, что всего лишь за два дня столько всего произошло.

Он развернулся на сидении и посмотрел на Сэндза.

– Готов?

– Конечно, – утомленно ответил тот. – Я упоминал, насколько меня это раздражает? Я устал быть тем, из кого выбивают дерьмо.

– Зато ты не валялся три дня с сотрясением, – напомнил Эль, открывая свою дверь и выходя из машины. Затем он распахнул заднюю дверь.

– Полагаю, это был мой счастливый день, – парировал Сэндз. – Все, что получил я, – это вытряхнутое на всеобщее обозрение грязное белье. – Он с трудом выкарабкался из автомобиля.

Эль был к этому готов:

– А кто схлопотал пулю в казино? Я. Не ты.

– Думаю, этот раунд я тоже выиграл, – пробормотал Сэндз, когда они шли по дорожке.

– Хорошо, – согласился Эль. – Но следующий выиграю я. Эскаланте подстрелил меня дважды, а тебя только один раз.

– Ладно, – ответил Сэндз – так тихо, что Эль едва разобрал слова. – Этот я уступаю тебе. – Он с трудом удерживался в сознании.

– Я победил, – с триумфом воскликнул Эль и подхватил Сэндза. Неся бесчувственного агента на руках, он вошел в дом.

Следующие два дня Эль оставался начеку, но безумие Сэндза так и не вернулось. Сэндз почти все время спал, и хотя он отказывался принимать что-либо от боли, но скрепя сердце глотал прописанные доктором антибиотики. Эль подумывал о том, чтобы подменить таблетки, но не осмелился. Когда Сэндз это обнаружит – а он точно обнаружит – то придет в ярость.

Чиклет навещал их, но не так часто, как Эль ожидал. Участие в спасении Сэндза что-то основательно изменило в нем. Он утратил остатки своей невинности, решил Эль. Отчасти он был рад тому, что мальчик не крутится все время поблизости – Эль чувствовал себя слишком виноватым перед Чиклетом за все случившееся, чтобы посмотреть ему в глаза.

Он немного расчистил дом – так, прошелся по верхам вроде выметания разбросанной еды и разбитого стекла. На все остальное у него не хватало духу. Большую часть времени он сидел с Сэндзом, гадая, кто заговорит с ним, когда агент проснется в следующий раз.

На третье утро Эль встал с постели, преисполненный решимости. Сегодня или никогда.

Он закрылся на кухне и принялся готовить завтрак. Вчера к ним заходил священник с продуктами и извинениями. Жители деревни, сказал он, волнуются за них. Что с ними случилось на этот раз?

Ничего с ними не случилось, ответил Эль. Все кончено.

Он сложил еду на поднос и рассеянно откусил кусочек бекона. Желудок потребовал добавки. Эль открыл плечом дверь кухни и направился в спальню Сэндза.

– Доброе утро.

Сэндз уже проснулся и сидел, откинувшись на подушки и разматывая повязку на правом запястье. Глазницы были прикрыты черной шелковой лентой. Белый бинт резко выделялся на фоне смуглой груди и расцвеченного кровоподтеками живота.

– Что?

– Я приготовил тебе завтрак, – сообщил Эль и уселся на край кровати, опустив поднос себе на колено. Он знал, что Сэндз терпеть не может суп, и помнил, с каким удовольствием сам ел твердую пищу после жидкой больничной дряни, которой его пичкали несколько дней – спасибо перестрелке в гасиенде Эскаланте.

Сэндз принюхался без особого интереса:

– И?

– Яйца, бекон и оладья, – объявил Эль и проглотил еще одну полоску бекона.

– Я не голоден, – отмахнулся Сэндз.

– Тебе нужно есть, – сказал Эль.

– Иди нахер.

Эль отломил краем вилки кусок оладьи и окунул его в тарелку с сиропом, стоящую на краю подноса.

– Вот. Попробуй.

Сэндз с рычание откинул его руку. Вилка взлетела в воздух, раскидывая по дороге оладью и сироп.

– Не обращайся со мной, как с чертовым инвалидом!

Эль вытер ему лицо и напрягшуюся до желваков щеку. Но ничего не сказал.

Сэндз отвернулся, намеренно игнорируя его.

Эль поставил поднос на пол. Вилка лежала возле балконной двери, один кусочек оладьи все еще был наколот на серебряный зубчик, другой улетел бог знает куда. Под вилкой растеклась маленькая лужица сиропа.

Он опустил взгляд. Две идеально круглые капельки сиропа дрожали на животе Сэндза, прямо над пупком.

Эль поколебался, затем наклонился и осторожно слизнул капли.

Сэндз вздрогнул.

– Какого хрена ты делаешь? – Его пальцы вцепились Элю в волосы и резко дернули назад, вынудив того откинуть голову. Однако запястье Сэндза еще не вполне восстановилось, так что вскоре он разжал пальцы.

– Убираю беспорядок, который ты учинил, – ответил Эль и вновь наклонился, целуя и покусывая покрытый сладким участок живота Сэндза.

– Не надо, – попросил Сэндз.

Эль помедлил, но потом решил снова попытать счастья и продолжил.

Сэндз уронил правую руку на кровать.

– Тебе не нужно ничего делать, – заверил Эль, едва приподняв голову, так что его губы касались кожи Сэндза. – Просто позволь мне.

Он слепо потянулся к одеялу и приспустил его. Затем принялся покрывать легкими нежными поцелуями живот Сэндза, не обойдя вниманием ни одного синяка, ни одного участка, где бандиты поранили его. Сэндз напрягся, но Эль был осторожен, очень осторожен. Он жаждал сцеловать эти раны, доказать, что он никогда не причинит боль.

Он спустился ниже, целуя, любя, без слов показывая, что чувствует к этому мужчине, с которым разделил постель.

Сэндз не издал ни звука. В конце у него перехватило дыхание и слегка выгнулась спина, но он остался безмолвен.

Эль выпрямился и нахмурился:

– Нет нужды молчать. – Он вытянулся на кровати, улегшись на бок рядом с Сэндзом. – Тебе нет нужды ничего от меня скрывать.

Сэндз ничего не ответил. Он просто лежал, и невозможно было угадать, о чем он думает.

Время наконец-то пришло. Эль слишком долго и тяжело к этому шел и не хотел испортить момент.

Он приподнялся на локте, посмотрел на Сэндза сверху вниз. И поцеловал его – сначала в маленькую морщинку над бровью, затем в губы.

– Я люблю тебя.

Сэндз отвернулся:

– Ага, точно.

– Я серьезно, – сказал Эль. – Думаешь, мне легко было в этом признаться?

– Думаю, ты бы сказал это, если бы думал, что это поднимет мне настроение, – с горечью ответил Сэндз.

– Но я знаю, что это не так, – возразил Эль. – От этого ты почувствуешь себя хуже.

Сэндз ничего не ответил, но его подбородок напрягся.

– Никто ведь не говорил тебе этого раньше так, как я? – спросил Эль. Он боялся, что уже знает ответ, но надеялся, что ошибается.

– А ты как думаешь? – прошептал Сэндз, и горечь в его голосе проступила еще явственнее.

– Тогда я первый, – заявил Эль и снова поцеловал его.

– Прекрати это. Ты не любишь меня, – сказал Сэндз и пихнул Эля в грудь правой рукой, но это было бесполезно – он был еще слишком слаб.

– Люблю, – заверил его Эль. – Я люблю тебя. Знаю, тебе трудно в это поверить, но…

– Прекрати! – Сэндз толкнул его с неожиданной силой, опрокинув на спину.

Эль сел на кровати.

– Почему? – спросил он. – Скажи, почему я тебя не люблю.

– Потому что, – огрызнулся Сэндз. Он дрожал и по-прежнему стискивал правую руку в кулак.

– Скажи почему, – повторил Эль.

– Потому что… – Сэндз вскинул голову. – Нет, – пробормотал он – не Элю, но голосу в своей голове. – Заткнись.

Эль обхватил его лицо ладонями.

– Не слушай его, – попросил он. – Слушай меня. Я люблю тебя.

– Я тебе не верю, – прошептал Сэндз.

– Ты и не должен, – сказал Эль. – Я верю – и этого достаточно для нас обоих. – Он крепко поцеловал Сэндза в губы.

– Я тебе не верю, – повторил Сэндз, поднял здоровую руку и, ухватив Эля за волосы, притянул его голову к себе. И обрушил на рот Эля обжигающий поцелуй. – Я тебе не верю и не люблю тебя.

Сердце Эля запело, доказывая, что в его жизни все еще осталось место музыке.

– Я знаю, – выговорил он между поцелуями. – Я знаю.

Добавлено спустя 13 минут 10 секунд:
Глава 24: Любовь

Дисклеймер: Сэндз и Эль Мариачи принадлежат не мне, а Роберту Родригесу
Рейтинг: R за лексику и сцены сексуального характера
Краткое содержание: Чем это все закончится
Примечание автора: В этой главе будет слэш.
Слова, которые Сэндз в этой главе скажет Чиклету, являются частью девиза Центрального Разведывательного Управления.

_______________________________________

Полдень застал их в постели.

Сэндз спросил насчет Чиклета, беспокоясь, что мальчик обнаружит их тут – голых, мокрых от пота, в объятиях друг друга. Эль успокоил его, сообщив, что сегодня вторник, и Чиклет еще в школе. Это был последний раз, когда они разговаривали, и с того времени прошло уже несколько часов. Этим утром слова были не нужны.

Сэндз лежал на спине, Эль примостил голову у него на животе, чуть ниже повязки, и обнимал левой рукой за бедра, лениво водя пальцами по его правой ноге. Было немного щекотно, но Сэндз не двигался. В этот момент не имело никакого значения, что его рука болит так, словно кто-то напихал в нее битого стекла. Не имело значения, что у него нет глаз, или что он слеп. Прямо сейчас, в этот конкретный момент времени Сэндз чувствовал себя умиротворенным как никогда.

Эль начал что-то мурлыкать себе под нос, какую-то нежную песенку. Текст был на английском, но мариачи проговаривал дай бог одно слово из трех. Эту мелодию Сэндз никогда прежде не слышал.

Эль соскользнул с его живота и подтянулся повыше, так что теперь его голова покоилась на подушке, а щека прижималась к плечу Сэндза. Эль прижался губами к его коже там, куда смог дотянуться.

– Que quieres en la vida?

Чего ты хочешь в жизни?

Сэндз протяжно вздохнул.

– Не знаю, – ответил он. – No sé.

Он хотел… Чего он хотел?

Он хотел, чтобы это длилось вечно. Это ощущение гармонии и умиротворения. Прежде неведомое ощущение себя как части кого-то. Тишина в голове. Чувство безопасности от того, что Эль рядом. Теплое дыхание на коже. И к черту весь прочий мир. Почему он не может лежать так вечно?

– А как насчет тебя? – в свою очередь спросил Сэндз. – Чего ты хочешь?

– Тебя, – сказал Эль. – Только тебя.

Рука мариачи опустилась к его животу. Три дня назад Сэндза избили так сильно, что он до сих пор мочился кровью, но сегодня это все не имело значения. Эль знал, как прикасаться к нему, как доставить удовольствие его телу. Эль был единственным.

А потом Эль снова сказал эти слова – слова, которые наполняли Сэндза смесью презрительного неверия и робкой надежды. Я люблю тебя.

– Почему? – выдохнул Сэндз. – Я – убийца-психопат. Ты не можешь любить меня.

– Это тот, кем ты был, – ответил Эль, снова целуя его в плечо. – Но не тот, кто ты есть сейчас. Больше нет. А теперь скажи, что ты тоже любишь меня.

Сэндз так и сделал. Он сказал эти слова, но они все еще звучали странно для него самого. Он никогда в жизни никому не говорил их искренне. Он даже не знал, что такое любовь. То, что он чувствует – это и есть любовь? Как он может быть уверен в этом?

– Эль? – все приятные ощущения испарились. – Почему ты солгал мне?

Тот застыл:

– Что ты имеешь в виду?

Размышления об этом все еще злили Сэндза, но чувство стало приглушенным и не столь сильным, как раньше. Однако оно по-прежнему было смешано с болью и ощущением предательства.

– Почему ты не сказал мне о письме, которое Белинда Харрисон написала Барилльо?

У Эля прервалось дыхание:

– Как ты об этом узнал?

Тот факт, что Эль не отрицал своей вины, разозлил Сэндза еще больше.

– Какая разница? Мне сказал Диего Санчес. Почему не ты? Ты ведь знал об этом, правда?

Эль долго молчал, потом перекатился на спину.

– Знал, – сказал он в потолок.

– Так какого хрена ты не сказал мне? – прорычал Сэндз и сел, от злости даже не почувствовав боли. – Ты не думал, что я имел право знать?

Эль тоже принял сидячее положение. Простыня скомкалась и соскользнула до колен, так что мариачи подтянул ее повыше, прикрывая наготу. Будто это имело значение.

– Я собирался тебе сказать, – признался Эль. – Но она едва не убила тебя, да и сам я был ранен. К тому моменту, как мы достаточно выздоровели, чтобы поговорить об этом, это уже не казалось столь важным.

– Важным для кого? – выкрикнул Сэндз. – Мы тут говорим о моей жизни!

– Лоренцо только что умер, – продолжил Эль, будто его и не прерывали. – Я чувствовал себя в ответе за это. Фидео тоже обвинял в этом меня. Я начал думать, что приношу несчастье всем своим друзьям. Я пытался найти способ дать тебе волю к жизни.

– И с этой целью превратил мою жизнь в ад, – ехидно заметил Сэндз, вспоминая, как был озадачен все прошлое лето, пытаясь понять мелочные придирки Эля. – Но это неважно. Важно то, что ты знал о письме и не сказал мне. Ты ждешь от меня доверия, но не даешь для него никаких оснований.

Эль ничего на это не ответил. Он просто поднялся с кровати и вышел из комнаты.

– Прекрасно! – крикнул Сэндз ему вслед, проклиная себя за то, что даже не осмеливается погнаться за Элем – потому что рискует свалиться прямо в коридоре. – Но ты не можешь убежать от правды!

Раздалось шлепанье босых ног Эля, вернувшегося в комнату. Кровать скрипнула – мариачи сел. Что-то зашуршало, а затем Эль взял его правую руку и вложил в нее сложенный вдвое листок бумаги.

– Вот, – сказал Эль. – Вот письмо.

Сэндз сжал руку в кулак.

– Просто здорово, Эль. Возможно, если я очень постараюсь, то смогу ощутить зазубрины от принтера и прочитать его.

Эль выдернул письмо у него из пальцев и ледяным голосом зачитал письмо вслух.

В нем говорилось абсолютно то же самое, что сказал Диего Санчес. Предупреждение насчет денег. Номер его удостоверения. Острое желание быть принятой всерьез. «Я верю, что вы позаботитесь об этом с той оперативностью и осмотрительностью, как оно того заслуживает».

Позаботитесь об этом.

О да, он позаботился, это точно.

– Теперь ты счастлив? – поинтересовался Эль, закончив читать. – Я нашел его в тот день, когда она приехала домой. Лоренцо обнаружил тайник в ее книжном шкафу, а я нашел там письмо. И никому его не показывал.

Сэндз ничего не сказал. Он пока еще не доверял своему голосу.

– Иногда я задаюсь вопросом, – сказал Эль, – как бы все обернулось, если бы я нашел тебя до переворота. – Он отложил письмо в сторону и придвинулся. – Если бы я мог это остановить.

Пальцы Эля коснулись его лица. Они приподняли повязку – достаточно для того, чтобы Эль смог поцеловать то место, где начинался провал на месте его глазницы. Сэндз отшатнулся:

– Не надо.

Достаточно было того, что он сам постоянно терзал себя сожалениями и размышлениями на тему «если бы». Сэндз не в силах был вынести, что Эль делает то же самое.

– Если бы была возможность, – выдохнул Эль и снова поцеловал его – теперь ниже, там, где его щеку пересекал шрам – напоминание о первом визите в дом Эскаланте, когда здание еще не принадлежало Санчесу.

– Не надо, – чуть громче повторил Сэндз.

– Я должен сказать тебе, – настаивал Эль. – Я умолчал о письме непреднамеренно и хочу, чтобы ты доверял мне. – На сей раз поцелуй пришелся в уголок губ.

– Я доверяю, – признался наконец Сэндз. – Бог знает почему, но я доверяю тебе.

– Тогда доверь мне любить тебя, – сказал Эль и увлек его в страстный поцелуй, затем проложил дорожку легких поцелуев вниз по его шее. Сэндз откинул голову.

– Хорошо, – сдаваясь, прошептал он.

Тем же вечером с помощью Эля он сумел доковылять до входной двери и сел на крыльцо. В буквальном смысле. Кресла были разбиты в щепки, а больше сидеть было не на чем. Эль рассказал ему о разрушениях в доме, но до сего момента Сэндз не осознавал в полной мере, насколько основательно люди Санчеса подошли к делу.

Он сидел на дощатом полу, прислонившись спиной к стене дома, и копался в груде щепок – это было все, что осталось от его любимого кресла.

– Нам следует обсудить проблему насчет «ты покупаешь меня».

Сэндз практически слышал, как Эль покраснел. Мариачи то ли стоял возле перил, то ли сидел на перилах и перебирал струны гитары.

– Я не знаю, что еще сказать.

– Почему ты просто не пристрелил его? – прошипел Сэндз. – Ты же нахрен унизил меня, Эль.

– Он приставил пушку к моей голове, – объяснил Эль. Кажется, он злился на самого себя. Музыка внезапно оборвалась. – Что, по-твоему, я должен был делать?

– Когда это тебя останавливало?

– Я не имел этого в виду, – вздохнул Эль. – Я говорил это все, только чтобы мы смогли выбраться оттуда.

– Ну, тогда тебе стоило бы пораскинуть мозгами и трепаться о чем-нибудь другом! Господи, Эль, ты даже не представляешь, что ты наделал, да?

– Вообще-то нет, – холодно ответил мариачи. – Если ты действительно думаешь, будто я могу обращаться с тобой как со своей собственностью, значит, ты меня совсем не знаешь.

Сэндз вздохнул. Ладно. Пришло время забыть об этом. Нет, он не думал, что Эль мог так с ним поступить. А теперь Эль знает, как его все это разозлило – и, по сути, именно это имеет значение, не так ли?

– И что будет дальше? – спросил он. – Придет новый картель, и мы снова разнесем его?

– Почему бы нет, – отозвался Эль, как будто они обсуждали, не пропустить ли по кружечке пива. Он взял на гитаре еще несколько разрозненных нот.

– Что ж, почему бы и нет, – пробормотал Сэндз и перевернул кусочек дерева, который держал в руке. Тот был толстым с одного конца и заостренным – с другого, и Сэндз подумал, что из него могло бы получиться сносное оружие, если всадить его с достаточной силой.

Эль продолжал терзать гитару. Это не была настоящая песня или что-то похожее. Просто несколько нот там, несколько нот тут. Нестройная музыка приводила Сэндза в беспокойное состояние. Он предпочел бы, если бы Эль сыграл нормальную мелодию.

Сэндз потянулся к ботинку и вытащил кинжал со скорпионом. Музыка на секунду стихла, затем снова возобновилась.

Сэндз зажал деревяшку между колен и принялся ее обстругивать. Немного подправить справа, но левая сторона слишком скошена, и ее нужно подровнять. И чуть-чуть сверху. Может, сделать потоньше. Рукоятка не должна быть такой толстой.

Эль прекратил валять дурака и заиграл настоящую песню. Нечто в среднем темпе, не слишком заунывное, но и не слишком энергичное. Сэндз провел ножом вниз, попутно ощупывая кусок дерева, нахмурился и снова поднял кинжал.

Первая песня кончилась, началась вторая. И еще одна. В какой-то момент Эль начал петь. Лучшие Хиты Мариачи. Сэндз подумал про пианино, превращенное в груду дерева и слоновой кости, совсем как его рука. Пошли они все нахер, решил он. Он собирался снова играть на гитаре, и стрелять, и держать вилку, чтобы самому отламывать кусочки еды, и делать все остальное. И неважно, сколько времени это займет. Он не останется калекой и не позволит никому больше контролировать его жизнь.

Сэндз провел пальцем по дереву и ухмыльнулся. Не вполне похоже, но близко к тому. Должно быть. Он поднял получившуюся вещицу повыше.

– Вот, Эль. Теперь можешь забрать обратно свой кинжал.

Перила скрипнули, гитарные струны протестующе тренькнули – инструмент был отложен. Эль шагнул вперед и принял кусок дерева из руки Сэндза.

– Что это? Ты это сделал?

– Нет, мать-природа, – ответил Сэндз. – Я лишь нашел его.

– Это невероятно, – признался Эль. – Не отличишь от оригинала.

Ухмылка вернулась.

– Правда? – В тот момент, когда слово сорвалось с его губ, Сэндз поморщился. Боже, он говорит, словно ребенок, ожидающий похвалы.

– Правда, – отозвался Эль. – Не знал, что ты умеешь вырезать по дереву.

Сэндз пожал плечами, стараясь не показывать своего восторга:

– Никогда прежде не пробовал.

Этой ночью, когда они лежали в постели, Эль перецеловал каждый палец на его правой руке.

– Какие талантливые пальцы, – шептал мариачи. – Я и так это знал, потому что как иначе ты бы мог возносить меня до таких высот, но теперь я вижу еще и скрытые таланты.

Когда Эль произносил такие вещи, все казалось возможным.

– Ага, подожди немного и увидишь, на что я способен с обеими действующими руками.

– Я подожду, – торжественно пообещал Эль.

На следующее утро пришел Чиклет. Сэндз сидел на крыльце и ждал его. Когда мальчик поднялся по ступенькам крыльца, Сэндз махнул ему рукой, подзывая. Запястье до сих пор болело после вчерашней активности, так что он быстро опустил руку обратно на бедро.

– Подойди.

Чиклет с неохотой повиновался, и Сэндз подумал: «Теперь я даже не знаю, как он выглядит».

– Ты очень глупо поступил, – сказал он вслух.

Чиклет ничего не ответил.

– Я даже слышать не хочу о том, чтобы ты выкинул еще что-нибудь подобное – иначе я сам надеру тебе задницу. Понятно?

– Sí, – прошептал Чиклет.

– А теперь иди и подоставай Эля, или займись еще чем-то. – Поскольку мальчик не двинулся с места, Сэндз махнул в его сторону рукой. – Давай. Вали нахрен отсюда.

– Я так волновался! – воскликнул Чиклет. – Я должен был это сделать.

– Знаю, – ответил Сэндз.

Мальчик подошел к нему, опустился на колени и осторожно обнял. Сэндз замер, но это оказалось совсем не так больно, как ожидалось, так что он позволил себе расслабиться и даже нерешительно ответить на объятие.

– Со мной все в порядке, – сказал он. – Со мной всегда все в порядке.

Чиклет ничего на это не ответил. Маленький Чиклет, который утратил остатки невинности несколько дней назад. Который начал терять ее в тот миг, когда окровавленный агент ЦРУ стащил его с велосипеда на пыльной улице.

– Куда ты собирался в тот день? – спросил Сэндз.

– Что? – удивился Чиклет, и Сэндзу вдруг пришло на ум, что мальчик теперь говорит на английском, причем уже некоторое время. А он даже не помнил, когда это произошло.

– В День Мертвых. Куда ты катил на своем велосипеде?

– Не знаю. Не помню. Думаю, посмотреть парад.

Посмотреть парад. Черт. Это тоже мало что оставило бы от невинности. А потом подошел он, схватил мальчика и изгадил Чиклету жизнь.

– Прости меня, – сказал Сэндз.

– Por que? – спросил Чиклет, перейдя на родной язык.

– За что? За то… черт, за себя, понятно? За все.

По-видимому, Чиклет надолго об этом задумался. Затем он пожал плечами – Сэндз уловил движение, поскольку еще не выпустил его из рук.

– Все нормально. Я рад, что вы нашли меня в тот день.

– Ты рад. О господи. – Сэндз легонько толкнул мальчика, пытаясь заставить его встать. – Никогда больше так не говори.

– Это правда, – проговорил Чиклет.

– Слушай, – попросил Сэндз. – Я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделал. – Он дал мальчику несколько четких указаний и подождал, пока тот не уйдет.

Забавно, как он в данный момент себя чувствовал. «Я привожу в порядок свои дела», – подумал он.

Сетчатая дверь хлопнула – Чиклет вернулся.

– Señor? – Он слегка задыхался, будто бежал через весь дом – или не знал, что последует дальше.

– Дай его мне, – Сэндз протянул руку.

Чиклет отдал ему кожаный бумажник. Удостоверение агента ЦРУ. Последняя ниточка, которая связывала Сэндза с прошлым. Он открыл его и провел большим пальцем по ламинированной поверхности. Даже спустя столько времени он ясно помнил, как оно выглядит.

– И истина сделает вас свободными, – прошептал он. Затем закрыл удостоверение и протянул его Чиклету. – Я хочу, чтобы он был у тебя. Ты ведь знаешь, что я тебя люблю?

Тот издал странный тихий всхлип, и Сэндз приготовился к новому, наверняка более крепкому объятию.

Странно, но больно все равно не было.

Два месяца спустя Сэндз решил, что время пришло.

Была середина июня. Время двигаться дальше.

Он выздоровел. Почти. Он мог пользоваться левой рукой, хотя иногда от боли у него перехватывало дыхание. Но Сэндз упорно продолжал ее разрабатывать, сжимая пальцы в кулак и поднимая разные вещи, пока боль не изнуряла его, вынуждая остановиться. Он не пытался играть на гитаре. Однажды ночью Эль предположил, что, наверное, он по-прежнему может пользоваться медиатором, и почему-то это так разозлило Сэндза, что он ударил Эля прямо в нос.

«Два с половиной года, – думал он. – Боже мой, как летит время, когда тебе весело».

Сэндз хотел свалить посреди ночи, может, нацарапать какую-нибудь прощальную записку, но не смог. Он задолжал Элю правду.

Так что однажды утром, когда они сидели на заднем крыльце, Сэндз сказал:

– Мне пора уходить.

Эль держал на колене свою неизменную гитару, но музыка внезапно стихла.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, что должен уйти.

– Почему? Куда?

– Не знаю куда, – честно признался Сэндз. – Что же касается «почему»… – Он вздохнул. – Я не могу здесь оставаться. Не так. Не тем, кто я есть.

Эль опустил гитару – та тренькнула о перила крыльца.

– Кто ты есть? О чем ты? Ты имеешь в виду картели?

– Нет, – прошипел Сэндз. Господи, Эль просто не догоняет. – Слушай меня, – протянул он. – Эль, я не цельная личность. И не стану цельным, если останусь здесь. – Сэндз сделал паузу. Он провел много времени, обдумывая это, и знал, что прав. – Я не одинок в собственной голове, Эль. А должен остаться один. И единственный способ добиться этого – бороться с ним. Разрушить его. Заставить уйти. Это будет грязно и жестоко и… и я не хочу, чтобы ты или кто-то еще пострадал. Так что мне нужно уехать на время. Чтобы сделать это.

– Я понимаю, – сказал Эль.

Что, конечно, было чушью собачьей, потому что Эль не понимал. И никто не понимал. Но было мило, что Эль притворяется.

– Но я не могу позволить тебе это сделать, – заявил Эль.

Позволить мне? – повторил Сэндз.

– Я не могу позволить тебе, – повторил Эль.

– Это не твое решение, – парировал Сэндз. – А мое.

– Нет! – неожиданно громко воскликнул Эль. – Это должно быть наше решение. Оно повлияет на нас обоих. На обоих.

А это было из разряда той сентиментальной чуши, которую печатают в открытках.

– К чему все эти разговоры о «нас»? Ты говоришь так, будто нас ждет долгое и светлое будущее.

Эль ничего не ответил.

– Чего ты добиваешься? – требовательно спросил Сэндз. – Чего ты хочешь от меня? Эль это не кино. Это реальная жизнь. Хромой не пойдет, слепой не прозреет, а сумасшедшему не станет лучше! – Он встал, намереваясь вернуться в дом. Он возьмет немного денег и оружия, а потом просто выйдет за дверь.

– Но у тебя же получилось, – запротестовал Эль.

– Нет! – Сэндз гневно ткнул пальцем в сторону мариачи. – Ты еще не догнал? Нет никакого «лучше»! Для нас нет хэппи-энда.

– Ты так говоришь, только потому что боишься, – произнес Эль.

– О, я боюсь, – легкомысленно согласился Сэндз. – Боюсь, что однажды утром проснусь и обнаружу, что перерезал тебе глотку, пока в моем мозгу верховодил кто-то другой. Боюсь, что однажды решу пальнуть себе в рот, потому что подумаю, будто звук выстрела сможет хоть немного заглушить голос. Эль, ты понимаешь, что я имею в виду? Можешь хотя бы попытаться понять?

– Если бы такое должно было произойти, оно бы уже произошло, – ответил Эль. – Ты пользуешься этим, чтобы оправдать свой уход.

Сэндз покачал головой:

– Иди ты нахер. Я ухожу.

Эль задвигался. С перил, по крыльцу – и наконец встал у него на пути.

– Нет, не уходишь.

– Попробуешь остановить меня? – спросил Сэндз все тем же легкомысленным тоном, будто они не говорят о чем-то хоть сколько-нибудь важном.

– Я согласен с тобой, что ты должен бороться со своим безумием. Но в этой битве мы должны сражаться вместе. Одному тебе не победить.

– Да? Откуда ты, черт побери, знаешь?

– Я знаю, потому что наблюдал за тобой, – сказал Эль. – Все то время, пока ты боролся в одиночку. Ты выиграл битву, но лишь на время. Оно всегда возвращается. Твой единственный шанс на победу – если мы будем сражаться вместе.

Эль продолжал говорить. Сэндз просто слушал. Он знал, что должен сделать – уйти и бороться с самим собой, – но не был уверен, что сможет победить. А теперь перед ним стоял Эль, говорящий, что останется рядом с ним, ведущий себя так, словно ничего в этом мире не жаждет так сильно, как помочь своему сумасшедшему любовнику.

– Почему? – спросил Сэндз. Эль все еще стоял между ним и дверью, но он мог развернуться и уйти с крыльца, когда пожелает. Дойти до дорожки, потом в город и дальше, идти и идти, не оглядываясь.

– Потому что я люблю тебя, – просто ответил Эль, будто это все объясняло.

Сэндз прикусил губу. За эти дни он почти согласился поверить в это, но в его сердце все еще оставалось место сомнению и презрению. Часть его ждала, что Эль вот-вот выбьет почву у него из-под ног. Эта часть его принадлежала тому семилетнему мальчику, которого в одно ужасное лето вырвали из беспечного детства. Сэндз знал это, но не мог заставить себя сделать последний шаг и поверить, что Эль говорит эти три простых слова искренне.

Однажды он пытался рассказать Элю об этом, но почти сразу же понял, что Эль и так уже все знает. Эль знает – и именно поэтому говорит их так часто. Мариачи окружил его этими словами, и позднее Сэндз начал слушать их с меньшим цинизмом и большим приятием. Может, это возможно. Может, Эль действительно любит его.

– Сядь, – сказать Эль. – Я хочу кое-что тебе предложить.

Он взял Сэндза за руку и усадил на крыльцо, на качели. Они убрали кресла, и Эль нашел скамейку со спинкой, к которой приделал две длинные цепи, прикрепив их к потолку крыльца. Чиклет любил на них сидеть, раскачиваясь взад-вперед весь день, но Сэндз их ненавидел. Он не любил это медленное движение и то, что он не мог видеть, куда движется.

Сэндз сел и отнял свою руку у Эля:

– Ну так предлагай.

Он слышал, как Эль поднял гитару и уселся рядом с ним, раскачав качели. Сэндз насупился и едва сдержался, чтобы не вцепиться в боковину скамейки.

– Я знаю, что весь день ты скучаешь, – произнес Эль.

Сэндз пожал плечами, не собираясь спорить. По телевизору никогда не показывали ничего хорошего, да и в любом случае он не мог по-настоящему вникнуть в происходящее на экране. Даже если б и мог – он не Эль, который часами способен сидеть в обнимку с гитарой, коротая время до сумерек. Из-за этого у Сэндза образовалась чертова прорва времени, которую нечем было занять.

– Ты прекрасно обращаешься с деревом, – сказал Эль. – И у тебя золотые руки.

С этим он тоже спорить не стал. Обломки их бывшей мебели обеспечили его достаточным количеством древесины для практики. С тех пор, как он снова смог задействовать левую руку, чтобы держать куски дерева, дело совсем пошло на лад.

– Я подумал, – продолжил Эль, – что ты бы мог научиться делать гитары.

Сэндз ничего не ответил. Вот и оно. Мариачи над ним издевается. Вот-вот начнет хохотать – и в этот самый момент Сэндз собирался направить ему в лицо пистолет и спустить курок.

– Я с радостью возьмусь учить тебя, – говорил Эль. – Думаю, у тебя отлично все получится. У тебя настоящий талант. – Он поднял правую руку Сэндза и поцеловал тыльную сторону ладони.

Тот в ярости вырвал руку, практически ударив Эля по щеке.

– Очень смешно, Эль. Иди ты нахуй. – И начал подниматься с качелей.

– Погоди! – Эль схватил его за локоть и притянул обратно. Когда-нибудь Сэндз его пристрелит за подобные выходки. Или, по крайней мере, набьет морду. Но сейчас Сэндз просто ждал, и Эль убрал руку с его локтя. – Просто выслушай меня.

– Думаю, я достаточно наслушался, – возразил Сэндз. – Это самая худшая идея, какую я когда-либо слышал, и позволь сказать почему. Во-первых, мне нет нужды продавать что-то, чтобы заработать на жизнь. Вот-вторых, я не намерен часами просиживать на деревенском рынке, чтобы меня обирали покупатели, потому что я ничего не вижу. Обобрать слепого? Выражение ни о чем не говорит? – С каждым словом Сэндз приходил во все большую ярость. – И я не нуждаюсь в твоей гребаной жалости или благотворительности. Я и сам прекрасно могу о себе позаботиться. Потому что занимался этим более двух с половиной лет. – Эль начал что-то отвечать, но Сэндз не дал ему. – И что вообще все это значит? Великий Эль Мариачи не может жить без музыки. Но раз его слепой любовник больше не в состоянии играть на гитаре – так давайте вместо этого научим его делать их? Да пошел ты! – Сэндз цапнул гитару, лежавшую у Эля на коленях.

– Нет! – крикнул Эль, вцепившись в нее со своей стороны. – Не надо!

Сэндз размахнулся гитарой. Та была громоздкой и тяжелой, но Эль все равно уклонился, не дожидаясь, пока гитара в него врежется.

Сэндз с силой опустил гитару на бедро.

– Пошел ты, – прорычал он. – Пошли вы все. – Он заставил левую руку сжаться вокруг грифа – пальцы наобум зажали лады – и правой рукой ударил по струнам.

Воздух наполнил гневный нестройный звук. Эль оставил попытки отнять гитару. Сэндз переменил позицию, проклиная боль и слабость в пальцах, и на этот раз взял верный аккорд.

Он попробовал снова и беспомощно потряс рукой – пальцы умоляли о пощаде после всех усилий согнуться и надавить на струны. Пора заканчивать.

– Ты сделал это, – выдохнул Эль.

«Ты сделал это», – ликовал глубоко внутри тихий голосок.

Он вновь мог творить музыку. Не так уж много, но это лишь начало. Сэндз провел правой рукой по изгибам гитары. Он смог это сделать. Может, не вполне верно, но он научится. Он уже знал, как обращаться с деревом и придавать ему основные формы – значит, и извлекать музыку таким способом тоже скоро научится.

– Ладно, – сказал Сэндз, забыв, что минуту назад был зол настолько, что хотел ударить Эля, и вернул тому гитару. – Ты научишь меня. Научишь играть твоим способом. – Он согнул левую руку. – И я собираюсь научиться сам, своим способом.

Эль прислонил гитару к двери. Теплые губы коснулись щеки Сэндза.

– Я научу тебя.

Сэндз повернулся и поцеловал Эля в губы:

– Хорошо.

– Это означает, что ты остаешься? – спросил Эль, отодвигаясь.

Сэндз пожал плечами и криво улыбнулся:

– Похоже на то.

Эль потянул его с качелей.

– Тогда давай вернемся в дом и отпразднуем.

Они жадно целовались, вслепую нащупывая дверь позади себя, торопясь избавиться от одежды.

– Скажи, что любишь меня, – потребовал Эль.

– Я люблю тебя, – прорычал Сэндз ему в ухо, прикусывая мочку. – Теперь счастлив?

Эль вздрогнул:

– Очень.

Он наконец-то нашел дверь и, распахнув ее, ввалился внутрь, увлекая за собой Сэндза.

– Погоди, погоди. – Сэндз оторвался от Эля, прошел по крыльцу и встал возле перил. Когда-то, два с половиной года назад, он стоял тут, слушая, как сзади к нему приближается Эль, и поклялся убить его.

Сэндз повернулся к Элю:

– После всего, через что мы прошли, – начал он. – Мы все еще стоим, Эль. Кто бы мог подумать, а?

– Я мог, – ответил Эль и подошел к нему, встав рядом. – Люди вроде нас всегда в конце остаются на ногах.

– Если не валяются на спине, – хмыкнул Сэндз отчаянно желая увидеть при этом выражение лица Эля.

Тот издал неопределенный звук.

– Предпочитаю думать, что мы все еще стоим.

Сэндз признал, что этот вариант ему тоже нравится больше. Они прошли через ад и вышли с другой стороны.

Вместе.

– Ну ладно, – улыбнулся он. – Мы все еще стоим, Эль.

КОНЕЦ

Добавлено спустя 1 минуту 38 секунд:
Послесловие автора

Многих из вас я бы хотела поблагодарить поименно, но прежде всего хочу сказать огромное спасибо от всего сердца всем, кто читал, комментировал и писал мне письма. Ребята, вы лучшие. Вы заставили меня почувствовать себя настоящим автором, а для того, кто изо всех сил старается опубликоваться в реале, это важнее всего на свете. Люблю вас всех.

И несколько личных обращений.

Для моей великолепной беты и лучшего друга Melody просто нет подходящих слов. Дорогая, спасибо тебе за все.

Спасибо Erinya и Merrie за бетинг некоторых частей трилогии и такой нужный фидбек, когда я сомневалась или теряла нить.

Спасибо всем, кто что-то предлагал или выдвигал идеи для этой истории. Я постараюсь отдать должное тем, кто это делал. В частности, спасибо Raquedan за предложение ввести в повествование женщину – женщину, которая в итоге превратилась в злобную Белинду Харрисон. И Rainwoman – за ее комментарий насчет Фидео, желающего отомстить Элю – что послужило толчком к раскрытию секрета Сэндза и дало нашим мальчикам шанс наконец-то быть вместе.

Всем из сообщества в ЖЖ, кто рисовал фанарт к моим фикам… ребята, вы великолепны. Я восхищаюсь вашим талантом и невероятно горжусь, что вы использовали этот талант, чтобы создать что-то по моей истории.

Не думаю, что муза уже покинула меня, так что в ближайшем будущем ждите новых историй. Если же нет – ДВД выходит 20 января, и я уверена, что вдохновение вспыхнет с новой силой.

До скорой встречи,
Ребекка
У д'Артаньяна кончились деньги, улицы, у д'Артаньяна кризис прожитых лет,
На подоконнике комнаты квохчет курица, и не осталось искренних на земле...

(c) Габриэль ака Кэп

Ответить

Вернуться в «Фанфикшн по разным Фандомам»

Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и 8 гостей